Читать книгу "Миллионер из подворотни - Татьяна Корсакова"

Сима осмотрелась. Комната была небольшой, но очень уютной, с выходом на просторную террасу.

Кровать, застеленная веселеньким клетчатым покрывалом. Клетчатые же шторки на окне. Простая, но удобная мебель из сосны – комод, шкаф, журнальный столик, кресло. Пушистый коврик на полу. Пасторальные картины на стенах. Сима присмотрелась: на картинах стояла размашистая подпись хозяина дома.

«Лучше бы он писал пейзажи», – мелькнула в голове крамольная мысль.

В дверь деликатно постучали.

– Войдите. – Сима оторвалась от изучения картин.

– Тебе нравится? – пробасил Глеб.

– Очень.

– Мне тоже. – Он почему-то грустно вздохнул. – Признаюсь, я начинал как пейзажист, но на пейзажах в наше время много не заработаешь, а жить на что-то надо.

Сима понимающе кивнула.

– Теперь вот изредка пишу для души. Пойдем, я покажу тебе свою мастерскую, а потом будем ужинать.

Мастерская оказалась огромным залом, залитым розовым закатным светом. Благодаря огромным, почти во всю стену, окнам естественное освещение было идеальным.

– Вот, святая святых. – Глеб с гордостью окинул взглядом свои владения. – Хочешь посмотреть поближе?

Сима послушно переступила порог мастерской. Она не ожидала увидеть ничего нового, но была приятно удивлена. Среди заключенных в дорогие золоченые рамы претенциозных картин, явно выполненных на заказ, встречались совершенно другие работы.

Она остановилась у портрета взъерошенного, голопузого мальчугана с зажатым в чумазой руке яблоком. Мальчик выглядел живым и очень довольным. Яблоко весело подмигивало румяным боком. Картина была написана торопливыми, небрежными мазками, но почему-то казалась намного привлекательнее тщательно прописанных, прилизанных собратьев.

– Соседский мальчишка. Прошлым летом пришла блажь написать его портрет. – Глеб выглядел смущенным. – Знаю, это не самая удачная моя работа…

– А мне очень нравится. – Сима кончиком пальца провела по веснушчатой щеке мальчугана.

– Серьезно? – спросил Глеб со смесью надежды и неверия.

– Конечно, я не искусствовед и смотрю на твои картины с позиции обывателя, но, если бы мне предложили выбирать, я выбрала бы эту.

Глеб задумчиво пожевал нижнюю губу.

– То есть ты не будешь возражать, если я напишу твой портрет в такой… легкомысленной манере?

– Я буду только рада.

– Тогда решено! Завтра же приступим! А сейчас – ужинать! Лилия Михайловна изумительно готовит.

* * *

Прошло уже две недели.

Сима исчезла. Словно испарилась.

Дома она не ночевала – Илья это знал наверняка, потому что несколько дней караулил до поздней ночи у ее подъезда.

Черт! Из-за ее глупых капризов он не находит себе места. Надо бы думать о делах, а он никак не может выбросить из головы эту упрямую желтоглазую кошку. Всю жизнь провела на помойке, а запросы как у королевы! В конце концов, он взрослый мужчина, деловой человек. Он не может позволить себе идти на поводу у ее глупых, а главное, нереальных желаний. Все! Его терпению пришел конец!

Инна как раз закончила редактировать статью, когда в кабинет без стука ввалился Северин.

– Принесла нелегкая… – процедила она сквозь зубы вместо приветствия.

– Я тоже рад тебя видеть, – Илья холодно улыбнулся. – Мне необходимо поговорить с Симой.

– Ну, ты не одинок в своих желаниях, – злорадно заметила Инна. – Сима с некоторых пор пользуется большой популярностью. Вот и господин Киль тоже очень хочет ее увидеть. Странно, что она не горит желанием общаться с такими роскошными мужчинами.

– Может, для меня она все-таки сделает исключение? – спросил Илья.

– Ничего не выйдет, – Инна отрицательно покачала головой. – Вы, господин Северин, в черном списке.

– Плевать я хотел на списки! – Он начал выходить из себя. – Я хочу увидеть Симу!

– Да? – Инна вскинула бровь. – А Сима не хочет тебя видеть.

– Скажешь, где она?

– Ни-за-что!

– Стерва!

– Лицемер!

– Тогда хотя бы передай, что я ее искал. – Илья устал от этого бестолкового разговора, но уходить просто так, несолоно хлебавши…

– Всенепременно! – Инка заправила челку за ухо и уставилась на монитор компьютера.

Хлопнула входная дверь – от стены отвалился кусок штукатурки.

– Вот урод! – пробормотала она себе под нос.

На этот день у нее еще была запланирована уйма дел. Девушка выключила компьютер и встала из-за стола. Сегодня она приглашена в гости к самому Великогоре, но перед этим нужно заскочить на квартиру к Симе, забрать кое-какие книги. Какой-то там экзамен у нее на носу.

Инна брезгливо пнула носком туфли кусок штукатурки:

– А ремонт всего месяц назад сделали. Хреновый ремонт!

– Глеб! Я больше не могу! Отпусти ты меня, ради бога! – Сима поерзала на страшно неудобном стуле. – Ну дай хоть пять минут передохнуть!

– Сидеть! – раздалось из-за мольберта. – Через полчаса свет уйдет, тогда и отдохнешь.

– Тиран, – вздохнула она.

– А ты халтурщица!

– Я не халтурщица, я натурщица.

– Вот я и говорю, натурщица-халтурщица.

С улицы донесся рев подъезжающего автомобиля. Сима обернулась к окну:

– Инка приехала! Глеб, имей совесть! Позволь хоть поздороваться с лучшей подругой!

Великогора высунул голову из-за мольберта и сердито нахмурился:

– Угораздило же меня связаться с такой легкомысленной особой! Ладно уж, иди. Я тоже скоро буду.

Инна неспешно шла по выложенной фигурными плитками дорожке.

– Привет! – Сима чмокнула подругу в щеку. – Как добралась?

– А что тут добираться?! – пожала та плечами. – Где мы можем поговорить без свидетелей?

– Пошли к бассейну, – сказала Сима, слегка удивленная такой таинственностью. – Глеб все равно еще занят.

– У меня сразу три новости, – заявила Инна, как только они уселись в удобные плетеные кресла.

– Боюсь даже спрашивать, какие.

– Видишь ли, я сама толком не поняла, какие они, хорошие или не совсем. – Инка вытянула перед собой длинные ноги и прикрыла глаза. – Приходил Северин, – наконец заговорила она. – Требовал, чтобы я сообщила, где тебя можно найти.

– А ты?

– А я его послала. – Инка приоткрыла один глаз. – Правильно?

– Правильно, – Сима кивнула.

У нее было достаточно времени, чтобы обдумать происшедшее. Сначала она просто хотела забыть, но теперь… Теперь сознательно культивировала, холила и лелеяла в себе одно-единственное чувство.