Читать книгу "Царьград. Враг императора - Андрей Посняков"

Алексей уже представлял – что к чему, для полной уверенности не хватало лишь небольшого мазка. Сделать его он поручил вот этим мальчишкам, поскольку сам плавал плохо – так как-то недосуг было научиться.

– Сказать вам правду, ребята, на «Святом Себастьяне» – мои торговые конкуренты!

– То-то мы и видим, как вы на них пялитесь, господин!

– Хотите заработать еще?

Ребята переглянулись:

– А вы нас не обманете, господин?

Лешка улыбнулся:

– Сначала бы спросили – что надо делать?

– А что?

– Как зайдет солнце – просто бесшумно подплыть к корме или к борту… Послушать.

– А что слушать?

– Песни, друзья мои!

– Песни?!

– Или стихи. Как запоют – сразу же плывите к берегу. Доберетесь?

– Что тут плыть-то?

– Если боитесь, что обману, хорошо – к кораблю может поплыть лишь один из вас, другой останется в лодке.

– Я, я поплыву! – Приятель Агафия проворно скинул тунику.

Лешка придержал его:

– Подожди. Солнце еще не село.

Наконец, последние лучи заходящего светила пронзили прощальным приветом трепетно-синее, с высыпавшими звездами небо. Бесшумно соскользнув воду, парнишка ходко поплыл в темноту. Агафий налег на весла, и утлая лодка его вскоре ткнулась носом в вязкий песок пляжа.

Алексей потрогал рукою воду: холодноватая, конечно, но все же…

– Не, не замерзнет, – неожиданно рассмеялся Агафий. – Мы закаленные – давно уже купаемся.

Ждать пришлось не так уж и долго – старший тавуллярий и сам удивился, как быстро вернулся назад посланец. Выскочив на берег, запрыгал на одной ноге, вытряхивая из ушей воду.

– Ну? – не выдержал Лешка.

– Ху-у-у. Господи, не обманули!

– Что на «Святом Себастьяне»? Запели?

– Запели, господин! Гнусаво так, нудно…

– Так? – Лешка сурово сдвинул брови, изобразил: – Ла илаха илла Ллаху-у-у…

– Вот в точности так, господин!

Качнув головою, старший тавуллярий протянул мальчишкам золотой дукат: заработали!

– Ой! А это что, золото, господин?

– Нет, это медовый пряник.

– Скажете тоже, пряник… У-у-у! Твердый!

Итак, со «Святым Себастьяном» – а, значит, наверняка и с Агафием Карабисом – все стало более-менее ясно. Стоял месяц рамадан – священный для мусульман – и конечно же те никак не могли пропустить ночную молитву! А ночью, в тишине, звуки разносятся далеко. Особенно – над морем. Да, «Святой Себастьян» – турецкое судно, и весь его экипаж – мусульмане. Значит, и Карабис – турецкий…

Глава 11

Весна 1449 г. Константинополь

Эта лилия с темной фиалкой

Переплелася, а та

майораном опутана нежным.

Клавдиан «Похищение Прозерпины»

…шпион! Так уж выходит. Ну, конечно, хорошо бы еще раз перепроверить… Или подсунуть эту версию бывшим коллегам?

На следующий день Алексей снова пришел в гавань Феодосия – и чуть было нос к носу не столкнулся с Карабисом! Случай… Нувориш был одет скромненько, не как всегда, да и коляска – неприметная одноколка с поднятым, несмотря на солнечный день, верхом – несомненно, свидетельствовала о нежелании господина Карабиса привлекать к себе чье бы то ни было внимание.

Таился Агафон, таился!

И вот еще… Лешка глазам своим не поверил, увидев мелькнувшего рядом с Карабисом человека. Черная, аккуратно подстриженная бородка, аристократические манеры, этакая вальяжность в жестах и мимике… Алос Навкратос – пожалуй, крупнейший судовладелец в городе. К тому же имеющий и несколько сухопутных транспортных контор. Алос Навкратос еще лет пять назад подозревался в связях с турками, правда, ничего конкретного доказать тогда не удалось. Но вот сейчас… Тайные вояжи Карабиса в Феодосийскую гавань, стоявший там турецкий корабль, замаскированный под мирное венецианское судно, Алос Навкратос – все это вместе выглядело в высшей степени подозрительно!

Агафон, махнув рукой Навкратосу, быстро тронул повозку – управлял сам, без возчика – и через пару минут скрылся из виду, завернув за какой-то склад. А господин Навкратос не особенно-то и таился! Впрочем, а зачем ему прятаться, когда у него здесь, в гавани, полно складов? Уселся в щегольскую коляску, хлопнул по плечу возницу – поехал, ничуть не торопясь и – не хуже того же Лешки – явно любуясь открывающимся видом.

Синело – до боли в глазах – море, ярчайшее солнце отражалось в воде ослепительным взрывом, белые чайки алчно кружили над палевой пеной прибоя. Мощная зубчатая стена – стена Феодосия, казалось, уходила куда-то за линию горизонта, скрываясь в утренней туманной дымке.

Надвинув на глаза шляпу, Алексей повесил мантию на руку – не мог уже в ней идти, до того стало жарко – и так же не спеша, зашагал к воротам, стараясь не терять из виду коляску Навкратоса.

Проехав ворота, та повернула направо и, убыстряя ход, покатила вдоль городской стены. Лешка, конечно, уж не стал бежать, но все ж присмотрелся, увидел, как, взяв влево, на улицу Медников, преследуемые поехали к площади Тавра. Вот туда уж совсем нельзя было Лешке соваться – ну, разве что, накинув на плечи мантию. Подумав, молодой человек так и сделал.

Нет, вряд ли его хоть кто-нибудь мог сейчас узнать, особенно – издали! Раньше был светловолосый, теперь – ярко выраженный шатен, даже специально отпущенная борода аккуратно выкрашена, к тому же – надвинутая на самые глаза шляпа, да еще и мантия, да и вообще – вид некоего иностранца: длинноносые башмаки, узкие шоссы, шейная цепь – жазеран – правда, потускнела, но издали все еще сходила за золотую. Иностранец! Какой-нибудь франк или генуэзец. И походка соответствующая – если Алексей не забывал ее контролировать. Спасибо Мелезии, научила – мама родная не узнает, точнее сказать – Ксанфия. Как-то она там, в Московии? Как Сенька, не болеет ли, не дай-то Господь?

– Здравствуйте, господин старший тавуллярий! Вот вы-то мне и нужны!

Господи… Это что еще?

– Вы, вы… Я вас сразу узнала! Только не говорите, что вы меня не помните!

Да уж, бывают в жизни встречи! Присмотревшись, Лешка узнал в подошедшей к нему пожилой матроне ту самую старушку с улицы Медников, что жаловалась в сыскной секрет на разбитые горшки с цветами. И настырная же была старушенция! Такая сухонькая, востроносенькая, боевая! Как же ее зовут-то? А не вспомнить теперь.

– Нет, нет, я не по старому делу, – старушка невозмутимо вышагивала рядом с Лешкой. – У меня ведь, господин старший тавуллярий, опять горшки разбили! Один раз – вот прямо только что! Прошу вас, зайдите ко мне – составьте акт! Это же полное безобразие. Какие-то разбойники житья не дают, никто их не ищет… Я, господин старший тавуллярий, настаиваю на немедленном составлении акта, иначе оставляю за собой право пожаловаться в вышестоящие инстанции! А что делать, господин старший тавуллярий?