Читать книгу "Таня Гроттер и Золотая Пиявка - Дмитрий Емец"

– С распасовками понятно. Тут их можнопереиграть. А как быть с одиночными выходами? Можно же прорваться к дракону и водиночку, спрятав мяч под плащом, – сказала Таня.

Соловей одобрительно хмыкнул.

– Я ждал, что кто-то об этом спросит. Наэто невидимки и делают ставку, если проваливают тактические построения. У нихотличные нападающие, среди которых лучший, безусловно, Гурий Пуппер. Про негоговорят, что он может незамеченным заползти даже в драконью ноздрю. Надеюсь,что группа защиты Гоярына будет работать слажено. Не давайте ему слишком часторазевать рот! Не отлетайте далеко от его головы! Пусть больше перемещается ибьет наугад короткими струями.

Соловей внушительно поднял лохматую бровь,помолчал и уже гораздо мягче добавил:

– Сердце подсказывает мне, что матчпредстоит сложный. Такого у вас не было никогда. Будьте готовы к чему угодно.

Потом Таня много раз вспоминала эти слова.

Вдруг Соловей знал все заранее? Хотя откуда онмог знать? Ведь даже о похищении Гуго Хитрого она никому не рассказала.

* * *

Таня вошла в комнату и застыла на пороге.Черные Шторы, прочно завязанные в узел, возмущенно подрагивали, хрюкали, носамостоятельно освободиться не могли. Скелет Паж с надвинутой на глаза шляпой,мешающей ему подсматривать, сидел в углу на старом чемодане и обиженно щелкалзубами.

– Паж, не действуй мне на нервы! Я стараябольная женщина! В шкаф загоню! – не оборачиваясь, крикнула ему Гробыня.

«Старая больная женщина» на животе лежала насвоей вызывающей кровати в форме перевернутого гроба и, подложив под подбородокподушку-сердечко, что-то с интересом читала. Вначале Таня была уверена, что этокомиксы или журнал экстремальной моды, но, приглядевшись, поняла, что этотолстая книга в кожаном переплете. Со страниц книги тянуло копчеными летучимимышами и дурман-травой в невероятном сочетании с незабудками.

На корешке крупными буквами значилось:

«КАК СТАТЬ НЕОТРАЗИМОЙ. 500 ЗЕЛИЙ И ПРИВОРОТОВОТ КЛЕОПАТРЫ ЕГИПЕТСКОЙ».

Судя по древности книги, она находилась взакрытом фонде. Наверняка Гробыне пришлось выпрашивать её у библиотечногоджинна.

– Что, проблемы с личным обаянием? Своимисилами уже никак? – насмешливо поинтересовалась Таня.

– Отвянь, сиротка! – огрызнуласьГробыня. Она была занята. Воевать прямо сейчас ей не хотелось.

– А министерством здравоохмурения этирецептики одобрены? Как там насчет побочных действий? Бакенбарды не вырастут? Аослиные уши? – уточнила Таня.

– У Клеопатры же не выросли, –буркнула Гробыня.

– А ты её уши видела? –поинтересовалась Таня. – А не видела, так у Ягге спроси. Говорят, они сКлеопатрой в молодости были подругами. Довольно долго дружили, пока непоссорились из-за одного шустрого лопухоида. Его довольно быстро пристукнулисвои же. Антоний, кажется, его звали. Так вот, Ягге утверждает, что Клеопатрееё привороты капитально аукнулись.

Склепова раздраженно швырнула в Таню подушкойи снова уткнулась в книгу.

– Мерси за совет, Гроттерша! Я же недура, чтобы сама всякую гадость глотать. Лучше я придумаю, как напоить еюГурия, – заявила она.

«Несчастненький Пуппер! Угробит она его своимизельями. Хоть бы на Гломове, что ли, сперва испытала», – подумала Таня,забираясь под одеяло.

* * *

Она давно уже спала, как спала и полнаяроковых замыслов Гробыня, по-злодейски сладко посапывавшая на своих «500зельях», как вдруг забытая на столе свеча вначале вспыхнула, а затем погасла.Робкий скелет затрясся от ужаса. Черные Шторы отразили что-то совсем ужневероятное и опали.

Нечто незримое и неосязаемое метнулось спервак Гробыне, а затем к Тане, но, в обоих случаях наткнувшись на магическуюнакидку, вынуждено было отступить. Дух взревел от бессильной злобы. Вылетая изкомнаты, он коснулся Черных Штор. Те вспузырились и на миг высветилиединственное слово:

«СКОРО!»

Той же ночью Тане привиделся кошмарный сон,превосходящий ужасом весь сериал вещих снов Веры Павловны, Снилось Тане, будтонавстречу ей по темному коридору не то идут, не то плывут Гурий Пуппер, ГивиПоффер, Муся Броттер, Альфонс Доттер и даже какая-то напористая девица ОляБроддер, стриженная коротко, под мальчика. И каждый из них кричит: «Тебя нет!Ты не существуешь! Ты жалкая копия! Настоящие мы!» За ними же из тьмы, управляяими, точно марионетками, зорко следит фигура, завернутая в плащ.

Таня проснулась среди ночи в холодном поту.Свесив ноги, она сидела на кровати и долго всматривалась в темноту. В комнатебыл такой мрак, что девочка некоторое время со страхом размышляла, не ослеплали она. Наконец она поднесла руку к самым глазам и, различив смутное белоепятно ладони, успокоилась.

Глава 10

Роковая трещина

Накануне матча с невидимками весь Тибидохсвысыпал на стены встречать гостей. Пожизненно-посмертный глава школы академикСарданапал дружелюбно улыбался всем с преподавательского балкончика и жмурилсяна солнце, как сытый кот. Рядом, явно беседуя о чем-то приятном, стоялиТарарах, Зубодериха и Медузия Горгонова. Соловей О. Разбойник то и дело бросалозабоченные взгляды на свою команду, желая, чтобы она выглядела как можнодостойнее.

Заметив это, Горыня незаметно подтолкнул Усынюплечом:

– Посмотри на этого тренера! Он простокак курица-наседка со своей командой! Того и гляди закудахтает! Ну какой онСоловей! Может, переименуем его в «Пеструшка О. Разбойник?»

Братья-вышибалы громко заржали.

Соловей, стоявший гораздо выше богатырей, настене, явно ничего не мог расслышать. Он даже не обернулся, но внезапно подправым глазом у Горыни сам собой возник здоровенный фонарь. Ругая вездесущихмагов, Горыня схватился за глаз.

Усыня и Дубыня снова захохотали, на этот разуже над незадачливым братцем.

В тот день, казалось, никому нельзя былоиспортить настроение. Даже неудобные магические накидки особенно не мешали,разве что Гломову, громыхавшему ржавыми доспехами.

Не в духе пребывал только Поклеп Поклепыч,Зажав под мышкой свиток с речью, завуч прохаживался по стене и бросал ревнивыевзгляды на джинна Абдуллу. Особенно Поклепа раздражало, что по расплывчатой, всамом буквальном смысле ускользающей физиономии библиотечного джинна невозможнобыло определить, подготовил он приветственную поэму или нет. Хитроподмигивающие глазки конкурента переползали на подбородок, а слившийся с ухомрот язвительно улыбался.