Читать книгу "Ставка на Проходимца - Илья Бердников"

А теперь сам рискую им стать.

Глава 3

Что за прелесть этот дядюшка!

Наташа Ростова

— Пойми, ведь это еще ничего не означает, — втолковывал Санек. — Нельзя по единичному случаю говорить, что все мужики — козлы! Есть разные люди, различные обстоятельства… вот, Дорога, к примеру…

— Вы, Александр, философ, — с еле заметной усмешкой отвечала Люська, разливая чай по металлическим кружкам и консервным банкам. — Вас послушать, так в этом мире все настолько относительно, что любой поступок можно оправдать…

Относительно! Это слово вертелось у меня в мозгу, не давая покоя, изводя надоедливой мухой. Я и чай, так любимый мной напиток, пил без удовольствия, хотя можно было бы еще сослаться на высокую температуру воздуха, при которой был бы более уместным холодный коктейльчик. Хотя пьют же узбеки и казахи горячий чай в жару…

Так, жару — побоку. Важнее понять, какое временное соотношение имеет этот мир с Землей. Если учесть, что ребята ждут меня три-четыре дня в этом мире, а я провел на Земле…

Так, с конца марта до начала мая меня мурыжили в госпитале и трибунале, почти весь май и до начала октября — подготовка в центре МТК. Практически весь октябрь я проболтался без дела, распуская сопли в невеселых думах и хныча от тоски по Илоне и Дороге… пару ноябрьских недель поисков Проезда в Крыму… получается всего чуть больше семи с половиной месяцев…

Я зачертил запасливо сохраненным в кармане куртки автоматическим карандашом на поверхности картонной коробки из-под овсяных хлопьев. Выходило, что я на Земле пробыл примерно двести двадцать пять дней, если считать по тридцать дней в месяце. Будем считать, что меня ждут здесь не четверо, а трое суток (один день вычитается, так как я тоже уже его здесь провел), и получается, что на каждый здешний день выходит семьдесят пять, а то и более земных…

Семьдесят пять! Меня аж холодным потом прошибло, несмотря на местную жару и горячий, никак не желающий остывать чай. Каждый день, проведенный здесь, означает, что в других мирах, где время течет с соизмеримой земной скоростью, проходит больше чем два месяца! Неудивительно, что Чаушев так хорошо сохранился со времен Октябрьской революции: он-то здесь немало времени провел.

В вихре обуревавших меня эмоций я чуть не сорвался вычислять, сколько же времени должен был он тут прожить, совершенно забывая поправку на возраст и другие препятствия в этих вычислениях, но вовремя остановил себя, отставил пачку хлопьев в сторону…

— Случилось что-то, Леш? — встревоженно спросила Люська.

Сестра, оказывается, уже какое-то время стояла рядом со мной и наблюдала. Я промолчал, отметив, что Имар также пристально смотрит на меня из-под насупленных бровей. Догадался или нет?

— И правда, побледнел чего-то… Чего это ты там начеркал? — беззаботно спросил Санек и потянулся за коробкой хлопьев. — Вычисления какие-то…

Я выхватил у него коробку и, вытряхнув из нее на стол целлофановый пакет с хлопьями, оторвал кусок картона, на которым подсчитал соотношение времени, сунул в карман…

— Нам нужно немедленно выдвигаться, — сказал я, не желая пока делиться своими выводами, пока не поговорю с Данилычем. — Каждая минута дорога.

— Ты торнадо какой поджидаешь? — немного обеспокоился Санек. — Ты чего там подсчитывал?!

— Переговорю с Данилычем — скажу, — бросил я, складывая остатки припасов в сумку. — Имар, доберемся по полуденной жаре?

Имар промолчал. Я поднял голову и увидел, что все — Люська, Имар, Санек — замерли на месте и буквально буравят меня взглядом.

— Леш, ты скажи, что такого случилось? — жалобно взмолилась сестра. — Ты же понимаешь, что неизвестная опасность хуже известной! Я же изведусь вся, пока не узнаю, надумаю такого…

— И правда, Леха, — поддержал ее Санек, — ты бы объяснил, что там надумал… Имеем право знать все-таки!

— Да нет никакой опасности! — отрезал я. — Сроки горят. Нам в Новый Свет нужно кое-что доставить, а я только сейчас понял, что опаздываем…

Самое главное, что я практически не соврал при всем этом. На самом деле, в контракте, подписанном с Чаушевым, не были указаны временные рамки, просто капитан намекнул мне, что дело достаточно срочное, и Новому Свету ой как нужен тот самый товар, что так трудно достать на всем пространстве Дороги.

Ее осколки.

Санек махнул рукой:

— Бли-ин, а я-то думал невесть что! Хотя сроки — тоже аргумент! — Он помялся, а потом обеспокоенно спросил: — Оплату снизят?

— Снизят, снизят, — пробормотал я, устраивая сумку на мотороллер, что невинно пристроился в углу хибарки. — Еще как снизят!

— Так чего же стоим! — Санек заметался по хибарке, больше мешая, чем делая, потом вообще встал посредине, словно ожидая остальных, после чего Люська выгнала его вместе с постоянно попадающейся под ноги Маней наружу.

— Неудобный он какой-то, — тихонько пожаловалась она мне на штурмана, когда я с Имаром выкатил мотороллер наружу и вернулся в хижину за курткой и дробовиком. — Занимает собой все… все пространство жизни! И устаешь от него, словно двойную нагрузку несешь… Балаболит, несет все подряд с умным видом — у меня даже виски заломило!

— Ну так и скажи ему, — улыбнувшись, сказал я. — Про неудобство и про виски. Он-то к тебе, как мне кажется, неравнодушен… А, сестренка?

— Лешка, не начинай, — рыкнула Люська. — Мне его внимание, как… как…

Я засунул дробовик в кобуру за плечом и обнял сестру.

— Пойдем, родная. Обещаю, что заступлюсь за тебя.

— Да я и сама за себя заступлюсь! — огрызнулась Люська и тут же чмокнула меня в щеку. — Прости, рассердил он меня чего-то…

Пустыня пылала жаром. Вся серая каменная равнина раскалилась подобно тефлоновой сковородке, и я уже пару часов как ощущал себя поджариваемой сосиской. Люська, сидевшая сзади меня, ехала молча, но я ощущал, что она тоже страдает. Не страдала, похоже, одна только Маня, что, как и вчера, мирно спала, свернувшись на сумке у меня между ногами. Гивера, по-видимому, задалась целью выспаться на месяцы вперед, что как раз и было весьма возможным, учитывая соотношение времени этого мира с остальными.

Я не знал, сколько еще оставалось до горной гряды, к которой мы направлялись, но ясно было, что еще немало. Путь нам обозначали более светлые камни, поставленные друг на друга, образующие этакую редкую светлую цепочку в серой пустыне с расстоянием около ста — ста пятидесяти метров между «звеньями». Кто-то заботливо проложил эти указующие вехи, иначе никаким другим образом присутствие какого-либо торного пути в этой пекельной серости определить было бы невозможно.

Не могу сказать, что мы быстро перемещались: Имар с Саньком шли пешком, и мне приходилось ехать на минимальных оборотах, чтобы они не отстали. Впрочем, с какой скоростью мы ни двигались бы, для меня все было бы медленно: больше двух земных месяцев за местный день! Сумасшедший бег времени вызывал оторопь и угнетал своей непоправимостью. Время не остановить — это я понимал всегда, но такое ускорение меня просто приводило в ужас. В голове все время вертелась мысль о том, что пять дней пребывания здесь — это год на Гее…