Читать книгу "Бенефис мартовской кошки - Дарья Донцова"

Дети давно сидят дома, случайные прохожие тут не ходят, ниСнап, ни Банди никого не обидят, если появится кто недовольный, мигом позовумальчишек, пусть пока побегают.

Псы начали рыскать по незнакомой территории, я присела на пенеки закурила. Столько дней прошло, а я нахожусь в тысяче километров от истины.Сколько мне еще жить у Тины? Может, плюнуть на все и вернуться в Ложкино? Ага,и оказаться в СИЗО.

Тут мое внимание привлек Снап, несущийся со всех лап скакой-то тряпкой в зубах.

– А ну иди сюда, – велела я.

Вот они – прелести прогулки в мегаполисе. Ротвейлер нашелпомойку.

– Дай немедленно!

Снап положил у моих ног нечто красного цвета и довольнобуркнул:

– Гав!

Я присмотрелась. На земле лежало платье, нет, сарафанчик.

– Ты где взял эту вещь?

– Гав, – ответил Снапун и унесся в кусты.

Иногда Аркадий говорит, что в прошлой жизни Снапик былманиакально аккуратной домашней хозяйкой. Ротвейлер просто не может видетьразбросанную одежду. До того как Снап появился в доме, дети преспокойноразвешивали по стульям брюки, футболки, бросали на диване нижнее белье, аМашкины колготки нередко оказывались в самом неподходящем для этого месте,например, на журнальном столике. Но стоило появиться Снапу, как положениеизменилось коренным образом.

Молодые собаки, как правило, рвут вещи, грызут ботинки итапки, истребляют накидки, пледы, занавески… Наш ротвейлер был счастливымисключением. Он ни разу не тронул ничьих тапочек, выставленных у двери, и мы немогли нарадоваться на деликатного пса. Но потом начались странности.

Однажды Маня влетела в мою комнату и гневно заорала:

– Ты нарочно, да?

Я села в кровати, плохо соображая спросонья, в чем меняобвиняют.

– В чем дело?

– Я опоздала в школу!

– А я-то тут при чем?

– Это что? – завопила Машка, тыча пальцем в пол.

Я свесилась с кровати.

– Джинсы.

– Именно! Мои штаны! Искала целый час, я великолепно помню,что вечером повесила их на стул! Вот ты какая!

– Да что я сделала?

– Еще спрашиваешь! Принесла их в свою комнату и бросила!

От удивления я заморгала:

– Зачем бы мне делать такую глупость?

Машка оттопырила нижнюю губу:

– Тебе неймется дочь воспитывать! Небось хочешь, чтобыаккуратно вешала вещи в шкаф!

Я оглядела свой брючный костюм, мирно валяющийся в кресле.

– Знаешь, мне бы и в голову такое не пришло.

– А как джинсы оказались в твоей спальне?

– Понятия не имею.

Не поверив мне, дочь вылетела в коридор, я только вздохнула.Небось сама вчера тут их бросила. Но на следующий день с негодующим криком комне влетела Зайка, и сцена повторилась, только теперь возле моего ложапокоились туфли Ольги. Затем количество вещей стало увеличиваться: кофтыМанюни, ее перчатки, трусики, колготки и юбка Зайки, рубашки Кеши, его носки…Все оказывалось в куче на ковре возле моей кровати. Каких только прозвищ ненадавали мне домашние! Фетишистка – это самое невинное из того, что я слышалаот них, когда сын, дочь и Зайка находили свои шмотки у меня. Я пребывала вглубочайшем изумлении и однажды ночью, закрывшись с головой одеялом, устроилазасаду.

Представьте мое удивление, когда я увидела, что вещи вкомнату складирует Снап. Через месяц мы поняли: ротвейлер органически не можетвидеть одежду, висящую на стульях. Если кто-нибудь забывался и оставлялболтаться на спинке стула рубашку, через полчаса она оказывалась в моейспальне, на полу у кровати. Отчего Снап выбрал это место в качестве склада,было непонятно. Может, он, считая меня главной хозяйкой, предполагал, что яначну убирать все в шкафы? Надо сказать, он не просчитался. Кучаразнокалиберных нарядов на полу раздражала меня, и волей-неволей приходилосьразвешивать их в гардеробе.

Послышался топот, и Снап прибежал назад. На этот раз онволок мужские брюки, довольно хорошего качества, почти новые, только сильноизмятые. Даже странно, что такую приличную вещь выбросили на помойку.

– Немедленно прекрати, – разозлилась я, – лучше гуляйпо-быстрому! Тут тебе не Ложкино, а Москва. Возле мусорного контейнера еще нето найтись может.

Снапик взвизгнул и улетел. Я достала сигареты. Ну Машка, нупридумала! Надо завтра же отправить ее с псами домой.

Земля задрожала под ногами. Это возвращался ротвейлер. Черезсекунду он бросил к моим ногам рубашку, светло-серую, с короткими рукавами,явно принадлежавшую ранее крупному мужчине. Я возмутилась:

– Ты решил сюда всю помойку перетаскать? Гуляй давай.

Снапун улетел прочь. Банди, вдохновленный примером приятеля,решил тоже порыться в отбросах. Не успела я сделать шага по направлению ккустам, как пит выскочил из зарослей, таща в зубах целую кучку нижнего белья:лифчик, трусики и носки.

Обозленная сверх меры, я дошла до довольно густых зарослей икрикнула:

– Эй, вы, а ну-ка прекратите безобразие.

– Простите, – ответил густой бас.

От неожиданности я чуть было не свалилась наземь. Это кто жеиз моих собак заговорил по-человечески? Снап? Не успело изумление пройти, какБандюша выставил из листвы треугольную черную морду и разинул пасть.

– Извините, бога ради, но получилась идиотская ситуация…

Я шагнула назад, зацепилась за какую-то ветку, чуть не упалаи промямлила:

– Знаешь, Бандюша, лучше будет, если станешь обращаться комне на «ты». Во-первых, мы много лет знакомы, а во-вторых, если откажешься, мнетогда тоже придется обращаться к тебе в форме третьего лица множественногочисла, а это, согласись, странно.

– Но я вижу вас в первый раз!

Я возмутилась: