Читать книгу "Подвиг в прайс не забьешь - Андрей Негривода"

И только здесь, высоко-высоко, за облаками, в этом заснеженном величии, по-настоящему и проявляется характер любого, кто рискнул бросить вызов этой «женщине»... Здесь, именно здесь по-настоящему и видно, кто на что способен, а главное, на что готов! Как говаривал про горы давнишний друг Андрея, его «вечный замок» еще по Отряду, старший прапорщик Игорек Барзов, он же Медведь, в узких кругах: «Здесь видно не только далеко, но и глубоко! Горы – это настоящий „детектор лжи“ для любого человека! Если есть в тебе что-то нехорошее, здесь оно всплывет наружу обязательно!..»... Ну, примерно как в песне Владимира Семеновича Высоцкого:

...Если парень в горах не «Ах!»,

Если сразу раскис и вниз,

Шаг ступил на ледник и сник,

Оступился и в крик.

Значит, рядом с тобой чужой,

Ты его не брани – гони.

Вверх таких не берут,

И тут про таких не поют...

Только... Андрею всегда везло с друзьями. Да-да! Не подчиненными ему солдатами, а именно с друзьями! Потому что он, плохо это или хорошо, всегда бежал впереди паровоза, а когда отдавал приказ, то знал наверняка, что он сам смог бы его исполнить, а значит, смогут и его бойцы. Он жил по принципу «Делай, как я!», зная и понимая, что настоящий командир учит своих подчиненных только личным примером... Потому и не было у него никогда «подчиненных», а были друзья, готовые по первому зову прийти на помощь, зная, что он «одной с ними крови»... Так было в Отряде, так стало и в Легионе...

Отдавая приказ идти трудным маршрутом, Андрей знал заранее, что недовольных и возражающих не будет. Хоть и есть в разведке негласный закон о том, что на «работе» каждый имеет «право голоса», но он был уверен в своих бойцах. А они были уверены в нем и его правоте – если уж он, полуживой, собирается идти этим маршрутом, то неужели же остальные не потянут?! Нет, конечно, лица их посуровели сразу же, но не от недовольства! Просто теперь каждый настраивался на тяжелый многодневный переход, на нехватку кислорода, и, возможно, лютый мороз с продувающим, прожигающим насквозь, до самых костей, ветром...

3 июня, 14.20Перевал Уальянго, 5430 метров над уровнем моря

Андрей все это время тянул из последних сил. Но сил этих оставалось все меньше и меньше... Малярия, эта его «болотная лихорадка», все больше и больше истощала его организм... Все последние сутки он шел только потому, что «Надо!», и, если честно, если бы сейчас он был один, без своей группы, то уже давно плюнул бы на все эти потуги выжить и остался смиренно дожидаться либо Костлявой Старухи с косой, либо командос Каймана, что было по сути то же самое...

А идти было тяжело!..

Зима в перуанских Андах – это даже не на Кавказе или в Горном Бадахшане! То, что творилось вокруг сейчас, можно было сравнить только с зимой в высоких Гималаях, где Андрею довелось как-то побывать.

Мороз стоял градусов около 20. Нет, термометра с собой ни у кого, конечно же, не было – не туристы, чай, температурку мерить, но лицо, руки, да и все тело промораживало так, что сомневаться, сколько градусов мороза, не приходилось. Даже их специально разработанные для горноальпийских частей спецназа комбинезоны «Glacier» (или «Ледник», если по-русски) со своей задачей согревать справлялись едва-едва!.. Вот где было чудо научной мысли! Довольно плотная ткань была прорезинена изнутри, а между слоями довольно густо были проложены эластичные проволочки. В нарукавном кармане каждого бойца была небольшая металлическая коробочка, а в ней, в мягкой губке, находилось несколько алюминиевых колбочек размером примерно в треть обычного карандаша. Колбочки эти вставлялись в другую металлическую коробочку из прочнейшего титанового сплава, которая тоже была запаяна между материей и резиной напротив сердца... Вставил колбочку, и пошла какая-то химическая реакция. Что там происходило дальше и как, не понятно было ни одному из бойцов, да и не нужно им это было знать! Главное было то, что множество проволочек нагревались сами и согревали тело, а резина очень надежно сохраняла это тепло! Вот и все... Легко, надежно и, что самое важное, тепло!.. Только... Альпы – это не Анды!.. Здесь эти «ледники» не согревали, а попросту не давали окочуриться на морозе...

Они были похожи на пятнадцать пятнистых серо-белых гуманоидов, спустившихся на землю неизвестно откуда. Комбинезоны были чем-то похожи на аквалангистские, с таким же «капюшоном», только закрывающим от мороза практически все лицо, кроме глаз, – на глаза были надеты очки с темными стеклами, чтобы не получить «горную слепоту» от белого мерцания снега. Ну и все остальное: снаряжение, оружие и тому подобное военное «барахло»... Вот и идет себе что-то такое рябенькое, с головой без рта, носа и ушей, но с большими, круглыми, черными глазами, да к тому же и вооруженное до зубов!.. Жуть полная! А если таких гуманоидов пятнадцать?! Нужно, наверное, быть очень смелым человеком, чтобы при виде их не получить инфаркт!..

Да еще этот ветер!..

Он дул постоянно и сильно, но, бывало, иногда налетали такие неожиданно-резкие шквалистые порывы, что попросту сбивали с ног. В прямом смысле слова! Уже каждый из группы успел «побороться в партере» с этим ветром, а Андрей и подавно – за двое суток ветер ставил его на карачки раз десять, если не больше!.. Затуманенный болезнью мозг не успевал вовремя среагировать, и Филин валился с ног, сбитый ветром. Ему тут же помогали подняться, и лейтенант, уподобившись сломанному роботу с единственной программой в процессоре «Надо идти!», упорно шел дальше... А ветер постепенно набирал силу – начиналась метель...

...Приступ настиг Андрея раньше, чем он сам того ожидал.

Нет, он, конечно, понимал, что избежать его не удастся. Но и первый приступ еще там, на гасиенде Моралес, и второй случались уже под вечер. Он тянулся изо всех жил, пытаясь успеть пройти за это оставшееся у него время как можно больше! Хоть километр, хоть полкилометра, хоть сто метров. Тянулся, понимая, что те метры, которые он не прошел сам, его будут нести. А здесь, на такой высоте, при всех прочих условиях взгромоздить себе на шею еще около семидесяти килограммов[25]– это даже не подвиг, это вообще за гранью человеческих сил!..

Но нет. Болезнь брала свою дань все наглее и наглее и не давала никаких шансов на отсрочку...

... – Сколько времени, Паша? – Филин говорил в ларингофоны рации, которую снял с себя и отдал командиру.

– 14.20, ком! – услышал Андрей в ответ.

– Добро...

Он уже начал чувствовать, что его «болотная лихорадка» начала действовать не по его, Андрея, плану. Чувствовать по тому, как стал «менять» цвет окружающий белый пейзаж. Снег становился то желтым, то красным, а то и вовсе сине-фиолетовым...

«...Эх! Сука! Рано! Рано же! Ну, еще часа два-три! Ну же! Иди, капитан! Надо идти!..»