Читать книгу "Новгородская сага. Книга 3. Корсар с Севера - Андрей Посняков"

— Готовьтесь к бою, собаки! Уйти уже не успеем!

А венецианские галеры стремительно приближались. Окутались едким пороховым дымом пушки. С воем пролетели над волнами ядра. Одно ударило в бок «Тимбана», ломая весла и разрывая в кровавые лохмотья гребцов. Те страшно кричали, умирая. Из-за внезапности боя подкомиты не успели заткнуть каждому рот специальным кляпом.

Ответные выстрелы прозвучали тут же. И, как всегда, пострадали гребцы. Взорвались кровавым фонтаном. Да, следующим удачным выстрелом на вражеской галере сбило мачту! Стоявший у бомбарды рыжебородый Шафих с гордостью поднял над головой горящий фитиль, закричал что-то… И упал, обливаясь кровью. Вражеская стрела пронзила ему грудь. Бывший христианин, искатель приключений, он вдосталь нашел их, став ренегатом, и достойно встретил смерть.

Пронесшееся с воем ядро в щепки разнесло балюстраду надстройки. Черт! Гриша? Вон он, лежит… неужели? Гриша, вставай, вставай! Открывай же глаза, ну, ну же! Уф… Слава богу! Ничего не слышишь? Ну, это понятно — контузия.

Еще одно ядро! На сей раз в переднюю мачту. Неплохие артиллеристы у венецианцев, не то что наши берберы. Один и был толковый — Генрих, остальные бьют в белый свет как в копеечку!

И вражеские ростры — вот они, совсем рядом. И там толпа народу. В кирасах, в закрытых шлемах, с мечами и алебардами. Сколько же их! Явно намереваются на абордаж!

А это еще что? Стрелы! Да, вон лучники… Еще туча стрел!.. Ну, козлы… Чуть в глаз не попали! Убили артиллериста. Опасная у них профессия, оказывается, у морских пушкарей. Особенно у тех, кто на носовой палубе. А кулеврина-то, похоже, еще заряжена?

Олег Иваныч выхватил у упавшего артиллериста горящий фитиль. Развернул кулеврину на вертлюге-уключине. Орудие повернулось довольно легко — судя по запаху, вертлюга была смазана оливковым маслом. В магазине на Петроградской — сто рублей пол-литра. Дороговатая смазочка! Дешевле салом… Ах да, они ж мусульмане!

А ну-ка…

Олег Иваныч удерживая кулеврину правой рукой, поднес к затравке фитиль. Ну… и что? Порох отсырел, что ли? Секунд через пять кулеврина наконец дернулась и, изрыгнув желтое пламя, выплюнула из утробы ядро.

Со свистом пролетев над волнами, ядро врезалось в гущу стреляющих. Стоны, вопли.

Ага, не нравится! Ну-ка, вот еще одна кулевринка, справа… Ну, куда ты палишь, ифрит чертов? Прицеливаться-то хоть иногда надо! И глаза при выстреле вовсе не обязательно закрывать. Черт. Зря выстрел пропал. Теперь поди заряди. Времени не осталось, вон эти-то прут паровозом, вот-вот врежутся… Ага! Есть! Хук слева! Прямо в левую скулу.

Флагманская галера венецианцев изменила курс, протабанив правым бортом, и, ломая вражеские весла, врезалась в «Тимбан».

Корабль Селим-бея вздрогнул всем корпусом. С падающей мачты горохом посыпались в воду лучники. Кто-то истошно закричал, зажатый меж вражеским носом и развалом родного борта. Затрещали кости, и крик стих.

Забросив абордажные крючья, воины венецианского дожа вступили на палубу мусульман. Они шли, как на параде, держали строй. Блестели начищенные латы, колыхались над шлемами красные страусиные перья, и солнце горело в остриях склоненных итальянских пик. На венецианской галере загремели барабаны, звякнули литавры и бубны — подбадривая своих, музыканты старались вовсю.

