Читать книгу "Легкий завтрак в тени Некрополя - Иржи Грошек"

Рождество мы встречали вместе. Через месяц зарегистрировали брак. Я не верил, что подобное возможно. Что буду петь по утрам, как чижик, и прыгать с ветки на ветку от радости. Как я посмел до этого времени существовать без Валерии? И куда мне запрятать несостоявшийся отрезок жизни? Каким карандашом перечеркнуть? Не было, не было, не было этого дурацкого, бессмысленного отрезка. Процесс только начинается… В официальных бумагах моя нынешняя жена значилась как Яна Райчек. «Звучит достаточно глупо», – заметила по этому поводу Валерия. Я не стал возражать и спрашивать, почему имя Яна ей не нравится. У всякого поколения свои представления о красоте. Со времени, когда родители назвали девочку Яной, многое могло измениться. «А как зовут твоего сына? – спросила Валерия. – Как?!! – переспросила она и свалилась на диван в судорогах. – Ты сошел с ума, ты сошел с ума! – повторяла она, корчась от смеха. – Британик! Брошенка! Британик!» У Валерии из глаз текли слезы, она пыталась что-то добавить, но только стонала. Я попробовал оправдаться. «Известный археолог Генрих Шлиман назвал своего сына в честь героя древнегреческого эпоса…» – сообщил я. Валерия жестами попросила меня секундочку помолчать. Я выждал, покуда Валерия вытирала платочком слезы и переводила дух. «Продолжай», – разрешила наконец Валерия. «Сына археолога Шлимана звали Агамемнон». Валерия снова повалилась на диван, сотрясаясь от хохота. Кто бы спорил? Подлец Британик изгадил мне жизнь. Еще в четырехлетнем возрасте он кривлялся, изображая, как я листаю античные книги, и передразнивал, как я морщу свой лоб. Его увлечение античностью – просто издевка надо мной, укоренившаяся со временем. Он шлялся по городу и передергивал названия современных улиц. Староместская площадь, кстати сказать, превратилась у него в Форум, Карлов мост – в римский акведук, Пражский Град – в Капитолий. Наш загородный дом Британик обозвал Байями, и не потому, что ему так нравилось, а для того, чтобы показать, насколько я глуп. С момента своего появления на свет Британик всячески старался превратить мою жизнь в бессмыслицу. Я не жаждал его появления на свет, а взамен он уничтожил меня морально. Подменил, исказил, переиначил. Так фарс перетекает в трагедию или трагедия в фарс. Ведь история повторяется дважды… Британик полностью обустроился на моем месте в обществе, как окончательная формула, для которой не требуются черновики. Мой прадед, отец и дед являлись всего лишь исписанными промокашками для Британика, а сам я – канцелярской скрепкой. Связь поколений. Невероятное количество репродукций, любовных интриг и преступлений со времен Адама, и все ради того, чтобы появился Британик, – над этим можно весело посмеяться. Он мыслил на уровне яйцеклетки – случайный сперматозоид, возомнивший себя Нероном. Он всячески подчеркивал, что я не Клавдио, а выживший из ума император Клавдий. Он паясничал, издевался, как молодой Агенобарб, да падет на мою голову античная литература!!! Кто бы спорил – Брошенка, действительно Брошенка. Валерия окрестила Британика именно так.

Мне некому было рассказывать о «Валерии». Когда Агриппина позвонила, я поведал ей о Яне Райчек. Что наша свадьба с Яной уже состоялась, что теперь я женатый человек. «Поздравляю», – пробурчала Агриппина и повесила телефонную трубку. Больше мне не требовались ее звонки, а только официальные отношения, поэтому «Яна Райчек» звучало для Агриппины как нельзя лучше.

