Читать книгу "Кольт полковника Резерфорда - Люциус Шепард"

Аарон подумал, что если бы руки полковника не были связаны, он сейчас схватился бы за голову в отчаянии, не имея возможности предъявить встречный аргумент. Полковник откинулся в кресле и простонал:

– Да ты совсем свихнулся, черт тебя дери!

Неожиданно в разговор вступил, сразу завладев вниманием Аарона, еще один голос, не принадлежавший полковнику. Он зазвучал в голове Аарона, который сперва принял его за голос совести, – впечатление было такое, будто к нему обращается некий призрак, выплывший из-за кулис его сознания с требованием немедленно отречься от персонажа этой драмы и признать свою роль неудачной. Обладатель голоса, кто бы он ни был, проявлял чрезвычайную настойчивость, и Аарон почувствовал: еще немного, и он будет сметен этим мощным натиском. Затем он услышал и собственный голос, говоривший с вульгарным акцентом, столь непохожим на речь, свойственную людям его круга:

– Держись от нее подальше – иначе твое дело хана!

– Согласен! – с готовностью отозвался полковник. – Богом клянусь, я оставлю ее в покое!

– А с какой стати я должен тебе верить? – спросил голос. – Где гарантии, что это не блеф из-под пушки?

– Я готов дать письменные гарантии. Составьте текст, который вас устроит, я его подпишу!

– Так не пойдет. Ты наверняка скажешь своим дружкам-копам, что расписался под принуждением.

Некоторое время оба молчали, а затем голос спросил:

– У тебя есть видеокамера?

На сей раз полковник откликнулся с меньшей охотой:

– Есть, цифровая. Она в кабинете, лежит рядом с компьютером... А для чего она вам?

– Я вроде придумал, как взять тебя в оборот. Окружающий мир поплыл в глазах Аарона; туманная пелена накрыла пятна света и тьмы, преобразовав их в череду неясных образов и незнакомых предметов. Аарону казалось, что он стремительно уменьшается в размерах, проваливаясь в бездонную пропасть собственного сознания. Неимоверным напряжением воли он попытался вытеснить из себя чужеродный призрак, и после короткой схватки внутренний голос начал отступать, слабея и опускаясь до шепота, а мир вновь обрел четкие узнаваемые очертания. Теперь он чувствовал сильнейшую усталость, по телу пробегала дрожь, словно он только что очнулся от кошмарного сна, однако вид пляшущего в камине пламени оказал на него благотворное действие.

– Для чего вам нужна камера? – повторил свой вопрос полковник.

– Она мне не нужна. – Аарон прислушивался к себе, еще не до конца уверенный в том, что приступ миновал.

– Я не знаю, что у вас на уме, – сказал полковник, – но я готов выслушать ваши предложения. Я согласен на...

Без всякой цели, единственно с намерением как-то прервать излияния полковника, Аарон подцепил кочергой одно из пылающих поленьев и выкатил его из камина на дощатый пол комнаты. Доски были покрыты лаком, и пламя тут же приобрело красивый голубоватый оттенок.

– Что вы делаете? – Полковник уставился на полено с изумлением и ужасом, словно его присутствие на полу было невиданным кощунством.

– Поддерживаю огонь, – сказал Аарон, вполне довольный содеянным. – Я что-то продрог.

Он вытащил из камина второе полено и проволок его по периметру комнаты, одну за другой поджигая портьеры. Полковник негодовал, умолял и сыпал проклятиями. Пол перед камином уже горел вовсю, пламя по портьерам поднялось к потолку, и в комнате наступило подобие адского рассвета, сопровождаемого жадными чавкающими звуками, с которыми огонь пожирал свою добычу. Предприняв яростное усилие, полковник вывалился из кресла и попытался, извиваясь на манер червяка, ползти по гладким доскам, однако этот способ передвижения оказался малоэффективным. Капли горящей смолы падали с потолка; некоторые из них попали на вязаный коврик, и тот в мгновение ока превратился в магический огненный круг. Дым плотными слоями скапливался в углах. Полковник приподнял голову, посмотрел на Аарона, стоявшего неподалеку от входной двери, и закричал, причем с каждой последующей фразой в голосе его нарастало отчаяние:

– Чего ты хочешь? Я сделаю все... все, только скажи! Чего ты хочешь?!

