Читать книгу "80000 километров под водой - Жюль Верн"

В то время как дичь жарилась под наблюдением Конселя, Нед Ленд приготовлял плоды хлебного дерева.

Как и следовало ожидать, вяхирь и голубь были съедены до последней косточки. Мускатные орехи, которыми они питаются, придали особый аромат их мясу, и жаркое получилось действительно восхитительное.

— Они так же вкусны, как пулярки, выкормленные на трюфелях! — сказал Консель.

— Ну-с, Нед, — спросил я, — чего вам теперь еще не хватает?

— Четвероногой дичи, господин профессор, — ответил канадец. — Эти птички — только закуска, а не настоящая пища. Поэтому я не успокоюсь до тех пор, пока не убью какое-нибудь настоящее четвероногое животное, из которого можно сделать отбивную котлету.

— А я, Нед, не успокоюсь до тех пор, пока не поймаю райскую птицу.

— Итак, будем продолжать охоту, — сказал Консель. — Только вернемся назад, поближе к морю. Мы забрались уже к самым отрогам гор, и я думаю, что благоразумней все-таки было бы не забираться в глубь леса.

Консель был прав, и мы последовали его совету. После часа ходьбы мы пришли в лес, состоящий почти исключительно из саговых деревьев. Из-под наших ног несколько раз выскальзывали змеи, но не ядовитые. Райские птицы улетали, как только мы приближались к ним на расстояние выстрела, и я потерял уже надежду поближе познакомиться с ними, когда Консель, шедший впереди, вдруг нагнулся и, восторженно вскрикнув, позвал меня: он держал в руке великолепный экземпляр райской птицы.

— Браво, Консель! — воскликнул я.

— Хозяин очень любезен, — ответил он.

— Нет, нет, друг мой, ты совершил чудо. Поймать райскую птицу живой, да еще голыми руками — это неподражаемо!

— Если хозяин соблаговолит взглянуть на нее поближе, он поймет, что моя заслуга не так велика.

— Почему, Консель.

— Потому что эта птица мертвецки пьяна!

— Пьяна?

— Да. Пьяна от мускатных орехов, которые она пожирала под мускатным деревом, и мне ничего не стоило взять ее. Глядите же внимательно, Нед: вот наглядное доказательство того, как вредна невоздержанность!

— Ну, знаете, Консель, грешно вам попрекать меня количеством выпитой за последние два месяца водки! — ответил канадец.

Тем временем я рассматривал птицу, Консель не обманывал меня: райская птица действительно опьянела от одурманивающею сока мускатных орехов и была совершенно беспомощна. Она не только не могла летать, но и ходила с трудом.

Пойманный Конселем экземпляр принадлежал к красивейшей из восьми разновидностей райских птиц, которые водятся в Новой Гвинее и соседних с нею землях. Эта разновидность получила название «изумрудной» и была самой редкой. Величиной она в тридцать сантиметров. Головка у нее маленькая, глаза, помещающиеся непосредственно рядом с клювом, также очень малы. Расцветка ее представляла собой очаровательную гамму цветов: желтый клюв, темнокорнчневые лапы и когти, светлокоричневые с пурпурной каемкой крылья, бледножелтый хохолок, изумрудно-зеленая шея и каштановая грудь и брюшко. Два пышных и пушистых изогнутых дугой пера необычайной нежности и красоты украшали ее хвост. В общем, птица, была поразительно красива и вполне заслужила свое туземное название «солнечной птицы».

Мне страстно хотелось привезти живым в Париж этот редкий экземпляр и подарить его зоологическому саду, в котором еще не было ни одного экземпляра живых райских птиц.

— Это в самом деле редкая птица? — спросил Нед Ленд тоном охотника, для которого несъедобная дичь не имеет никакой цены.

— В самом деле, Нед, и к тому же райскую птицу очень трудно поймать живьем. Но даже и мертвые, эти птицы очень; высоко ценятся. Поэтому туземцы стали подделывать их так же, как в Европе подделывают жемчуг и бриллианты.

— Как! — воскликнул Консель. — Они подделывают райских птиц?

— Да, Консель.

— И хозяин знает, как это делают?

— Знаю, Консель. Райские птицы во время летних муссонов теряют свое замечательное хвостовое оперение. Птичьи «фальшивомонетчики» собирают эти перья и ловко вклеивают или вшивают их в хвост какого-нибудь несчастного попугая, предварительно ощипав его. Потом они закрашивают шов, «лакируют» птичку и… посылают в Европу — музеям или любителям — продукт этого своеобразного искусства.

— Что ж, — заметил Нед Ленд, — тем не на что жаловаться. Они ведь получают перья, а ведь это самое главное, если птица не предназначена для еды.

Моя мечта — завладеть райской птицей — таким образом осуществилась, но мечта Неда Ленда о котлете, пока что, была еще далека от воплощения!

Все же к двум часам дня канадцу посчастливилось подстрелить лесного кабана из породы тех, которых туземцы называют «бари-утанг».

Выстрел Неда, доставивший нам настоящее жаркое, был встречен всеобщим восторгом.

Нед Ленд был горд своей удачей. Кабан упал на месте мертвым, как только его коснулась электрическая пуля… Канадец быстро освежевал его и вырезал отличный кусок мяса на ужин. После этого охота возобновилась, и во время ее Неду Ленду и Конселю предстояло еще отличиться.

В самом деле, пробираясь сквозь кустарник, друзья неожиданно для себя вспугнули стадо кенгуру, которые бросились бежать, высоко подпрыгивая на своих эластичных конечностях. Они бежали очень быстро, но электрические пули оказались быстрей.

— Ах, господин профессор, — вскричал Нед Ленд, опьяненный удачной охотой, — какая чудная дичь, особенно в тушеном виде! Какой запас провизии для «Наутилуса»! Два, три, четыре кенгуру. И подумать только, что мы одни съедим всю эту гору мяса, а те ослы даже и не понюхают его!

Я думаю, что, если бы в порыве радости канадец не разболтался, он перебил бы все стадо. Но теперь ему пришлось довольствоваться дюжиной этих интересных млекопитающих, принадлежащих к семейству кенгуровых, разделу двуутробных, как сообщил Консель.

Убитые кенгуру были малорослыми. Они принадлежали к виду зайцеобразных кенгуру. Это ночные животные, днем они крепко спят. Помимо большой быстроты бега, этот вид кенгуру отличается удивительной увертливостью. Несмотря на небольшую величину этого зверька, шкурки его высоко ценятся.

Мы были очень довольны результатами своей охоты, Восторженный Нед предполагал на следующий день вернуться на этот очаровательный остров и перебить всех водящихся на нем съедобных четвероногих. Но он не предвидел, что события обернутся иначе.

Около шести часов вечера мы вышли к берегу моря. Шлюпка стояла на том месте, где мы ее оставили. «Наутилус», издали казавшийся длинным рифом, выступал из; воды в двух милях от нас.

Нед Ленд, не откладывая, занялся приготовлениями к обеду. Он был мастером в поваренном искусстве. Поджариваемые им «отбивные котлеты из бари-утанга» вскоре напоили воздух приятнейшим ароматом…

Но я ловлю себя на том, что становлюсь похожим на канадца и прихожу в восторг от куска жареного мяса. Да простит мне это читатель, как я простил канадцу…