Читать книгу "Пентхаус - Александр Егоров"

Лида позвонила мне две недели назад. Робко поздоровалась.

«Вы не обижаетесь на меня, Артем?» — спросила она.

«За что?» — спросил я.

Лида помолчала. Подышала в трубку.

«Наверно, вам больше не нужна секретарша, — сказала она. — Но может быть, я могла бы…»

Мне вдруг стало смешно.

Она приехала довольно скоро — видимо, на такси. Мы зашли в японский ресторан, что-то пили и разговаривали о пустяках. Потом вернулись ко мне.

Ей понравился мой пентхаус. Это нормально для девочек — оценивать мальчиков по размерам пентхауса. Мой оказался большим, и это ее вдохновляло. Под платьем у нее оказались совсем новенькие, ослепительно белые трусики от Blugirl: одноразовый пропуск в мир гламура.

Утром она прикоснулась к моей руке.

«Артем, — прошептала она. — Ты такой классный».

Я не ответил. И понял, что больше не хочу ее видеть. Мне стало скучно.

Скучно мне и сейчас. Оконное стекло запотело от моего дыхания. Отступив, я кидаюсь на постель.

Полшестого. Рассвет уже растекся на полнеба. Когда лежишь на кровати, в окно не виден горизонт, и перспективы кажутся бесконечными. Только спешить мне некуда.

До настоящего утра еще далеко, а мне никак не заснуть.

Я тянусь за пультом, и шторы сползаются, оставляя от мира узкую полоску.

Может, включить телевизор? Я не жду новостей, но беззвучное мелькание картинок всегда меня усыпляет.

У меня на ладони — горстка специальных таблеток. Они такие приятные на вид. Гладкие. Несколько минут я размышляю, сколько нужно съесть.

Откладываю две. Потом еще две.

Когда-то я мечтал понюхать кокса и посмотреть на город с высоты собственной крыши. Эта мечта сбылась, но я был разочарован. Девушка из ресторана, которую я пригласил к себе в пентхаус, была разочарована тоже.

Может быть, в этот раз все будет иначе?

Правда, это рискованный stuff, сказал мне мой дилер. Как с рыбой фугу: малейший передоз приводит не туда.

Зато пока ты не здесь и не там, — сказали мне, — все круто. Ты видишь картинки. Как будто смотришь телевизор. Только в телевизоре показывают всю твою жизнь. И даже то, что за пределами. Безумно интересно.

Так. Две. Еще две — и программа включится.

На экране — лазурный берег. В Испании сейчас жарко, и море теплое.

Мне хочется пить. Последнее колесо прокатилось с трудом по пищеводу и рухнуло в желудок. Я с трудом глотаю слюну. Это болезненно. Надо бы добраться до воды. Для этого нужно встать.

Я прохожу через темную гостиную: шторы здесь задвинуты с вечера. А еще здесь удивительная итальянская мебель, расставленная в удивительном порядке, сплошь черное дерево с инкрустацией перламутром, а может, чьими-нибудь повыдерганными зубами; тут же телевизионная панель разлилась на полстены, как черный квадрат Малевича, и белые кожаные кресла светятся в темноте. Должно быть, личный дизайнер Жорика был латентным мазохистом. Меня тошнит от его интерьеров.

Дверь ванной комнаты распахнута, там горит свет, и это кажется еще одним неприятным чудом. Светлый прямоугольник все ближе. Ванная выглядит инопланетной капсулой для перемещения во времени. Внутри капсулы — сияющие рычаги, зеркало и стеклянная полочка, а на полочке — высокий хрустальный стакан с белой орхидеей (откуда, зачем?).

Шипящая струя приводит меня в чувство. Я лакаю из-под крана, как кот. Вода чистая и вкусная.

Я нажимаю на рычаг, и наступает тишина. Вскидываю голову: силуэт в зеркале немедленно отступает и сливается с темным провалом двери. Я таращу глаза на зеркало. Оглядываюсь — немножко резче, чем хотелось бы.

Пустяки. Показалось.

Я присаживаюсь на бортик ванны. Абсолютно голый. Мелкая дрожь охватывает меня.

Нужно доползти до кухни, думаю я. Там нормальный холодильник в человеческий рост, электрическая плита и мойка. И зеленые циферки на микроволновке. Простые, дружелюбные вещи. От них не ждешь никаких неприятных отражений.

Нечто движется в темноте. Скользит между черных громадин в гостиной. Словно оторвавшаяся от меня тень бродит там. Потом опускается в кресло и ждет меня.

Поднявшись на ноги, я иду как лунатик прочь из светящейся капсулы в темноту. Есть шанс на автопилоте вернуться в спальню, лечь и накрыться с головой одеялом. И понять наконец, что все это сон.

Если только гости в сновидениях сопят и шмыгают носом.

— Эй, — окликаю я. — Кто здесь?

Вместо ответа там, в кресле, кто-то чиркает спичкой. Пляшущий огонек освещает лицо.

— Здравствуй, Артем, — говорит майор Алексей Петрович. — Значит, на новоселье не пригласил? А мы сами пришли.

Он преспокойно курит сигаретку. Привыкнув к темноте, я вижу, что он улыбается.

Я протягиваю руку к выключателю. Гость мотает головой отрицательно.

— Вы же умерли, — напоминаю я.

— А ты труп видел? — возражает он. — Вот не занимался ты оперативной работой. А то бы знал: нет трупа, нет и состава преступления… ха-ха.

— Не смешно.

— Да уж, — соглашается майор, помолчав. — Смешно не было.

Он опять чиркает спичкой. Кидает ее в камин, и угли волшебным образом разгораются. Веселые огоньки притягивают взгляд. «Рекламный сэмпл адского пламени», — прочитал я в одной книжке.

— Ладно, проехали, — говорит Алексей Петрович.

Становится светлее, и я вижу в его руках флакончик с жидкостью для розжига. Нет, все это мне не снится, а если и снится, то с пробуждением явно возникнут проблемы. Ума не приложу, за какое место надо себя ущипнуть, чтобы проснуться.

— Присаживайся, — приглашает майор. — Что стоишь как в гостях.

Я опускаюсь на кресло напротив. Это умное итальянское кресло, с пультом управления и моторчиками внутри. Оно запоминает особенности фигуры пациента. Кажется, оно до сих пор настроено на жирный торс Жорика.

Холодная кожа липнет к голому телу.

Майор хлопает себя по коленкам.

— Я ведь к тебе не просто так, — говорит он. — Я ведь и здесь… лицо официальное. Так вот. Мы с товарищами внимательно прочитали твое дело. У нас, видишь ли, теперь времени достаточно, можем любой глухарь поднять…

— Какой еще глухарь?

— Так называются непонятные случаи. Типа твоего.

— Непонятные?

Мне даже обидно немного. Майор же затягивается и неспешно выпускает дым:

— Ну вот, например, ты дрянных таблеток наелся. А значит — прямиком к нам. Теперь смотрим: куда тебя записать? Ты у нас по жизни потерпевший или основной виновник? Непонятно.

— Так это Страшный Суд, — догадываюсь я.