Робкий побег милосердия пробился сквозь каменную кору, покрывшую сердце Аарона, но тотчас завял в окружающем его безвоздушном пространстве.

– Задайте свои вопросы той, кто меня прислал. Задайте их Сьюзен.

Полковник снова начал извиваться на полу, в результате продвинувшись всего на несколько дюймов, а потом заговорил, торопливо выплевывая слова:

– Я расскажу тебе о Сьюзен... расскажу всю правду. Только вытащи меня отсюда!

– Вы признаете свою вину? Запинаясь, полковник выдавил из себя:

– Да... да! Я готов рассказать все.

– Тогда говорите быстрее. Пламя не ждет. Надежда покинула полковника, как и остаток сил.

– Пристрели меня! – попросил он.

С умоляющим взором и печально повисшими усами, в клетчатом купальном халате, он выглядел жалким клоуном – нелепая фигура, намертво застрявшая на сцене во время первого и последнего представления апокалипсической оперы, чья веселая трескучая музыка все увереннее перекрывала стенания полковничьего тенора. Огонь слизывал смолу с потолочных балок; два кожаных кресла рядом с полковником начали тлеть. Он напрягся и прополз еще несколько дюймов.

– Ради бога, пристрели меня! Не оставляй меня так! Уже выходя из дома, Аарон услышал последние слова полковника, обращенные к инстанциям этого мира.

– Вернись! – крикнул он. – О боже! Вернись! Аарон быстро шел по тропе под гору, не смея остановиться и взглянуть со стороны на дело своих рук. С каждым шагом, с каждым взглядом на темный настороженный лес, с каждым вдохом сырого холодного воздуха он ощущал, как укореняется внутри него паразит: убийство темной крабообразной тенью повисло на его плечах, постепенно просачиваясь в плоть, пока эта тень целиком не угнездилась в груди, сдавив клешнями сердце. Когда же пламя за его спиной издало торжествующий рев и залило светом тропу впереди, он все-таки не устоял и оглянулся – огненные языки приняли форму указующей в небеса гигантской руки в красно-золотой перчатке, рванулись ввысь из бревенчато-смоляного черепа, в котором они так долго были заключены, словно призывая Всевышнего обратить взор на предсмертную агонию этого нечестивого обиталища. Искры кружили над пожаром, опускались на землю, на ветви кустов и деревьев. Оконные и дверные проемы дьявольски-мрачно глядели из-под желтых гирлянд огней; все детали конструкции здания четко выделялись на пламенеющем фоне. Это была та самая картина, которую видела Сьюзен из окна своей спальни в безумную ночь их последней встречи; и это видение она заставила Аарона воспроизвести в реальности. Он выполнил ее волю, но это его нисколько не радовало. Теперь им владела болезнь. Болезнь сердца. Прогрессирующий распад личности. Аарон сошел с тропы, присел на один из множества валунов, торчавших из влажной рыхлой земли и, не думая о самоуничтожении, а действуя чисто рефлекторно или под влиянием неведомой силы, извлек из кармана кольт полковника Резерфорда и приставил его к своему виску. Одно движение пальца – и это ничтожное существо, некогда претендовавшее на бессмертие, пойдет прахом. Это было нереально; все было нереально – весь процесс творения, всякая жизнь, державшаяся на хрупких подпорках насилия и страха, придуманная только с целью соблюсти жалкие условности очередного безумного повествования. Ни одна из историй не завершилась правильно. С их героями расправлялись самым бесцеремонным образом, им резали глотки, сворачивали головы, ломали хребты, выпускали кишки, их морили голодом и забивали камнями, сажали на кол, душили, травили ядом, рубили на куски, заражали болезнями, преследовали судебным порядком, взрывали, топили и сжигали живьем... и ни один читатель не скорбел по этому поводу. Не исключено также, подумал он, что такая история явилась результатом грандиозного умственного упражнения, предпринятого неким галактическим демиургом с целью развлечь одно-единственное существо – свою возлюбленную, порождение звезд и космической тьмы, скучающую вдали от него, где-то в другом секторе Вселенной...