Читать книгу "Погром в тылу врага - Сергей Зверев"

Вопросов было больше, чем ответов. Опасность подстерегала за каждым кустом. Он крался по лесу, сжимая рукоятку непривычного автомата. В активе оставалось три рожка по двадцать два патрона в каждом, «детский» пистолетик на ноге. Илзе не отставала, глухо дышала в затылок. Иногда он оборачивался, ловил ее напряженный взгляд, чувствовал, как потягивает что-то под лопаткой. Черт возьми, лет пятнадцать уже не потягивало…

Забрезжил просвет, и Олег подобрался, стиснул автомат обеими руками. Короткими шагами двинулся вперед, раздвигая ветки молодого осинника. Но лес на этом не обрывался. За деревьями раскинулась большая поляна, заросшая бурьяном. Домохозяйство местного хуторянина – продолговатая бревенчатая изба, окруженная дощатыми сараями. В курятнике кудахтали куры, тянуло навозом. Просматривался просторный двор, бочки с дождевой водой, железный лом в углу, сохнущие простыни. Лениво тявкала собака, привязанная к будке. Сквозь жидкий палисадник просвечивал капот дряхлого пикапа – задние колеса были сняты, их заменяли составленные стопками кирпичи. За хутором петляла проселочная дорога – вытекала из леса и впадала в лес. И ни одной живой души. Впрочем, нет, распахнулась от толчка ногой дверь в бревенчатой избушке, выбралась прихрамывающая пожилая женщина с тазиком и побрела через двор – кормить свою живность. Спустя минуту протащилась обратно, вытирая руки о фартук с вычурной вышивкой.

– Потрясающе, – пробормотал Олег. – Какая непорочная патриархальность. Мы перенеслись во времени?

– Обычный хутор, – прошептала Илзе, прижимаясь к нему плечом. – Ты не поверишь, но не все еще в этой стране живут в отдельных особняках с евроремонтом, ездят на «Хаммерах» и добывают еду в дорогих ресторанах. Здесь очень много бедных. Особенно среди старшего поколения. Мы несколько раз заезжали на этот хутор. Здесь живут тетя Анна и дядя Эдгарс – милейшие и добрые создания. Они разводят мелкую живность, продают ее на рынке, тем и живут. Был сын Мартиньш, но умер – потому что много пил… До границы километра три. Может быть, немного поменьше…

– А как тут с немцами? – пошутил Олег.

– Вроде бы спокойно…

– Хорошо, Илзе. Обходим этот оплот цивилизации и топаем дальше.

– Подожди. – Она напряглась. – Давай забежим на минутку, попросим телефон позвонить… Я так не могу, Олег, правда… – Она умоляла, сделала жалобные глаза. – Я могу наплевать на капитана Зандерса, но я обязана известить маму. Она с ума сойдет, ей и так, наверное, всяких ужасов наговорили. Она переживает всякий раз, когда я ухожу на работу, а тут такое…

Он вяло запротестовал. Но девушка настаивала, упорствовала.

– Пять минут. – Он растопырил пятерню. – И ни минутой больше.

– Отлично, – обрадовалась Илзе. – Просто супер. Я буду разговаривать с хозяевами, постараюсь им что-нибудь наврать. А ты молчи. Дядя Эдгар и тетя Анна замечательные люди, но они уже устали прогонять российских «торчков», приходящих в лес собирать поганки. Почему-то считается, что здешние поганки лучше русских. И свою ненависть к вашим наркоманам эти хуторяне переносят на всех вас…

Он подрагивал от нетерпения, словно чувствовал, что не кончится добром этот визит. Тетушке Анне было лет шестьдесят, но эмоциями и энергией бог женщину наградил. Она открыла дверь – и стала сразу лопотать, охать, повела дорогих гостей в горницу. Олег помалкивал, тактично улыбался. Он косился в окна, изнывал от нетерпения. Тетушка болтала, как заведенная, сокрушалась, ощупывала девушку. Видок у Илзе был, конечно, не самый презентабельный, одежда в грязи, волосы всклокочены. Тетушка о чем-то пытала ее. Илзе односложно отвечала, задавала вопросы, мрачнела. Олег ловил на себе косые взгляды хозяйки, натянуто улыбался. Он был не лучше – впрочем, автомат догадался спрятать под штормовку и сполоснул лицо дождевой водой из бочки во дворе. Переговоры заходили в тупик – и добрая хозяйка ничем не могла помочь. Потом на кухне за простенком что-то яростно зашипело на плите, тетушка ахнула, умчалась. Илзе зашептала на ухо:

