Читать книгу "Единственная - Кира Касс"

— С чего мне соглашаться, когда, несмотря на то, насколько далеко зашли наши отношения, он все равно может вышвырнуть меня отсюда в любой момент? Когда меня раз за разом унижают, а ты стоишь и спокойно смотришь? Это не любовь, Максон. Ты понятия не имеешь, что такое любовь.

— Ну разумеется! Ты вообще представляешь, через что мне пришлось пройти…

— Максон, ты сам сказал, что не хочешь больше никаких споров. Так прекрати давать мне повод спорить с тобой!

Я бросилась прочь. И что я до сих пор здесь делаю? Зачем рву себе сердце ради человека, который понятия не имеет, что значит быть верным кому-то одному? И никогда не поймет, потому что все его представления о романтической любви вертятся вокруг Отбора. Где ему понять!

Я успела уже дойти до лестницы, когда меня вновь остановили. Максон крепко схватил меня и обеими руками держал за локти. Он не мог не видеть, в какой ярости я по-прежнему нахожусь, но за эти несколько секунд его поведение полностью переменилось.

— Я не он.

— Что?! — бросила я, пытаясь вырваться.

— Америка, хватит. — (Я запыхтела и перестала дергаться, вынужденная взглянуть Максону в глаза.) — Я не он, договорились?

— Не понимаю, о чем ты.

Он вздохнул:

— Я знаю, что несколько лет назад ты отдала свое сердце другому и думала, он будет любить тебя всегда, а он, столкнувшись с грубой реальностью, покинул тебя. — (Я застыла, осознав смысл его слов.) — Я не он, Америка. Я никогда не оставлю тебя.

Я покачала головой:

— Ты не понимаешь, Максон. Может, он и обидел меня, но я, по крайней мере, знала его. А ты… Прошло столько времени, а у меня по-прежнему такое чувство, будто между нами пропасть. Отбор вынудил тебя делить свои чувства между нами. Ты никогда не будешь принадлежать мне целиком. И ни одной из нас не будешь.

Когда я рванулась из его рук на этот раз, он не стал меня удерживать.

Глава 22

Эфир «Вестей» практически не отложился у меня в памяти. Я сидела на своем возвышении и думала о том, что каждая секунда приближает меня к отчислению. Потом я подумала, что, если останусь, это будет немногим лучше. Если я уступлю и прочитаю те кошмарные обращения, король победит. Может, Максон меня и любит, но если у него не хватает мужества признаться в своей любви вслух, каким образом он защитит меня от того, чего я боялась больше всего в жизни, — его отца?

Мне придется постоянно покоряться воле короля Кларксона, и, несмотря на всю поддержку, которую оказывали Максону повстанцы-северяне, здесь, в стенах дворца, он всегда будет один.

Я была зла на Максона, на его отца, на Отбор и на все, что было с ним связано. В душе у меня клокотало от злости, и я окончательно перестала понимать происходящее. Сейчас мне больше всего хотелось поговорить с остальными девушками о событиях последних дней.

Но это было невозможно. Мне это все равно ничем бы не помогло, а им лишь навредило бы. Рано или поздно мне придется научиться справляться с моими тревогами самостоятельно.

Я скосила глаза влево на сидящих девушек. Кто бы из нас ни победил, ей придется справляться со всем без поддержки остальных. Назойливое внимание прессы, жизнь на глазах у всей страны, деспотизм короля, рассматривающего всех вокруг исключительно как средство достижения собственных целей, — все это ляжет на плечи одной-единственной девушки.

Я инстинктивно нащупала руку Селесты, коснулась ее пальцев. В ту же секунду она сжала их, с беспокойством заглянув мне в глаза.

— Что случилось? — одними губами прошептала она.

Я лишь пожала плечами.

Поэтому она продолжала молча держать меня за руку. Не прошло и минуты, как она тоже слегка погрустнела. Мужчины в костюмах продолжали разглагольствовать, и она, как я минуту назад, потянулась взять за руку Крисс. Та, похоже, ничуть не удивилась, и через несколько секунд уже держала за руку Элизу.

Так мы и сидели в углу студии, держась за руки, все четверо. Перфекционистка, Душечка, Дива… и я.

Следующее утро я провела в Женском зале, изо всех сил стараясь быть послушной. На Рождество в столицу прибыли дальние родственники королевской семьи, чтобы с размахом его отпраздновать. Вечером должен был состояться торжественный ужин с пением колядок. Я всегда любила предрождественскую пору, но в этом году на душе у меня было так муторно, что я не могла даже радоваться.

Я совсем не почувствовала вкуса роскошного ужина и едва бросила взгляд на чудесные подарки от народа. Я была совершенно подавлена.

Когда гости уже порядком захмелели от грога, я улизнула к себе, чтобы не делать вид, будто веселюсь вместе со всеми. К исходу вечера я должна была либо согласиться прочитать с экрана смехотворные агитки короля Кларксона, либо отправиться домой. Мне необходимо было подумать.

Очутившись в тишине своей комнаты, я отослала служанок и в задумчивости уселась за стол. Мне совсем не хотелось этого делать. Не хотелось внушать людям, что они должны быть довольны тем, что имеют, когда, по сути, не имеют ничего. Не хотелось призывать их не помогать друг другу. Не хотелось лишать их возможности добиться чего-то большего. Не хотелось стать лицом и голосом кампании, в которой говорилось: «Сидите тихо. Пусть король управляет вашей жизнью. Это самое большее, на что вы можете надеяться».

Но… разве я не люблю Максона?

В следующую секунду в дверь постучали. Я с неохотой встала и пошла открывать, с ужасом ожидая увидеть холодные глаза короля Кларксона, явившегося за ответом на свой ультиматум.

За дверью стоял Максон. Стоял и молча смотрел на меня.

Мой гнев немедленно обрел смысл. Я хотела всего, что он мог дать мне, и всего, что могла дать ему я, так как он нужен был мне весь, без остатка. Ну почему в этом было замешано столько человек сразу: остальные девушки, его родители, даже Аспен? Нас окружало столько условий, мнений и обязательств, что я ненавидела Максона за то, что все это вошло в мою жизнь вместе с ним.

И всей душой его любила.

Я готова уже была согласиться прочитать чудовищные агитки, когда он молча протянул мне руку:

— Пойдем со мной?

— Хорошо. — Я закрыла за собой дверь и пошла за Максоном по коридору.

— Ты была права, — начал он. — Я боюсь полностью открыться перед вами. С тобой я был одним, с Крисс — другим, ну и так далее. В этом отношении я исходил из того, что считал правильным для каждой из вас. Что касается тебя, мне всегда нравилось приходить к тебе, в твою комнату. У меня каждый раз было такое чувство, словно я получаю доступ в какую-то часть твоего мира, и если буду делать это раз за разом, то в конце концов смогу заполучить тебя целиком. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

— Примерно, — кивнула я, когда мы поднимались по лестнице.

— Но это не только не совсем справедливо, но и не совсем точно. Как-то раз ты сказала, что эти комнаты принадлежат нам, а не вам. В общем, я решил, что пришло время показать тебе еще один кусочек моего мира, пожалуй самый последний, который ты еще не видела.