Читать книгу "Серебристый луч надежды - Мэтью Квик"

— Просто спроси папу, хорошо?

— Спрошу. Но не хочу давать тебе ложных надежд. Танцевальное выступление — не то событие, на которое твой отец с радостью согласился бы пойти, даже если б «Иглз» победили в последних трех матчах.

Накрыла меня, словно тень, и не отпускает

В субботу Вероника высаживает нас перед отелем «Плаза», желает ни пуха ни пера и уезжает. Вслед за Тиффани иду в вестибюль, где из огромного фонтана поднимаются четыре столба воды не меньше десяти футов высотой. В бассейне плавают живые рыбки, а рядом табличка: «Монеты в фонтан не бросать». Тиффани здесь уже бывала, поэтому она бодрым шагом проходит мимо стойки информации и устремляется в лабиринт из гостиничных коридоров, где стены оклеены золочеными обоями и увешаны большими помпезными светильниками в виде бронзовых рыб с лампочками в пасти. Наконец мы приходим в нужный зал.

Просторную сцену обрамляет красный занавес. Под потолком висит огромный плакат: «Прогони депрессию танцем!» Пытаемся зарегистрироваться, и оказывается, что мы пришли самыми первыми, а толстая женщина, которая должна всех отмечать, заявляет, что регистрация начнется только через час.

Мы садимся в зале, в последнем ряду; я осматриваюсь. Прямо над нами висит громадная люстра, а потолок не простой, он украшен всевозможными цветами, ангелочками и прочими лепными штуками. Тиффани явно нервничает — хрустит суставами пальцев не переставая.

— Ты как? — спрашиваю.

— Не говори со мной перед выступлением, пожалуйста. Это плохая примета.

Так что я сижу и сам уже немного нервничаю; если уж Тиффани, с ее опытом, волнуется, то мне и подавно надо бояться. Пытаюсь гнать мысли о том, что рискую единственным шансом отправить Никки письмо, но только об этом и могу думать, разумеется.

Начинают прибывать другие участники конкурса, и я с удивлением отмечаю, что большинство из них, судя по виду, еще даже школу не окончили, но вслух ничего не говорю — все равно Тиффани запретила к ней обращаться.

Мы регистрируемся, отдаем запись с нашей песней звукооператору — он явно помнит Тиффани с прошлого года.

— Снова участвуешь? — спрашивает он.

Тиффани кивает, мы идем за сцену и переодеваемся. К счастью, я успеваю влезть в свое трико до того, как за кулисами появляются другие конкурсанты.

Сижу рядом с Тиффани в дальнем углу, никого не трогаю, и вдруг к нам приближается какая-то уродина и обращается к моей партнерше:

— Я знаю, что вы, танцоры, без комплексов, но вы же не думаете, что я позволю своей несовершеннолетней дочери переодеваться в присутствии полуголого мужчины?

Да, теперь Тиффани точно нервничает по-настоящему — даже не огрызается на эту тетку, похожую разом на всех медсестер из психушки своей толщиной и дурацкой старушечьей стрижкой.

— Ну? — упорствует мамаша.

Я замечаю кладовку в другом конце комнаты.

— Могу подождать там, пока все не переоденутся, согласны?

— Идет, — отвечает женщина.

Мы заходим в кладовку. Она набита одеждой, оставшейся с какого-то детского праздника, — бесформенными костюмами всех сортов: наденешь такой и превратишься в льва, тигра или зебру. Рядом пылится коробка с разнообразными ударными инструментами: тамбуринами, треугольниками, цимбалами, деревянными палочками, которыми нужно бить друг о дружку, — она напоминает о музыкальном классе в психушке и сеансах музыкальной терапии, которые я посещал, пока меня оттуда не выперли. Тут же пронзает страшная мысль: а вдруг кто-нибудь из конкурсантов танцует под музыку Кенни Джи?

— Ты должна выяснить, под какую музыку выступают другие танцоры, — говорю я Тиффани.

— Я же сказала: не дергай меня перед выступлением!

— Просто узнай, не танцует ли кто-нибудь из них под какую-либо мелодию одного джазового музыканта, его инициалы «К» и «Д».

Секунду она соображает:

— Кенни…

Я закрываю глаза, принимаюсь тихонько гудеть и мысленно считаю до десяти, очищая разум.

— О господи! — рявкает Тиффани, но все-таки встает и выходит.

Она возвращается через десять минут.

— Никто под него не танцует, — говорит она и садится.

— Точно?

— Я сказала, не будет никакого Кенни Джи.

Закрываю глаза, принимаюсь тихонько гудеть и мысленно считаю до десяти, очищая разум.

К нам стучатся. Тиффани открывает дверь, и я вижу, что за кулисами собралось уже порядочно мам. Постучавшаяся женщина говорит, что все танцоры уже переоделись и зарегистрировались. Выходим из кладовки, и я с ужасом понимаю, что мы с Тиффани старше всех остальных участников лет на пятнадцать, не меньше. Нас окружают девочки-подростки.

— Пусть невинный вид тебя не обманывает, — говорит мне Тиффани. — Они просто гремучие змейки, все до единой, и необычайно талантливые притом.

Пока не пришли зрители, нам разрешают порепетировать на сцене. Все движения мы выполняем идеально, но большинство других конкурсантов тоже танцуют безукоризненно, да и номера впечатляют. Я уже не на шутку беспокоюсь, как бы не остаться без победы.

Перед самым началом конкурса всех участников выводят на сцену, чтобы представить публике. Когда объявляют нас с Тиффани, мы выходим вперед и машем. Хлопают нам довольно жидко. Меня слепит свет, но в переднем ряду я различаю родителей Тиффани, а рядом с ними Эмили, Ронни, Веронику и какую-то женщину средних лет — я догадываюсь, что это доктор Лайли, психотерапевт Тиффани; моя партнерша говорила, что она придет. Я пробегаю глазами остальные ряды, пока мы идем обратно за кулисы, но маму не вижу. Джейка тоже нет. И папы. И Клиффа. Ловлю себя на том, что расстроился, хотя на самом деле не ждал, что придет хоть кто-то, кроме мамы. Может, мама вышла куда-то, успокаиваю я себя.

За сценой я слушаю аплодисменты, которыми встречают других конкурсантов, и признаю, что хлопают им громче, — стало быть, и группы поддержки у них больше. Между тем женщина, которая нас объявляла, произносит вступительную речь и говорит, что это вовсе не конкурс, а только показательные выступления, однако я все равно беспокоюсь, что Тиффани не получит свой кубок, а я лишусь возможности писать Никки.

Мы должны выступать самыми последними, и пока девочки танцуют свое, я прислушиваюсь к аплодисментам: всем хлопают по-разному, кому-то вяло, кому-то восторженно; это меня удивляет, ведь на репетиции все танцевали просто превосходно, на мой взгляд.

Мы как раз готовимся выходить, когда маленькая Челси Чень заканчивает свой балетный номер, и аплодисменты, которыми ее провожают, просто оглушительны.

— Что она сделала, что ей так хлопают? — интересуюсь я.

— Не разговаривай со мной перед выступлением, — шипит в ответ Тиффани, и я снова нервничаю.

Ведущая объявляет наши имена. Теперь нам хлопают несколько живее, чем в начале. Перед тем как лечь на пол в задней части сцены, я кидаю взгляд в зал: вдруг Джейк или Клифф все-таки пришли, — но вижу только обжигающий белый свет от направленных на меня софитов. Больше я ни о чем не успеваю подумать, потому что играет музыка.