Читать книгу "Лед - Бернар Миньер"

Циглер повернулась к Сервасу и вопросительно на него взглянула. Она догадалась, что он не все рассказал своему заместителю.

— Да, только в кабине нашли не волос, а следы слюны, — уточнила Ирен.

Эсперандье покосился на нее, потом на Серваса, тот с виноватым видом опустил голову и произнес:

— Не вижу во всем этом логики. Зачем убивать сначала лошадь, потом человека? Чего ради прибивать коня к верхней площадке фуникулера? А человека под мостом? В чем сходство?

— В определенном смысле обоих повесили, — сказала Циглер.

Сервас внимательно на нее посмотрел.

— Справедливо.

Он подошел к доске, стер некоторые строчки и написал:

— Допустим. Но зачем было вешать коня?

— Чтобы напугать Ломбара, — еще раз повторила Циглер. — И конь, и электростанция принадлежат ему. Метили явно в него.

— Ладно. Предположим, целью был Ломбар. А кому насолил аптекарь? Коню отрубили голову и наполовину освежевали, а аптекаря раздели и закрыли голову капюшоном. Какая здесь связь?

— Освежевать животное — все равно что раздеть, — отозвался Эсперандье.

— У коня лоскуты шкуры были обернуты вокруг тела. Рабочие поначалу решили, что это крылья. Может быть, хотели изобразить не их, а плащ с капюшоном?

— Возможно, — без особого убеждения пробормотал Сервас. — Но тогда зачем отрубать голову коню? А капюшон, сапоги — они-то тут при чем?

Никто не ответил.

— Все упирается в один и тот же вопрос: какова роль Гиртмана в сложившейся картине?

— Он бросает вам вызов! — крикнул от двери чей-то голос.

Все обернулись. В зал шагнул незнакомый человек лет сорока, с длинными светло-каштановыми волосами и кудрявой бородкой. С мороза он быстро вошел в теплое помещение, и его маленькие круглые очки запотели. Он снял их, чтобы протереть, и теперь разглядывал светлыми глазами, проверяя, не осталось ли на них влаги. На незнакомце был толстый свитер и плотные велюровые брюки. Он походил то ли на учителя-гуманитария, то ли на профсоюзного деятеля, то ли на ностальгирующего шестидесятника.

Сервас решил, что это кто-то из журналистов, уже собрался вытолкать его прочь, но спросил:

— Кто вы такой?

— Это вы руководите следствием? — Гость, протянув руку, двинулся вперед. — Симон Пропп, психокриминолог. Я должен был приехать завтра, но мне позвонили из жандармерии и сообщили о случившемся. И вот я здесь.

Он обошел стол вокруг, каждому пожал руку, потом остановился, оглядывая свободные стулья, и выбрал себе место слева от Серваса. Тот сразу понял, что это сделано не случайно, и почувствовал легкое раздражение, словно им собирались манипулировать.

Симон Пропп поглядел на доску и пробормотал:

— Интересно.

— В самом деле? — Голос Серваса помимо воли прозвучал саркастически. — Что же вас так заинтересовало?

— Я предпочел бы, чтобы вы продолжали, словно меня здесь нет, если, конечно, вам это не будет мешать, — сказал психолог. — Очень сожалею, что прервал совещание. Разумеется, я здесь не для того, чтобы оценивать ваши методы работы. — Он махнул рукой. — На это я совсем не гожусь и не для того приехал. Я здесь, чтобы помочь вам, когда вы начнете работать с Юлианом Гиртманом, и, если понадобится, составить клиническую картину, начиная со следов, оставленных на месте преступления.

— Входя сюда, вы сказали, что он бросает нам вызов, — не унимался Сервас.

Психолог прищурил под очками маленькие желтые глазки. Круглые, румяные от мороза щеки и блестящая борода придавали ему вид хитрого гнома. У Серваса возникло неприятное чувство, что его мысленно препарируют. Тем не менее он выдержал взгляд Проппа.

— Пожалуй, — сказал тот. — Вчера я изрядно поработал в своем доме отдыха. Как только узнал, что в кабине фуникулера обнаружена ДНК Гиртмана, я покопался в его досье. Несомненно, он манипулятор, социопат и очень умный человек. Скажу вам больше: Гиртман не укладывается в категорию просто убийц. Те нарушения психики, которыми обычно страдают подобные типы, как правило, приводят к тому, что они стремятся так или иначе произвести впечатление своими умственными способностями и общественным статусом. Окружающие могут совсем не заметить их чудовищной сущности. Именно поэтому они зачастую нуждаются в сообщнике. Обычно таковым становится супруг или супруга, такие же монстры. Они-то и помогают сохранить видимость. Гиртман же, находясь на свободе, блестяще умудрялся отделять свою общественную жизнь и статус от той части его «я», которая страдала приступами ярости и безумия. Он виртуозно подменял зверя, как говорят охотники. До него это удавалось и другим социопатам, но никто из них не занимал такого заметного поста.

Пропп поднялся и медленно обошел стол. Со все возрастающим раздражением Сервас отметил, что это тоже один из приемчиков воздействия на окружающих.

— Его подозревают в совершении более сорока убийств. Жертвы — молодые женщины лет двадцати пяти. Сорок убийств — и ни одной улики, ни единого следа, который указывал бы на преступника! Если бы не статьи в прессе и досье, которые он сохранял в банковской ячейке, на него никогда не вышли бы.

Он остановился позади Серваса, но тот головы не повернул и упрямо продолжал смотреть на Циглер, сидевшую напротив.

— Вдруг он оставляет след, да какой: грубый, явный и заурядный!

— Вы забываете одну деталь, — подала голос Циглер, и Пропп застыл. — В то время, когда он совершил большую часть убийств, анализов ДНК либо вообще не существовало, либо они были намного менее эффективны, чем сейчас.

— Это так, но…

— Вы утверждаете, что все, что произошло здесь, не похоже на деяния того Гиртмана, каким его знают, — сказала Циглер, посмотрев психологу в глаза.

Пропп прикрыл глаза и утвердительно кивнул.

— Следовательно, вы считаете, что коня убил не он, если не принимать во внимание ДНК?

— Я этого не говорил.

— Не понимаю.

— Не забывайте, что Гиртман уже семь лет находится в институте. Его жизнь изменилась. Он много лет под замком и умирает от скуки. Этот человек всегда был активным, и теперь его съедает медленный огонь. Он жаждет игры. Поразмыслите над ситуацией. Гиртман попался на глупом убийстве из ревности, а раньше вел интенсивную общественную жизнь, которая возбуждала и требовала держаться в форме. Его ценили на службе. У него была красавица жена, он организовывал оргии, которые посещали сливки женевского общества. Параллельно Гиртман в строжайшей тайне отлавливал, насиловал и убивал молодых женщин, иными словами, вел жизнь, идеальную для такого монстра, как он. Ему вовсе не хотелось, чтобы все это исчезло, а потому он с такой тщательностью прятал трупы. — Пропп сцепил пальцы под бородой и добавил: — А теперь ему нет никакого смысла прятаться. Наоборот, убийца хочет, чтобы все узнали о том, что это сделал он. Хочет заставить всех говорить о себе, привлечь внимание.