Пираты сопротивлялись с упорством обреченных, ибо знали — пощады не будет. В плен венецианцы не брали, добивали раненых «кинжалами милосердия» — узкими, длинными, гранеными.

Венецианскими пикинерами командовал высокий человек в черненых латах с ложбинками для отвода копий и круглом шлеме-армэ с опущенным забралом. Без щита. А зачем, когда есть прочные удобные латы, на совесть сработанные мастерами Милана!.. Он был вооружен длинным двуручным мечом с волнистым лезвием и двумя крюками перед эфесом. Крюки тормозили вражеские удары и «укорачивали» гарду — когда было нужно, владелец меча просто переменял хват рук. Эспадон — вот как назывался такой меч — пожалуй, самое страшное рубящее оружие всех времен и народов. Для владения эспадоном требовалось недюжинное искусство, что и демонстрировал сейчас итальянский воин. Он шел позади пикинеров, вступая в бой только тогда, когда это было нужно. Венецианцы просто дружненько расступались, пропуская вперед мастера меча, тот делал несколько неуловимых движений и, оставляя гору окровавленных трупов, вновь отступал назад под защиту солдат. Весьма действенный, но отнюдь не рыцарственный способ ведения боя!

На носовой палубе «Тимбана» завязалась жаркая схватка. Оставив бесполезные кулеврины, Олег Иваныч присоединился к обороняющимся. А что еще оставалось делать? Кричать, что он христианин? Так ведь православный. Не католик, не униат даже. Да и не услышат, кричи не кричи — просто слушать не будут. Эх, жизнь… Хорошо хоть Гриша немного оправился. Проблевался, встал бледный, оперся на остатки мачты. В руке держал чью-то саблю. Чью-то? Да Олег Иваныч ему свою и отдал. Сам же подобрал саблю Шафиха — тяжелую, длинную, с простым, без украшений, эфесом. Но это хорошее оружие — тяжеловатое, зато, судя по форме, дамасской стали.

Их осталось не так и много, защитников носовой палубы «Тимбана». На корме и даже на куршее тоже азартно дрались, и там, похоже, перевес пока был на стороне людей Селим-бея. Сам старый пират без чалмы, с окровавленной головой, носился по корме с секирой в руках, подбадривая своих молодцов криками, словно помолодел лет на двадцать.

Впрочем, Олегу Иванычу стало не до кормы. Наступавшие пикинеры остановились, чуть подняли копья, одновременно разошлись в стороны. Держа над головой эспадон с волнистым лезвием, на столпившихся пиратов шел мастер меча в черненых латах. Красные страусиные перья на его шлеме колыхались в такт тяжелым шагам. Из прорезей забрала сверкали холодные глаза безжалостного убийцы.

— Алла-а-а! — с воплями оставшиеся пираты ломанулись на рыцаря, потрясая саблями.

Несколько взмахов меча… Всего несколько взмахов. На палубу посыпались окровавленные руки и головы. Часть пиратов поползла по палубе в сторону, зажимая страшные раны. Кое за кем потащились сизые кишки.

Подняв меч, рыцарь пошел дальше. На тех, кто еще остался. Выскочивший вперед Ян ткнул острием копья в забрало черненого шлема. Это остановило рыцаря лишь на мгновение. Взмах меча… И на палубу покатилась отрубленная белокурая голова, голова Яна.

Эх, поляк, поляк. Не думал, не гадал ты найти себе такую странную смерть — сражаясь на стороне мусульман против католиков. Что ж, судьба иногда выкидывает штуки и похитрее.

Олег Иваныч стоял позади других, у обломка мачты — отбивался от остальных пикинеров и за себя, и за Гришу. Угу, а против рыцаря слабо? Почему ж слабо?!

Взмах меча… И — мимо! Просвистел над головой Олега Иваныча хваленый эспадрон! И не от таких ударов уходить учились. А у нападавшего явно немецкая тактика. Только немцы в первую очередь целят в голову. Наверное, оттого, что у них слишком хорошие доспехи? А он настоящий мастер, этот парень с мечом. Быстро сообразил, перестроился…