Читать книгу "Доктор Проктор и конец света (как бы) - Ю Несбе"

За снежными заносами в самом конце Пушечной улицы в маленьком синем домике вокруг кухонного стола сидели Лисе, доктор Проктор и фрекен Стробе.

— Чуть де пропали, — сказала фрекен Стробе, едва не плача.

— Хорошо, что вы разобрались со сцеплением и передачей, — сказала Лисе доктору Проктору.

— Но совсем не хорошо, что наших Булле и Перри, похоже, завтра зажарят вместе с Грегором, — ответил он и в отчаянии запустил обе руки в свои взъерошенные волосы. — Все из-за меня.

— Нет, из-за меня, — сказала Лисе. — План был мой.

— Я должда была вас отговорить, — сказала фрекен Стробе. — Здачит, это все из-за…

— Хватит! — крикнул доктор Проктор и застонал: — Ну почему мы каждый раз попадаем в тюрьму?

— Я знаю, что на это ответил бы Булле, — сказала Лисе. — «А иначе как бы мы организовали побег»?

И все они улыбнулись. Но потом снова погрустнели. Погрузились в раздумья и раздумывали, пока доктор Проктор не сказал то, что было на уме у каждого:

— Мы ничего не можем сделать.

Фрекен Стробе немного поплакала, потом завернулась в шерстяное одеяло, пошла в гостиную, легла на диван и включила телевизор. Раздалось хоровое пение, и фрекен захихикала.

Лисе тоже хотела посмеяться. Но вместо этого она надела сапожки.

— Надо идти домой, — сказала она. — Конечно, мама и папа загипнотизированы, но все-таки они за меня беспокоятся.

Доктор Проктор молча кивнул, соглашаясь.

Лисе вышла в коридор, открыла дверь и уже хотела выйти, как вдруг услышала знакомый голос. Она остановилась как вкопанная. Голос доносился из гостиной.

— Дорогие соотечественники. Прежде всего позвольте пожелать вам всем хорошего Нового года!

И не забудем поблагодарить год уходящий. Желаю всем заболевшим в старом году поправиться. Особенный привет пожилым, одиноким и тем, кто в море. Многое нам пришлось пережить в этом году: перемены погоды, шитье норвежских национальных костюмов и лосиную охоту…

Лисе так клонило в сон, что она едва сдерживала зевоту, но все равно она бросилась в гостиную, где похрапывала перед телевизором фрекен Стробе. На экране человек в красной одежде с белым меховым воротником, глядя в одну точку, монотонно говорил:

— Однако уходящий год принес нам и тирана, который захватил власть и добился, чтобы его провозгласили вождем.

— Король! — закричала Лисе. — Король произносит по телевидению новогоднюю речь!

Храп фрекен Стробе прекратился, Лисе услышала, как на кухне скрипнул стул. И через секунду все трое сидели перед телевизором с широко раскрытыми глазами.

— Целью Халлвара Теноресена является отнюдь не создание лучшей жизни для вас, дорогие соотечественники, — говорил король. — Целью его является создание хаоса, с тем чтобы обеспечить завтрак себе самому и своим павианам. Его настоящее имя — Йодольф Шталер, он прибыл с Луны. Он загипнотизировал вас хоровым пением, но теперь его власти пришел конец. Поэтому мы сейчас все — включая тех, кто в море, — должны остановить Йодольфа Шталера. Датчане — наши друзья, и я призываю вас всех сложить оружие… Впрочем, нет. Лучше направить оружие против Йодольфа Шталера и его бандитов. И в особенности против лакея Оке, бессовестного жулика и предателя, притворявшегося слугой.

— Фантастика! — прошептал доктор Проктор. — Он сделал это! Он настоящий…

— …король! — закончила за него Лисе.

— Но… мы еще успеем? — прошептала в отчаянии фрекен Стробе. — Хватит ли у нас времени спасти Грегора и Булле? До рассвета осталось всего несколько часов.

— У меня есть идея, — сказала Лисе.

— Какая? — спросил доктор Проктор.

— Большой оркестр. Спасение в большом оркестре.

— Неужели? — удивилась фрекен Стробе.

— Конечно, — сказала Лисе. — Надо срочно собрать оркестр. Вот вы играете на чем-нибудь? Все равно на чем? Быстро!

— Я немножко играю на фортепьяно, — призналась фрекен Стробе. — Во всяком случае, играла раньше.

— Э-э, — замялся доктор Проктор. — Я могу сыграть на блокфлейте «Старика Ноя».[20]

— Этого мало, — сказала Лисе. — Надо идти на улицу и собирать оркестр. И нам нужен дирижер… Нам нужен…

Мадсен проснулся как подброшенный. Дверной звонок надрывался. Дирижер обнаружил, что заснул в своем кресле с высокими подлокотниками, на телеэкране мерцал «снег» помех. Когда он засыпал, там показывали хор, который пел «Норвегия прекрасна, прекрасней всех на свете». Что-то в этом роде. И очень неплохо, собственно говоря. Мадсен влез в домашние тапочки, застегнул форменную куртку оркестранта и пошел к двери своей квартиры — он жил в многоэтажке.

Открыл. На пороге стояли трое. Запыхавшаяся девочка, пыхтящий мужчина в мотоциклетных очках и тяжело дышащая дама с невероятно длинным носом.

— Мы должны собрать оркестр, — сказала девочка. — И выучить одну песню уже до рассвета!

Мадсен поправил темные пилотские очки и непонимающе уставился на странную троицу:

— Скто вы?

— Я — Лисе.

— Лисе?

— Я играю в вашем оркестре!

— В оркестре? — Мадсен задумался. — Оркестры — такая стоска.

Девочка вздохнула и обернулась к даме с сумкой:

— Он загипнотизирован. Вы не могли бы…

Дама кивнула, подняла руку и хлопнула по двери.

Стробобах был такой силы, что звук пронесся по всем этажам. Мадсен заморгал, растерянно глядя на Лисе, профессора и фрекен Стробе из его школы — теперь он их наконец-то узнал.

— Г-где я?

Он обернулся и осмотрел свою квартиру. На полу лежала разбитая цветочная ваза, а картинка на экране телевизора опять зашевелилась.

— Скажите «тоскливая», — велела Лисе.

— Тоскливая, — сказал Мадсен. — Что случилось?

— Вас разгипнотизировали, — сказала Лисе, схватила дирижера за руку и потянула за собой. — Сейчас мы будем звонить в дверь каждого дома на Пушечной улице.

Доктор Проктор стоял на ящике из-под груш и смотрел на людей, собравшихся посреди Пушечной улицы в свете уличного фонаря. Здесь были старики, дети и взрослые. Папа-комендант, мама-комендантша, мама и сестра Булле, госпожа Тране с сыновьями Трульсом и Трюмом. Некоторые были в халатах или пижамах, другие в куртках-пуховиках, некоторые — в хоровых концертных платьях, некоторые — в военной форме (эти сжимали в руках винтовки, собравшись стрелять в датчан). Но все они слышали речь короля, а теперь слушали объяснения доктора Проктора по поводу того, что в действительности происходит. Другое дело, верили они ему или нет. Каменные лица перед ним ничего не выражали.