Читать книгу "Заложник должен молчать - Анатолий Гончар"

– Где Женька? – подбежал тяжело дышащий Вадим.

– Думаю, сейчас подойдет, – кивнул я в сторону уходящей к югу дороги, Бочаров только что стрелял, значит, должен быть жив.

И точно: почти сразу после моих слов из-за кустов, волоча за ствол разбитый пулемет, слегка прихрамывая и прижимая к груди окровавленную левую руку, появился морщившийся от боли рядовой контрактной службы Евгений Бочаров.

– А где остальные? – поинтересовался я у ротного, и тот, обернувшись назад, показал пальцем:

– Да вон они топают.

– Тогда все в норме. – Немного успокоившись, я вытащил из кармана ИПП и направился к присевшему под деревом Евгению.

– А рыжего-то среди них нет… – сообщил мне успевший пробежаться по окрестностям Онищенко. Я пожал плечами и ничего не ответил. Подумаешь, новость! Я догадался об этом еще раньше, вот только не спешил сообщить столь «радостное известие» всем. Сейчас соберемся, перебинтуем Женьку и тогда подумаем, что делать дальше.

– Здесь все? – «Кулибин» обвел взглядом залитую кровью площадку, и его начало мутить; попятившись, он шагнул к ближайшим кустам.

– Стой! – заорал я, уловив в орешнике непонятное движение, и в этот же момент из кустов раздался выстрел. Егор начал оседать на землю, а выпрыгнувший из-за ветвей мелкий пацан повел пистолетом в направлении Гордеева. Вадим отпрянул в сторону. Предохранитель моего «АК» был уже снят. Очередь автомата прозвучала раньше пистолетного выстрела. Маленького урода буквально подбросило, «АПС» выпал из рук прямо в грязную лужу. Юный мерзавец, завалившись на бок, мелко-мелко засучил ногами. На миг в моей душе промелькнула жалость, и тут новая очередь нарушила тишину леса.

– Хандец котенку, срать больше не будет! – с каким-то мстительным удовлетворением проговорил подскочивший ко мне Игорь.

– Да уж…

Мне не оставалось ничего другого, как только поддакнуть. Я стоял, он смотрел на труп мальчишки, и мне совершенно не было его жалко. Не уверен, стал бы он стрелять, не будь у него оружия, но несомненно одно – ничего хорошего из него бы уже не выросло. Что может вырасти из звереныша? Нет, не звереныша, из зверя, уже познавшего вкус крови и испытывающего удовольствие от чужих мучений? Из мерзкого урода-садиста могла вырасти лишь еще более чудовищная и уродливая тварь.

– Что с Егором? – спросил я у суетившегося подле «Кулибина» Степана. Тот ничего не ответил и лишь неуверенно пожал плечами. Сам же Егор сидел на земле и, прижав руки к груди, глухо постанывал.

– Ты ранен? – Я не понимал, как подобное могло случиться. Я был уверен, что этот молодой урод промазал, и, к моей вящей радости, Егор отрицательно качнул головой:

– Мотор барахлит…

– Еськин кот! – Вот ведь незадача, уж лучше бы зацепило. Сейчас бы перемотали, и все дела. А так даже валидола нет. – Ты ляг, полежи. Игорь, плащ-палатку!

– Откуда? – развел руками Онищенко. И впрямь, рюкзаки-то у нас остались на базе.

– Вот с того кренделя куртку сдерни. – Ротный, только что вытащивший из лужи упавший туда «АПС», показал его стволом в сторону одного из убитых.

– Не надо, нет, не хочу! – отрицательно замотал головой Егор, и его лицо исказилось от боли. – Вы ведь его не нашли? – Он не уточнил, кого именно, но мне и не требовалось его уточнения, я отрицательно покачал головой.

– Он ушел?!

– Скорее всего, да, – ответил я, понимая, что ответ ему и не нужен.

– Его еще можно догнать?

– Вряд ли, – присоединился к нашему разговору ротный. – Он один, сейчас день, ему легко идти, не оставляя следов.

– Это конец! – По щекам Егора побежали слезы. – Но я не мог, не мог! Я не мог не сделать этого! Не мог… Они бы убили их, убили…

– Успокойся, все будет нормально, его наверняка задержат. – Я пытался, как мог, заставить его поверить в счастливое окончание этой истории, но, увы, и сам в это уже не верил. Какой из меня, на хрен, психотерапевт? Да и эти, я подумал о стоявших рядом бойцах, ничем не лучше. И ротный, блин, тоже мне, знаток человеческих душ, со своей поспешной правдой…

– Все ради них, все ради них! – шептал Егор и при этом что-то бережно прижимал к своей груди. Вновь застонав, он качнулся вперед. – Я не мог ими пожертвовать. Не мог, понимаете? Не мог!

– Вас никто не обвиняет, – перешел я на «вы». – Вы все сделали правильно. – Понятно, что он говорил о своей семье. – В конце концов, ради кого и чего мы воюем, если не ради спокойствия наших близких? – Я хотел сказать что-то еще, но не успел. Егор вздрогнул от боли, начал откидываться назад, и из его слабеющей руки выпала стопка фотографий.

– Егор! – крикнул я и не услышал ответа.

– Он не дышит, – сообщил наклонившийся к лицу ученого Степан.

– О, …лятская рота, только этого нам не хватало для полного счастья! – Зло выругавшись, я шагнул вперед, наклонился над лежавшим на земле Егором и, вспомнив навыки по оказанию первой медицинской помощи, в поисках сонной артерии наложил пальцы на его шею. Пульса не было. – О, как же оно все достало! – Я бухнулся на колени. – Степан, помогай! – Вообще-то я бы предпочел помощь ротного, но тот вместе с Онищенко уполз куда-то в кусты и теперь нес службу в качестве нашей охраны.

Рывком распахнув куртку и наложив ладони друг на друга, я начал делать наружный массаж сердца.

– Дыши! – скомандовал я, сделал пять толчков и остановился, чтобы Степан произвел искусственный вдох. Три секунды – и я снова приступил к массажу. И так раз за разом, и каждый раз надеясь, что вот, сейчас свершится – Егор вздохнет и откроет глаза. Но время шло, и все безрезультатно. Будь на моем месте врач, может, он бы и сумел, а так… Можно подумать, я всю жизнь только тем и занимаюсь, что запускаю чужие сердца!

– Бесполезно. Пятнадцать минут, – появился из прилегающих кустов орешника ротный. Оказывается, он все слышал и догадался засечь время.

– Все, бросай! – Махнув рукой Тулину, я устало опустился на землю. – Кранты. Садись, – поспешно предложил я ему, увидев, что Степан сам стал бледнее покойника, и, если ему не сесть, то он еще, чего доброго, грохнется в обморок. Судя по всему, все эти пятнадцать минут он дышал вполдыха, весь вдыхаемый кислород отдавая уже однозначно мертвому Егору.

– Вот хрень! – тяжело опустился на корточки Вадим и, протянув руку, поднял с земли одну из выроненных Егором фотографий. Я собрал остальные и плюхнулся под ближайшее дерево.

Странными были эти фотографии: какие-то помещения, комнаты. Я еще раз начал разглядывать их, но теперь более внимательно. Так, похоже, чья-то квартира. Ага, кухня. Опять комната, комната и… безмятежно спящая на кровати девочка. Я протянул фотографию с девочкой ротному, но тот качнул головой и показал мне свою – то же помещение и та же спящая девочка, только на тумбочке у изголовья лежит кизлярский нож.

«Вот засада!» Как только я увидел это, в моем сознании словно что-то щелкнуло. Я все понял. Все стало на свои места.