Читать книгу "Паладины - Андрей Муравьев"

Пригодько выглядел озабоченным.

– Что случилось?

Красноармеец приподнялся в повозке:

– Все не выходит из головы сказ Улугбека Карловича о том, что побьют нас скоро… Ну, не нас, вернее, а норманнов… Вот и думкую, как делу помочь.

Костя сморщился:

– Да уж…

Сибиряк сидел насупившись.

– Ну и что? Мысли есть?

Пригодько отрицательно помотал головой:

– Пока нет. Разве что известить комбригов наших о засаде. Да вот только страшусь, чтоб меня опять не потянули в особый отдел местный. Допросов не люблю.

Малышев, вспомнив о дотошных дознавателях, поморщился. За время, проведенное в одиннадцатом веке, русичи успели побывать в камере папской тюрьмы, в константинопольских застенках, потом, уже в армии паломников, их донимали следователи Святого престола. Особенно повезло Улугбеку, который угодил еще и в руки палачей германского императора, а сейчас находился черт знает где.

Друзьям желательно было повернуть ситуацию так, чтобы сведения о предстоящей битве не выглядели необычными для остальных крестоносцев.

– Давай скажем, что мы с тобой соглядатая поймали и допытали с огоньком. Он, сердешный, помер, но кое-что нам все-таки поведал, – предложил Захар.

Костя хмыкнул по поводу прямоты мыслей товарища.

Утром следующего дня Готфрида Бульонского и Адемара Монтейльского, занятых обсуждением последовательности выдвижения в поход, отвлек рыцарь из свиты епископа.

Тимофей Михайлович говорил с ужасным акцентом, но был здесь рыцарем, поэтому именно его русичи делегировали докладывать об опасности. Горовой заучил заранее составленную речь и довольно бойко рассказал командованию о том, как его воины захватили вражеского шпиона, который не выдержал пыток и перед смертью проболтался о том, что в ближайшей долине христианское войско будет атаковано силами румийского султана.

Готфрид недовольно щурился на этого выскочку, с трудом говорившего на франкском наречии, но епископ отнесся к заявлению своего рыцаря серьезно.

– Это не вы требовали, чтобы под Никеей мы приготовились к атаке с тыла? – подумав, поинтересовался легат папы.

– Да. Это был я, ваше преосвященство.

Готфрид удивленно повернулся к русичу:

– Наверное, кто-то из ваших людей обладает даром предвиденья?

Горовой нахмурился, но в тоне вопроса не видно было оскорбления, и он нехотя ответил:

– Мои оруженосцы имеют привычку влазить… в разные истории… сир.

Располагающийся за спиной казака Костя смиренно опустил голову. В этом разговоре ему отводилась роль безмолвного свидетеля. Как и положено оруженосцу, он держал шлем и щит своего господина… ну и подсказывал слова, если речь подъесаула начинала тормозить.

Граф Бульонский повернулся к Адемару:

– Ну, это нормально, когда молодые люди стремятся не просиживать штаны у костра с чашей в руке, а делают что-то на благо нашего общего дела. Похвальное желание. – Он развернулся к легату: – Что ж! Думаю, нам можно поверить вашим сведениям, как мы это сделали под Никеей… Но ломать строй и объявлять тревогу только из-за слов одного пленника – это чересчур… Что же нам следует делать?

Последний вопрос был, видимо, риторическим, потому как граф не стал ждать ни предложений от подтянувшихся рыцарей, ни от легата.

– Граф Рено соберет своих рыцарей и выедет в авангард, а уважаемый епископ Монтейльский со своим отрядом прикроет левое крыло. Я сам буду в центре. – Он повернулся к Горовому. – Думаю, вы понимаете, что если мы не увидим врага, то вашим шустрым оруженосцам придется значительно дольше заслуживать рыцарские шпоры, чем им хотелось бы.

Тимофей Михайлович молчал, подбирая слова, и Костя не выдержал:

– Ваше сиятельство, пленник говорил, что основной удар будет нанесен по войскам норманнов, ушедших вперед. Нам бы следовало поспешать к ним на помощь и выслать гонца, чтобы принц Тарентский и граф Норманнский успели приготовиться к нападению.

Ни Готфрид, ни Адемар не удостоили оруженосца ответом. Лишь легат папы ледяным взором осадил наглеца, посмевшего указывать опытным военачальникам, как им следовало поступать. Оба вождя крестоносцев вместе со свитой унеслись вперед, оставив рыцаря и его оруженосца в клубах пыли.

Но тем не менее через полчаса по рядам армии пронеслись гонцы с требованием ускорить шаг. В голове каждой колонны начали собираться рыцари и тяжеловооруженные слуги. В сторону христианского авангарда унеслись один за другим несколько гонцов. Слова предупреждения оказались услышаны.

4

Когда рыцарь, прискакавший от Готфрида, сообщил предводителю лангобардов о том, что, по сведениям графа Бульонского, христиан ожидает засада на подходе к Дорилее, Боэмунд решил, что отставшие вожди похода просто пытаются удержать его от захвата богатого городка. После похода по суровому безлюдному плато плодородная долина, давно не знавшая войн, была неплохим призом. Это знали норманны, это понимали и франки. Потому потомки скандинавов не стали останавливаться и ожидать основных сил.

Норманны рвались к близкой добыче.

И налетели на предсказанную засаду.

Потеряв столицу, которую он так и не сумел деблокировать, казну, большую часть ополчения и часть гвардии, султан жаждал реванша. Опытный военачальник, он за неделю, прошедшую после потери Никеи, созвал к себе все войска, до которых смог добраться. Помирившись с соседями и с мятежниками, которых Кылыч-Арслан еще недавно усмирял силой оружия, он получил подкрепление и от тех и от других.

Двести тысяч воинов ожидали подхода христиан.

Кылыч-Арслан уже знал о разделении паломников. Следовавшие за каждым крупным отрядом крестоносцев лазутчики поведали о том, что разрыв между авангардом и основными силами составляет почти сутки. Султан решил, что дня ему хватит для выполнения задуманного.

В отличие от сражения под Никеей, где в бой первым пошло ополчение, которое потом первым же и побежало, сейчас основная роль отводилась лучшим частям румийского султаната. Первого июля на колонны сицилийцев, беспечно двигавшихся к близкой добыче, обрушились тюрки. Небо почернело от стрел. Тысячи трупов вчерашних триумфаторов устлали долину. Сотни их, окруженные толпами кочевников, бросали оружие и подымали руки. Многие бросились врассыпную.

Боэмунд, осознавший уровень угрозы, тут же выслал гонцов к предводителям других армий. Видя гибель авангарда собственного войска, он озаботился сохранением остатков. Пока передовые части, ощетинившись копьями и прикрывшись большими скандинавскими щитами, отходили назад, предводитель лангобардов приказал строить баррикады и укреплять лагерь, разбитый на берегу небольшой реки. Сюда же должны были подтянуться силы Роберта Фландрского и Роберта Норманнского.