Читать книгу "Оперативный центр. Государственные игры - Том Клэнси"

Карин это не взволновало. Клуб предназначался для дегенератов, и она была даже рада, что его больше нет.

– А где при этом был ты? – поинтересовалась она.

– Меня вывели оттуда под дулом пистолета.

Карин наблюдала, как ее соратники рассредоточиваются среди деревьев. У каждого в руках был какой-нибудь символ Рейха. И она была уверена, что ни один из них не убежал бы от француза, будь там у него пистолет или что-то еще, не менее угрожающее.

– Где ты сейчас? – спросила она.

– Только что вошел в свою квартиру. Карин, эти люди пытаются создать сеть подконтрольных им организаций. Они вообразили, что мы станем еще одним голосом в их хоре.

– Пусть себе воображают, – сказала она. – Фюрер позволял другим правительствам воображать все, что им вздумается. А потом заставлял исполнять свою волю.

– Каким образом? – уточнил Рихтер.

– Что значит каким? – удивилась она. – Благодаря собственной воле. Благодаря армии.

– Нет, – возразил Рихтер. – Благодаря обществу. Разве не ясно? Он попытался сбросить правительство Баварии в 1923 году. Но у него не было достаточной поддержки, и его арестовали. В тюрьме он написал “Майн кампф”, где представил свой план обновленной Германии. Не прошло и десяти лет, как он стал во главе нации. Он остался тем же человеком, говорившим те же самые вещи, но книга помогла ему завоевать массы. И как только они ему подчинились, он начал править фатерляндом. А как только это произошло, для фюрера перестало что-либо значить то, что думали или делали другие государства.

Карин была слегка озадачена.

– Феликс, я не нуждаюсь в уроках истории.

– Это не история, это будущее, – объяснил он. – Карин, мы должны управлять народом здесь и сейчас. У меня имеется план, как сделать, чтобы сегодняшний вечер вошел в историю.

Ее мало волновал сам Рихтер. Тщеславный, самовлюбленный пижон, пусть с кое-какими задатками фюрера, но лишь с малой толикой его мужества.

А что если в нем что-то проснулось, подумала Карин. Вдруг этот пожар что-то в нем изменил?

– Ладно, Феликс, я слушаю. Что ты предлагаешь?

Он стал рассказывать. Карин внимательно слушала со все возрастающим интересом, так что ее мнение о Рихтере даже несколько поколебалось в лучшую сторону.

Каждая его мысль, каждое его слово были проникнуты восхвалением Германии, но непременно вместе с Феликсом Рихтером. Однако в том, что он говорил, был свой смысл. И хотя сама Карин предпринимала каждую из своих тридцати девяти операций, имея в голове четкий план и просчитав результат, ей пришлось признать, что какая-то ее часть откликается на импульсивную идею, предложенную Рихтером. Это будет неожиданным ходом. Дерзким. И поистине историческим.

Карин выглянула наружу, посмотрела на палатки, на своих бойцов, уже разобравших амуницию. Это было то, что она любила, и это было все, что ей требовалось. Но то, что предлагал Рихтер, добавляло ей еще и возможность нанести удар по французам. Французам…, и остальному миру.

– Хорошо, я согласна это сделать, – сказала она. – Загляни ко мне в лагерь перед праздником, и мы все оговорим. А вечером французы узнают, что с помощью огня с “Фойером” им не совладать.

– Мне это нравится, – признался Рихтер. – Мне это очень нравится. Но, Карин, одного из них проучат еще раньше. Определенно раньше.

Рихтер повесил трубку. Карин продолжала сидеть, слушая короткие гудки, когда появился Манфред.

– Все в порядке? – поинтересовался он.

– А разве так бывает? – горько спросила она. Карин отдала ему трубку, и он сунул ее в карман ветровки. Затем женщина выбралась из кабины и возобновила занятие, ради которого действительно следовало жить: вложить оружие в руки своих последователей и зажечь огонь в их сердцах.

Глава 24

Четверг, 15 часов 45 минут, Гамбург, Германия

Начало второй половины дня Худ со Столлом провели за переговорами с Лангом, обозначив тому технические нужды и размеры финансового обеспечения. Позже Ланг вызвал несколько своих лучших технических советников, чтобы определить, многое ли из того, что понадобится для Оперативного центра, выполнимо. Худ с приятным чувством, хотя и без удивления, обнаружил, что большая часть из необходимого уже существует в чертежах. С закрытием космической программы “Аполло”, обеспечивающей финансовую поддержку научно-исследовательских работ, в результате которых создавались побочные технологии, частным фирмам приходилось самим тащить это бремя. Подобные разработки были дорогим удовольствием, однако успех мог означать миллиардные прибыли. Компании, первыми застолбившие патенты на важную технологию или компьютерное обеспечение, могли бы стать следующими “Эппл компьютерз” или “Майкрософт”.

Стороны уже договаривались о расходах на создание регионального оперативного центра, как вдруг по всему зданию раздался громкий удар колокола.

От неожиданности американцы едва не подскочили. Ланг успокаивающе положил ладонь на руку Худа.

– Простите, мне надо было вас предупредить, – извинился промышленник. – Это наши цифровые “башенные часы”. Они бьют в десять, в двенадцать и в пятнадцать часов и подают сигнал на перерыв.

– Мило, – признал Худ, пытаясь унять сердцебиение.

– Нам кажется, это придает приятный дух старины, – пояснил Ланг. – Колокол звонит одновременно во всех наших филиалах по всей Германии, чтобы создать у людей ощущение единства. Между предприятиями установлена оптиковолоконная связь.

– Понятно, – сказал Столл. – Значит, это и есть ваш маленький “квазимодем”: звон колокола.

При этих словах Худ нахмурился.

После переговоров и получасовой езды обратно до Гамбурга Худ и Столл вместе с Лангом проехали дальше на северо-восток и через пять километров оказались в современном районе, получившем название Сити-Норд. Почти эллиптической формы окружное шоссе “Уберзее-ринг” обегало более двадцати общественных и частных административных зданий. В этих элегантных конструкциях размещалось множество самых разных учреждений и заведений: от Гамбургской электрической компании и международных компьютерных фирм до магазинов, ресторанов и отелей. Ежедневно по будням сюда устремлялось и на работу и на отдых более двадцати тысяч человек.

Когда они прибыли, вышколенный помощник Рихарда Хаузена по имени Райнер проводил их прямо в кабинет заместителя министра. Столл на секунду задержался в приемной, чтобы взглянуть на забранный в рамку стереоснимок, висевший на стене.

– Дирижеры оркестров, – заметил Столл. – Занятно. Никогда такого не видел.

– Это моя личная задумка, – гордо сообщил Райнер.

Офис Хаузена в Гамбурге располагался на верхнем этаже комплекса в юго-восточном секторе, на краю Штадт-парка, раскинувшегося на ста восьмидесяти гектарах. Войдя в кабинет, они застали хозяина говорящим по телефону. Столл присел, чтобы взглянуть на компьютерный комплекс Хаузена. Ланг присоединился к нему, наблюдая через его плечо. Худ тем временем подошел к огромному обзорному окну. Внизу в золотистом свете второй половины дня отчетливо виднелись спортивные площадки, бассейн, открытый театр и знаменитый орнитологический центр.