Валерия переставила мебель в квартире, отодвинула книги и теперь перетряхивала мою жизнь. Теперь я мало цитировал Корнелия Тацита, а больше сопровождал Валерию по магазинам, барам и дискотекам. Она терпеть не могла сидеть дома. Я вынужден был изменить свои привычки и даже похудел килограммов на пять от ежедневных прогулок и ночных заведений. Дискотеки не радовали мое пузо, как не радовали молодые идиоты на танцевальных площадках, которые крутили мою Валерию по всему периметру. Обычно я сидел за столиком, наблюдая, как Валерия дрыгается под музыку, и заслонялся от зала кружкой пива, когда Валерия особенно высоко задирала ноги. Она извивалась всем телом, раздвигая свои колени, и это зрелище приводило меня в состояние сексуальной агрессии. Я с нетерпением ожидал, когда закончится танцевальный марафон и мы окажемся вдвоем с Валерией в нашей квартире. Мы представляли собой странную пару, поэтому тешили себя экстравагантными играми.

С появлением Валерии мои сексуальные фантазии приобрели плоть. Женщины – вот самая распространенная болезнь в обществе. Сродни алкоголизму и наркомании. Здоровый человек осознает, что фантазии – игра подсознания, больной бежит насиловать девочек и мастурбировать под окнами. Обычно фантазии дремлют в глубине мозга, далеко от реальности. Но когда в жизни одинокого мужчины случается такая женщина, как Валерия, он перестает понимать, где реальность, а где воплощение его мечты. Ведь Валерия и раньше являлась мне как смутный образ, как предел желаний, являлась неоднократно во сне как самая раскрепощенная из моих фантазий. Глядя на Валерию, я никак не мог отделаться от чувства, что это иллюзия, галлюцинация, фантом. По телу моему ползают зеленые крокодильчики, а их никто не видит. Валерия уже состоялась как бред, и надо ли останавливаться посередине дороги, чтобы поддерживать с этим «крокодильчиком» размеренный и буржуазный брак? И держать себя в рамочках общественной морали, когда Валерия разжигает меня ежечасно, модулируя этот бред по собственной прихоти. Простите, господа, но общественная мораль не контролирует подсознание. Каждую ночь отдельные граждане совершают во сне непристойности различного свойства и частенько даже не помнят об этом. У каждого свои крокодильчики. А Валерия… Валерия приходилась мне родственницей, как злокачественная опухоль – племянницей мозгу. И можете меня осудить. Но только человек, начисто лишенный воображения, бросит в меня камень, да и то – посмотрел бы я на этого человека, когда Валерия возьмет его за яйца. И я расскажу, расскажу, словно доктору Фрейду, ничего не утаивая, как я развлекался со своей фантазией, как я обладал своей Валерией…

«А теперь, мой замечательный извращенец, мы будем играть в дядюшку и непослушную племянницу», – сказала Валерия в канун Рождества, когда были выпиты почти что три бутылки ликера. «Для продолжения разговора мне надо бы раздеться», – сообщила Валерия и совершенно разделась, разбрасывая свои вещи по комнате. Она была красива, как дьявол в лучшем из своих воплощений, а я был просто заброшенный дядюшка Клавдио. Тогда этот смуглый дьявол велел и мне освободиться от штанов, и я послушно исполнил его приказание. «Ах, дядюшка, – сказала Валерия, – я обратно не выучила уроки! Вы сердитесь, мой милый дядюшка, я вижу». Естественно. У «дядюшки» наблюдалась эрекция. Валерия взяла с полки книгу и пролистнула. «Теперь я готова получить по заслугам, – сообщила она. – Извольте преподать мне урок античности!» Валерия моментально легла на стол, а «дядюшка» обязан был преподавать стоя. Все, что я знал о «педагогике», Валерии не подходило. Она запретила мне трогать ее руками – «нельзя-нельзя, дорогой дядюшка». Я должен был просто находиться рядом и читать книгу – «внятно и понятно». Как помнится, «Жизнеописание двенадцати цезарей» Гая Светония Транквилла. Валерия лежала на спине, раскинув ноги, а я стоял у нее между ног и водил указательным пальцем по странице…

«К концу жизни он начал обнаруживать явные признаки сожаления о браке с Агриппиной. Однажды он воскликнул…»[16]