Читать книгу "Зима Драконов - Элизабет Линн"

Лорд-дракон вытащил из-под туники сложенный листок бумаги.

– Мы обыскали дом, пытаясь найти ребенка. В задней комнате, за кухней, обнаружилось незаконченное письмо, адресованное тебе.

Соколица автоматически взяла листок из руки Карадура. Кто-то придвинул свечу, чтобы она смогла его прочитать.

Она развернула листок. И сразу же узнала четкий почерк Волка.

«Варги убили девятнадцать человек, но лучники Дракона патрулируют дороги и поля, и им удалось отразить четыре нападения, может, даже больше… По правде говоря, я бы тоже предпочел остаться здесь… уверен, когда Дракон поведет своих солдат на север, опытные воины, особенно лучники, понадобятся ем. у гораздо больше, чем волшебники и чародеи… Я не сомневаюсь, что тебя охотно примут… Из-за войны невозможно строить планы на будущее. Тем не менее я намерен осенью, после сбора урожая, но до пачала метелей, отправиться с Теа и Шемом на юг, чтобы навестить свою семью. Ты бы хотела присоединиться к нам?»

В глазах у Соколицы защипало, пальцы вцепились в листок. Она тщательно сложила его и спрятала под рубашку, рядом с сердцем.

– Благодарю вас, милорд.

Слуга наполнил ее стакан. Она выпила, не ощущая вкуса вина.

– Милорд, – обратилась Соколица к Карадуру, – не найдется ли в вашей армии места еще для одного лучника?

Солдаты зашевелились, а сидевший рядом с ней Герагин кивнул. Карадур отозвался не сразу.

– А ты хороший лучник?

– Я шесть лет служила мастером лучников у Кални Леминина.

– А почему ушла со службы? Хороший вопрос.

– Мне надоело выполнять приказы. Я хотела работать самостоятельно.

И чем ты занималась в последнее время?

– Я делаю луки, – ответила Соколица. – У меня мастерская на Фонарной улице. Лемининкай проявил щедрость.

– И кто твои заказчики? Солдаты?

– Иногда. Но не слишком часто. В гарнизоне есть спои мастера. Но многие богатые купцы содержат охрану, к тому же люди покупают луки для охоты.

– Да, я тоже люблю охотиться. Впрочем, я не пользуюсь луком. Я ценю твое предложение, Охотница. Но это не твоя война.

– Вы ошибаетесь, – возразила она и услышала, как сдавленно ахнул Герагин. – Это моя война. Волк был моим другом. Человек, который его убил, мой враг. Если у вас найдется место для меня, я пойду с вами; если нет, пойду одна. – Соколица понимала, что солдаты Дракона не говорят так со своим лордом.

Она ощутила его гнев, на миг вспыхнуло невидимое пламя. Женщина стиснула зубы.

– Найди меня завтра, – бросил Карадур. – Тогда все и решим.

Он встал и зашагал к двери. Лютнист с изуродованными руками отделился от стены и последовал за ним.

Когда Соколица забирала свое оружие, седовласый капитан коснулся ее локтя.

– Прошу меня простить, – сказал он. – Я знаю, ты устала. Но если у тебя найдется немного времени… – Соколица последовала за ним в пустую комнату: в такие помещения обычно приводят гонцов, чтобы они подождали, пока паж найдет того, кто выслушает донесение.

– Это Рогис, – продолжал капитан. Мерцающее пламя свечи освещало его серьезное лицо. – Тот рыжий мальчишка. Ты его видела. Он дышит, но не приходит в себя. После удара о стенку у него остался большой синяк на щеке. Макаллан, наш целитель, предположил, что ты можешь помочь парню. Говорят, меняющие форму умеют обращаться прямо к разуму человека.

Рогис лежал в комнате, которая находилась рядом со спальней Соколицы. Торик прилег в прихожей, словно кошка. Рядом с так и не пришедшим в сознание рыжим пареньком находились щеголеватый светловолосый мужчина и хорошенькая круглолицая девушка, сидевшая на стуле. Она смотрела на Рогиса, как змея на мышь.

– Макаллан, – представился щеголь. – Спасибо, что пришли. Это Киала. Я попросил ее приглядывать за парнем и сразу прислать за мной Торика, если Рогис начнет шевелиться. Однако ничего не произошло. Киала, вставай. – Макаллан поднес свечу к кровати.

Вся правая часть лица Рогиса превратилась в сплошной синяк. Его глаза оставались плотно сжатыми, уголки рта побелели.

– С лицом все будет в порядке, это обычный синяк; к нему прикладывали лед. Челюсть не пострадала. У него сильное сердце, и он может глотать. Я дал ему выпить настойку сладкой розы, это помогает остановить внутреннее кровотечение, да и вреда не принесет.

Соколица кивнула и положила ладонь на левую часть груди солдата; она не собиралась проверять работу сердца, просто телесный контакт смягчал прикосновение к чужому разуму. Со всеми возможными предосторожностями она попыталась слиться с сознанием Рогиса – так рыбак забрасывает сеть, но натолкнулась на темноту, по которой ее собственное сознание распространилось, точно сияющая шелковая паутина; темнота, страх, скорбь, недоумение, а потом огонь. Все это ударило в ее незащищенный разум, словно молния. И хотя это были лишь воспоминания, Соколица сразу разорвала связь, почувствовав, как ускорился пульс Рогиса, а его расслабленное тело напряглось.

– …больно, – прошептал юноша, а потом вновь застыл в неподвижности.

Женщина подняла взгляд и увидела, что все с напряженным вниманием смотрят на нее.

– Вес дело в том, что на него обрушились воспоминания о боли, – сказала Соколица.

Ты можешь ему помочь? – спросил Макаллан. Она еще раз посмотрела на юношу.

– Я попытаюсь.

Соколица вновь осторожно коснулась его груди и стала медленно проходить сквозь защиту Рогиса.

– Отпусти, – успокаивающе говорила она, точно мать маленькому ребенку, – не бойся, боль прошла, боль прошла, отпусти…

– Он стал дышать спокойнее, – заметил Макаллан.

Соколица откинулась на спинку стула. От непривычной работы у нее разболелась голова. Она молча наблюдала за лицом Рогиса – юноша успокаивался.

– Теперь нужно немного подождать, – сказала она. – Он поправится.

Перед тем как улечься спать, лучница отодвинула в сторону старую штору и распахнула окно, впустив в комнату свет и прохладный ветер. Ей дали жаровню, И один уголек сиял в темноте – одноглазый змей, свернувшийся возле постели. Где-то на склонах гор рыже-коричневый медведь продолжал упорно двигаться на север. Не обращая внимания на боль, пульсирующую в висках, Соколица открыла свой разум, сосредоточившись, как ее учили, и потянулась через белое безмолвие, чтобы отыскать знакомое сознание, точно безупречную мелодию. Она коснулась разума лося и барсука, гуся и козы, а однажды едва не вошла в контакт с одиноким охотником-человеком, но Соколица искала не их. Наконец она вздохнула и решила отказаться от дальнейших попыток.

Усталая женщина проснулась посреди ночи. Кто го плакал. Безутешные тихие стоны заставили ее открыть глаза. Звуки почти сразу же стали стихать, и она улаз ливала лишь отзвуки плача. Нет, они доносились не из соседней комнаты: Рогисспал – юноша постепенно поправлялся. «Это тебя не касается», – сказала себе лучница и засунула голову под подушку. Но плач не прекращался.