Читать книгу "Последствия - Анна Диллон"

— Я знал, что ты придешь. Я знал, что могу на тебя положиться. — Скосив взгляд в сторону маленького столика, попросил: — Дай мне воды.

— Извини, но у меня даже не было возможности привезти тебе лимонад, сок или еще что-нибудь. Как только мне позвонили из больницы, я сразу же поехал сюда.

— Не переживай. Я очень рад, что ты здесь. И мне ужасно жаль, что тебя пришлось потревожить в такой день.

— Ну что ты. Это все мелочи. Кейти просила передать тебе привет. — Он приподнял голову Джимми и, поднеся стакан к губам, держал его, пока тот медленно пил. Затем осторожно опустил голову на подушку. Поставил стакан на столик и взял Джимми за руку. — Господи, но что все-таки случилось?

— Врач сказала, что у меня, по всей вероятности, сердечный приступ. — Он криво усмехнулся. — Но я думаю, что это было несварение желудка: я готовил индейку, занимался этим все утро. Я ее пробовал несколько раз, чтобы проверить, насколько она прожарилась. Да еще выпил почти целую бутылку неплохого красного южно-африканского вина.

— Джимми, ты готовил? Да этого не может быть! Ты помнишь барбекю? Я после этого целую неделю провел в туалете.

Джимми засмеялся; но Роберту показалось, что из груди вырвался кашель, сопровождаемый тяжелым хрипом.

— Да, я помню, что тогда не пострадала ни одна из женщин, только мы с тобой.

— Я думаю, что они проявили большее благоразумие и не притронулись к сосискам. — Роберт постарался изобразить улыбку. Его пугал и цвет кожи Джимми, и его синие губы. — Так как ты сюда попал?

— Когда возникла проблема с желудком, мне все было понятно; но когда неприятные ощущения появились в стороне груди и в левой руке, я сразу понял, какого рода проблемы у меня начались. Черт возьми, Роберт, у кого только из известных нам с тобой людей нашего круга не было проблем с их внутренним мотором?

— У многих, — согласился с ним Роберт. Им хорошо была знакома сторона бизнеса, предполагающая большое количество встреч в ресторанах плюс невероятное количество получаемого стресса, — и рано или поздно обязательно начнутся проблемы с сердцем, сопровождаемые высоким давлением и высоким уровнем холестерина. Вот и он все никак не может выкроить время, чтобы проверить свой холестерин.

— Я набрал 999, — продолжал Джимми. — И начал ждать. Я ждал. И ждал. И ждал. Я понимаю, что сегодня Рождество, дороги в отвратительном состоянии. Ко мне приехали только через сорок пять минут. — В его глазах появились слезы. — Мне казалось, что прошла целая вечность. Я думаю, что, когда я сидел в кресле, у меня случился еще один сердечный приступ. Боль была настолько сильной, как будто мне в грудь и под лопатку втыкали острые кинжалы.

— А где ты был?

— В квартире на Темпл-бар.

— Один?

Джимми кивнул.

— Джимми, почему ты не позвонил мне прошлым вечером? Ты мог провести Рождество с нами. Я даже не подумал о том, чтобы спросить тебя, потому что не сомневался, что ты проведешь его или с Френсис, или Анжела все же сподобится пригласить тебя к себе. — Френсис была последней подружкой Джимми, родившей ему полтора года назад сына. Сейчас на западе Ирландии у нее был небольшой книжный магазинчик. Многострадальная жена Джимми, Анжела, в настоящее время пыталась с ним развестись.

— Я не хотел тебе навязываться, — прошептал Джимми. — Знаешь, я надеялся, что Анжела примет меня… хотя бы на один день, как ты сказал. Но я ей больше не нужен. На этот раз действительно не нужен. Я пробовал до нее дозвониться, но она не стала со мной разговаривать, услышав мой голос, она сразу же бросила трубку. — По щекам Джимми покатились слезы. — Все, чего я хотел, так это попрощаться… на всякий случай.

— Не понимаю, почему тебе было не поехать в Гелвей к Френсис?

— Я звонил ей вчера утром и предложил приехать, но она эту идею не поддержала, сказав, что все дороги замело и я ни за что не смогу проехать. Я не знал, верить ей или нет, но у меня сложилось впечатление, что, если бы снегопада и не было, она все равно что-нибудь придумала, возражая против моего приезда. Я чувствую, — он криво усмехнулся, — что она нашла себе молодого мужчину. Одна молодость притягивает к себе другую. Что здесь можно поделать?

— Господи, Джимми, что за глупости ты говоришь!

— Знаешь, я всегда умел драматизировать.

— Доктор уже осматривал?

— Да, пару часов назад меня осматривал молодой парень, которому на вид лет пятнадцать. Единственное, что он мне сказал, так это то, что у меня наблюдается аритмия, как будто я без него этого не знаю. Позже меня отправят на обследование; для большей уверенности возьмут анализы, сделают рентген, сканирование. Он сказал, что мне придется немного подождать, потому что находящийся в моей крови алкоголь может скрыть истинную картину происходящего. По той же самой причине мне не дают никакого лекарства. Послушайся моего совета, сынок. Старайся никогда не попадать в больницу на Рождество. В любой другой день — пожалуйста, но только не в Рождество.

— Я уже и сам об этом подумал. Как ты сейчас себя чувствуешь?

Джимми попытался сесть в кровати. Роберт приподнял его подушки и помог ему сесть поудобнее.

— Знаешь, сейчас я чувствую себя совсем не плохо. Особенно с того момента, как увидел тебя. Я чувствую небольшую вину за то, что оторвал тебя от семьи.

Роберт покачал головой.

— Я на тебя обижусь, если ты не перестанешь об этом говорить.

Джимми дотянулся до Роберта и пожал ему руку.

— Знаешь, мне кажется, я просто сильно испугался. Представь, каково ждать «скорую помощь», чувствуя, как боль в груди становится все сильнее и сильнее, перед глазами прыгают черные точки… знаешь, тогда я подумал, что умираю.

— Почему ты не позвонил мне?

— А если бы я умер, пока ты приехал? Мне не хотелось, чтобы ты нашел мое мертвое тело.

— Спасибо… — тихо сказал Роберт. Его отец умер пятнадцать лет назад. Хотя он жил на другом конце Дублина, всего в часе езды от Роберта, они встречались довольно редко. Увидев отца в похоронном бюро, лежащим в открытом гробу, он с трудом узнал его.

Прислонив голову к окну, за которым уже начинались сумерки, Джимми сказал:

— Снег все еще идет…

Роберт поднялся со стула и, обойдя кровать Джимми, посмотрел в окно. Одна-единственная машина, находящаяся посередине огромной стоянки, выглядела одиноко и заброшенно. Из-за того, что капот был завален толстым слоем снега, определить марку машины было невозможно. Со свинцового неба падали тяжелые снежные хлопья, закрывая белым чистым покрывалом скопления слякоти и грязной жижи; большие тяжелые капли, ударяясь о стекло, медленно сползали, собираясь внизу оконной рамы в ледяные кристаллы.

— Белое Рождество… — сказал Роберт, оглянувшись через плечо.

— Что касается меня, я его никогда не забуду, — мрачно произнес Джимми.