– Не повезло нам, Олег… Дядя Эдгар рано утром уехал на рынок в Такспилс, единственный сотовый телефон в семье забрал с собой. Стационарного аппарата на хуторе нет, и тетушка Анна очень расстроена, что не может мне помочь. Я сказала, что ты мой старый знакомый из Риги, помогаешь мне. Сильно заикаешься, оттого и стесняешься говорить. Вчера она слышала в лесу какой-то шум, уверена, что стреляли, но сама никого не видела. Сильно переволновалась, не хотела отпускать дядю Эдгара в город. Но он такой самостоятельный, поругался и уехал… А через несколько часов по проселку проехала полицейская машина, тетя Анна как раз во дворе простынями махала… Это были наши парни, очень волновались, спросили у нее, не видела ли она посторонних, не встречалась ли со мной… Объяснять ничего не стали, уехали в расстроенных чувствах. Она тоже стала волноваться, а потом мы с тобой пришли. Мне кажется, она нас обедом кормить собирается. Неловко как-то отказываться, здесь такое не принято…

– К черту завтрак и ваше исконное латвийское гостеприимство, – замотал головой Олег, у которого при мысли о еде свело челюст, и желудок плотоядно зарычал. – Уходим, Илзе, не нравится мне это. Как бы реально заикой не стать. Может, повезет, добудем по дороге телефон.

Но тут примчалась тетушка с чугунком, издающим такой умопомрачительный аромат, что Олег чуть не застонал. Пытка едой, черт возьми! Илзе растерянно моргала, она бы и сама с удовольствием чего-нибудь съела. «Пять минут, – подумал Олег, – и уносимся отсюда к чертовой матери!» Он смотрел с кислой миной, как добрая тетушка, продолжая щебетать, наваливает по плошкам гусятину с вареной картошкой, режет хлеб, что-то спрашивает у него. Он кивал с тупым видом, прятал глаза. Блюдо обжигало, но было нестерпимо вкусным. Илзе отводила, как могла, огонь на себя. Пряча усмешку, что-то втолковывала хозяйке, та внимательно слушала, сочувственно цокала, но все же косилась краем глаза на странного мужчину. За ушами трещало, мясо обжигало горло, приходилось глотать, толком не прожевывая.

Олег уловил движение краем глаза – и сердце рухнуло в пятки. Резко обернулся к окну. Вот они, как снег на голову! Сквозь мутное стекло было видно, как из кустов, где они недавно сидели с Илзе, выбегают люди в гражданском одеянии и с такими характерными славянскими лицами. Залегают под хлипкой изгородью, ждут, пока подтянутся другие…

Свирепея, он выпрыгнул из-за стола, ногой отбросил неуклюжую табуретку. Ахнула тетушка, прижала пухлые ручонки к груди. Застыла Илзе с набитым ртом, ее хорошенькая мордашка стала приобретать цвет хлорофилловой зелени. Олег метнулся к оконной раме, высунул нос. Да уж, не видение. Противник накапливался за оградой. Там прохлаждались по меньшей мере пятеро. Он отпрыгнул от окна. Не заметили! Избушка не такая уж просторная, окна по торцам отсутствуют – с одной стороны глухая стена, с другой примыкает банька, войти в которую можно только с улицы. Перепуганные женщины смотрели, как он проносится мимо – на восточную сторону дома. Чистенькая спаленка, еще одна комнатушка, забитая шкафами и комодами. Какие-то лыжи, на стене дурацкая гитара, обросшая пылью. Он подлетел к окну, задернутому занавеской, отогнул несвежую материю. Дьявол! И здесь проблемная зона! Похоже, старые знакомые полностью заблокировали хутор. От дальнего сарая переметнулись двое. Один проник в курятник с продавленной крышей, тут же выскочил обратно, побежал за товарищем. Оба укрылись за дровяной поленницей. А меж сараями мелькали еще двое, засели под примитивным сеновалом, выставив автоматы. Сколько их осталось? Ведь не больше полутора десятков! За какие правонарушения бог так жестоко наказывает – почему вся толпа собралась именно здесь?!