Читать книгу "Служанка в высшем свете - Элизабет Роллз"

На другом конце бального зала Альмерия сделалa стойку, как охотничья собака. Черт, черт, черт!

Как она отреагирует? Альмерия добьется, что как можно больше людей будут наблюдать за этой дверью, когда Верити из нее выйдет.

Он должен убедиться, что они не увидят того, что ожидают увидеть.

— Прекрасный вечер, леди Блейкхерст, — заметил Брейбрук.

— Д-да, наверное, — промямлила она. Господи, что ей делать? Если Макс их увидит…

Ее головная боль взыграла с новой силой, когда она осознала, что именно это и входило в ее планы.

— И чудесно освежает, — продолжал он. Его большая ладонь накрыла обе ее дрожащие руки.

Вскрикнув, она отшатнулась.

— Знаете, леди Блейкхерст, что бы вам ни наговорили про меня леди Арнсворт и Рикки Блейкхерст, я совершенно безвреден.

Послышались шаги, а затем негромкий голос:

— Добрый вечер, Джулиан. Верити.

На ступенях, ведущих в сад, стоял Макс, и лицо его было непроницаемым.

Брейбрук приветственно кивнул Максу:

— А, вот ты где, Блейкхерст. А я гадал, сколько тебе понадобится времени, чтобы найти нас. Вот твоя жена. Ты бы лучше отвез ее домой, приятель. Похоже, у нее голова болит.

— Спасибо, Джулиан, что присмотрел за ней. Я очень признателен. Можешь сделать мне еще одну любезность и исчезнуть тем же путем, которым я пришел? Ты найдешь открытое окно библиотеки. Думаю, будет лучше, если я сам приведу Верити обратно.

— Почему бы и нет? — ответил Брейбрук. — Чертовы сплетницы! Человек не может просто повести себя по-рыцарски, они обязательно надеются на худшее!

Мысли Верити метались в попытке понять, о чем говорят эти двое. Признателен? Да Макс должен был прийти в ярость, разве нет?

Она отказалась от попыток что-то понять и припала лбом к груди Макса, а он нежно гладил ее. Она чувствовала, как волнами отпускает ее напряжение, медленно покидая ее тело, оставляя ее с ощущением странного спокойствия. Он не поверил. Он доверял ей. Осмелится ли она доверять ему вновь?

— Тебе лучше? — Его голос исподволь успокаивал ее.

— Намного. Спасибо.

— Отлично. Скоро я отвезу тебя домой.

Хрипловатый голос ласкал ее. Рука коснулась щеки, длинные пальцы скользнули под подбородок и приподняли его, так что она взглянула в его затененное лицо. Желание разгорелось в ней, плавя и растворяя все ее защиты. Он был близко, так близко… Она почувствовала жар его тела, увидела, как на его шее пульсирует жилка.

Издали доносился шум бала, но она смутно различала звуки, заглушаемые внезапным биением ее сердца. Заботливые руки обнимали ее, набросив на нее ласковые защитные чары. Разум предостерег ее: эти чары рассеются с рассветом.

Но она отмахнулась. Нежность его улыбки, его взгляда разрушила все барьеры.

Чары рухнули. Послышался шокированный вопль:

— Боже! Вот те на! Бедный мой племянник! Как вам не стыдно, распутница!

Макс застыл, услышав голос Альмерии, полный праведного гнева.

— Если вы думаете, что Блейкхерст проявит снисхождение…

Его руки сжали ее крепче, и он слегка повернулся, так что тетя увидела его лицо.

Триумф ее увял.

— Блейкхерст? Но что произошло с… я… я имела в виду… — Ее рука метнулась ко рту.

Макс пожелал, чтобы она заткнула себе рот как можно крепче. Он точно знал, что произошло. Брейбрук был примерно такого же телосложения, с такими же темными волосами. Со спины, в темноте, было очень похоже на то, что у Альмерии все козыри на руках. Его охватила ярость, когда он увидел, что она привела с собой целую толпу жадных до скандалов мегер. Они все толпились за ее спиной и жаждали крови.

Он постарался, чтобы его голос не выдал его чувств:

— Знаете, тетя, вы определенно здесь лишняя. И я решительно не понимаю, почему должен проявлять снисхождение. Если кого-то застают на террасе с его собственной женой, это может быть странно, но вряд ли предосудительно. У моей жены болит голова, и я собираюсь отвезти ее домой.

Поначалу они почти не разговаривали. Макс усадил ее в карету, накинув ей на плечи свое пальто, затем ее вечернюю накидку и плед, который извлек из-под сиденья. Потом, игнорируя слабые протесты, он заключил ее в объятия и крепко сжал.

Карета свернула на Беркли-сквер, и только тогда Макс заговорил:

— Я хочу прояснить одну вещь, Верити. Ты можешь устроить какой угодно скандал, самый отвратительный, самый громкий, но это все равно не заставит меня отпустить тебя.

Яростная мука в его голосе потрясла ее.

— Вы… вы говорили…

— Маленькая дуреха! Я был зол! Ты не могла поверить, что я собирался… — Его голос сел. — Господи боже мой… Ты поверила. Ты поверила? В то, что я избавлюсь от тебя при первой возможности?

Она кивнула, поведя плечами, стиснутыми его пальцами. Его хватка слегка ослабла.

Он зажмурил глаза и сжал зубы, так ему хотелось хорошенько ее встряхнуть. Он должен защитить ее. Даже от себя самой. Тут он вновь обнял ее за плечи и решительно произнес:

— Послушай меня, Верити. Ни при каких обстоятельствах я не разведусь с тобой. И я возьму с тебя слово, что ты никогда больше не попытаешься освободить себя — или меня — таким способом.

— Но…

— Дай мне слово!

— Я не лягу с вами в постель! — выкрикнула она. — Если вы этого хотите, купите себе другую женщину!

Его пронзил удар боли.

— Быть по сему, — проскрежетал он. — Твое слово, Верити.

— Очень хорошо. Я даю вам слово.

Он судорожно вздохнул. Она была в безопасности. Ее слову он может доверять.

К изумлению Верити, он настоял на том, чтобы подняться вместе с ней наверх. Ее головная боль вернулась с новой силой, и она только рада была тому, что ее поддерживает под локоть сильная рука. Лестничные ступени странно шатались. Она споткнулась — и почувствовала, что руки подхватили ее и понесли. Пересиливая боль, она запротестовала:

— Нет! Я сказала, что не…

Он оборвал ее:

— Верити, я не собираюсь тащить в свою постель сопротивляющуюся женщину. Позволь мне помочь тебе. Пожалуйста.

Она не поняла, как ему удалось открыть дверь, не поставив ее на пол и не уронив, но он сделал это. Он донес ее до постели и усадил. У нее кружилась голова, она сидела, закрыв лицо руками, и слушала, как он передвигается по комнате. Послышался легкий шорох — он задергивал кроватный полог. Она посмотрела и увидела, что полог задернут с трех сторон, а Макс приближается к ней, и через руку у него переброшена одна из ее ночных рубашек.

— Ты сможешь переодеться или позвонить горничной? — спросил он, выкладывая рубашку рядом с ней.