Читать книгу "Остров цветущих апельсинов - Джульетта Армстронг"

После этого она выразила мнение, что в изможденном виде Джози виновата жирная пища вкупе со знойным климатом.

– И конечно, твоя бабуля ее портит! Предоставляет ей полную свободу. Уверена, девочка не учится.

– Этель, ты ничего не знаешь! – Наконец не выдержал дядя Герберт. – Девочки выглядят гораздо счастливее, чем в Англии.

– Тогда им не хватает патриотизма, – последовал высокомерный ответ тети Этель. – Презреть отчизну!

– Мы любили Англию, когда жили там с родителями, – краснея, возразила Ирэн. – Будь они живы, мы вполне могли жить там и сейчас.

Тетя Этель ответила язвительным и скептическим смехом.

Наконец ужин подошел к концу, и Ирэн поднялась из-за стола измученной и подавленной. Провожая тетю и дядю в салон поменьше и поуютнее, она гадала, успеет ли Дэвид на кофе и сможет ли добиться малейшего признания у тети Этель. Впрочем, она их подготовит.

– С вами хочет познакомиться мистер Маклеод, наш управляющий, – предупредила она родственников, провожая их в уютный уголок.

Дядя вежливо кивнул, а тетя Этель с шиком закурила сигарету и заметила, что давно ждет, когда Ирэн представит им «своих новообретенных» друзей.

К счастью, в этот самый момент появился Дэвид, к удивлению и радости Ирэн, он повел себя в высшей степени обходительно, уделяя особенное внимание тете Этель, что особенно развеселило девушку. Никогда в присутствии Ирэн он не излучал такого обаяния. «Незаурядное представление», – скрепя сердце, мысленно признала девушка.

Если бы так вел себя Андреас, она не обратила бы внимания. Но Дэвид! Ирэн не подозревала в нем таких способностей. Да, ее слегка шокировало такое лицемерие, но, к счастью, тетя Этель подобрела.

За турецким кофе и бокалом «Коммандери» атмосфера и вовсе стала непринужденной. Но когда тетя Этель, непривычная к напиткам крепче чая, начала донимать Дэвида откровениями, Ирэн лихорадочно попыталась перевести разговор в более пристойное русло.

Дэвид, несомненно ощущая, что зашел слишком далеко, теперь всячески подыгрывал ей. Но тетя Этель впала в сентиментальное настроение и, убежденная в его симпатии, весело изображала нежную и внимательную родственницу, которая пришла на выручку осиротевшим племянницам и приняла их в свой дом и в свое сердце, не колеблясь в своей привязанности, несмотря на обидное непонимание с их стороны.

Для подкрепления своей версии она извлекла из сумочки и подала ему конверт с фотографиями – снимал в основном ее муж, объяснила тетя, выигранным ею фотоаппаратом.

– Уверена, мистеру Маклеоду не интересны наши с Джози снимки, – запротестовала Ирэн.

– По-моему, они прелестны и занятны, – вежливо возразил Дэвид.

Что-то в его тоне насторожило Ирэн, она вдруг пригляделась к снимку в его руках и нахмурилась.

Это был не моментальный снимок и не цветная фотокарточка. Дэвид держал их с Гаем черно-белую фотографию, сделанную год назад. Ирэн была в полной уверенности, что ее давно уничтожили. Друг Гая – фотограф – собирался напечатать ее в своей газете вместе с объявлением о помолвке. Но прежде чем фотограф сумел это сделать, роману пришел конец. Но даже если бы он продолжался, Ирэн бы ни за что не согласилась на публикацию, о чем и объявила Гаю в недвусмысленных выражениях.

На постановочной до пошлости фотографии – и до чего же ей не понравился сам сеанс позирования – она с обожанием пялилась на Гая, а тот смотрел на нее с отвратительно влюбленным видом. Ни капли искусства. Как она сказала Гаю, которому, на удивление, фотография понравилась, снимку одна дорога – в огонь.

– Где вы взяли эту гадость? – резко спросила она тетю.

– У Гая. Он носит с собой копию. Все еще надеется, бедняга. – Тетя Этель вздохнула. – Иногда мне кажется, что, если кто и соблазнит тебя вернуться в Англию, так это Гай.

– Не слишком ли примитивно? – Дэвид с деревянным лицом вернул фото тете Этель.

– Да. И я всегда соглашалась с Ирэн, что эта фотография вульгарна. – Тут дядей Гербертом овладел необычный прилив храбрости, он схватил со стола злосчастный снимок и разорвал на мелкие клочья.

Казалось, тетя Этель выйдет из себя, но она чудом сдержалась, просто издала какой-то враждебный смешок.

– Мне пора. – Дэвид поднялся. – Перед сном еще многое надо сделать. – Он взглянул на Ирэн, и та тоже встала. – У вас ведь тоже остались дела?

Хотя ловкий ход Дэвида принес ей облегчение, она не нашла слов благодарности. Ирэн чувствовала себя опустошенной, униженной и очень несчастной, у нее осталось только одно страстное желание – заползти в постель и заснуть.

– Я не в силах работать, – с отчаянием призналась она. – Ноги не держат.

– Вот несчастье! – Его тон не изменился. – Если у вас есть здравый смысл, завтра вы встанете поздно. Мы с Дельфиной справимся с вашими родственниками, приглядим за ними.

– Но они вернутся перед отъездом в Англию! – Ирэн жалобно посмотрела на него.

– Но для вас это не конец мира. Если ваша тетя выиграет еще один групповой тур, на Кипр, я уверен, не поедет. Скорее в Тимбукту!

Ирэн отвернулась, абсурдно обиженная явным отсутствием жалости, и тут в коридоре, натягивая пыльник, появилась Дельфина.

– Приглашение на короткую прогулку все еще в силе? – спросила она Дэвида. – Я работала почти целый день, практически без перерыва. Если, конечно, вы не передумали и не пригласили Ирэн. Закончите вечер общения с шиком!

– Я иду прямиком в постель, – быстро проговорила Ирэн. – Пообщалась досыта. – Она знала, что грубит, но почему-то не смогла удержаться.

Уходя, Ирэн услышала небрежное замечание Дельфины:

– Какая муха ее укусила? После всех ваших трудов!

Но что ответил Дэвид, она уже не слышала.

Очень стараясь не разбудить Джози, она тихо разделась и юркнула в постель. Раз или два какой-то легкий звук вызывал у Ирэн сомнение, так ли глубоко спит ее сестричка, как кажется, но она убедила себя, что ошибается. После мирного вечера с бабушкой у Джози нет причин для бессонницы или тревог. Она почти не видела тетю.

«Мне бы ее безмятежность, – думала Ирэн, беспокойно ворочаясь в душистой темноте. – Неудивительно, что для Дэвида я дура, переживающая из-за глупой тети, которую недолюбливаю и которая через несколько дней навсегда уезжает с Кипра. – А потом сурово спросила себя: – Какое мне дело до мнения Дэвида? Он мне никто и никогда не станет кем-то значимым. Почему он тянет резину и не женится на Дельфине?»

Мужественные слова! Но в их искренности она не смогла убедить даже себя. При всей своей суровости и своенравии, насмешках и раздражительности в редкие моменты Дэвид становился намного добрее и мягче. В эти мгновения Ирэн ощущала, что для нее нет ближе человека.

Например, в Белла-Паис, разрушенном монастыре на отрогах Кирении, когда их словно окутала золотая аура мира и счастья. Какую духовную близость они испытали! Как ей хотелось продлить это чувство счастья и полного взаимопонимания. Однако оно растаяло как сон. И вряд ли вернется.