Читать книгу "Приемный ребенок - Дженни Блэкхерст"

месте. Вот ведь свинья! Ханна улыбается и, посмеиваясь над своей трусостью, продолжает путь наверх, где ждет он. Как же она испугалась всего несколько секунд назад! О чем она думала? Больше никто не знает, что она сегодня ночью находится здесь, а если б квартиры заняли сквоттеры [19], то скорее разместились бы на одном из нижних этажей. Кто же видел сквоттеров, которые любят подниматься по лестнице?

На верхнем этаже тихо, как в могиле, ничто не двигается. Семнадцатая квартира ждет ее: дверь приоткрыта наполовину, точно так же, как в первый раз, когда Эван показывал ей здание. Он рассказал ей, что ему пришлось сюда вломиться, хотя мысль о том, что ее любовник выбил плечом дверь, вызывает такой же смех, как мысль о группе сквоттеров, одетых в эластан и бегающих по лестнице, чтобы согреться.

– Ладно, теперь можешь выходить.

Ханна готовится к тому, что Эван сейчас выпрыгнет и сильно ее удивит. Было бы стыдно, если б он увидел, как она подпрыгивает, испугавшись тени. Она секунду стоит перед дверью в квартиру, затем делает глубокий вдох и толкает ее.

– Ха! – кричит она в пустой коридор. – О, ради всего святого, Эван, – произносит она гораздо тише. К этому времени игра ей страшно надоела. У нее всего несколько часов, потом Сэм начнет задаваться вопросом, где она была, и Эвану это прекрасно известно. Зачем терять драгоценное время, играя в прятки? Она уверена, что Эмма ее прикроет, если Сэм о чем-то спросит, хотя ей не хотелось бы проверять на практике эту теорию.

Ханна резко дергается при звуке голосов из гостиной. Нет, это не голоса, а музыка. Это радио, которое Эван принес сюда, когда электричество наконец отключили во время их второго посещения дома. До тех пор встречи здесь напоминали свидания в грязном хостеле. По крайней мере, тут включался свет, но не было телевизора, но они приходили сюда не для того, чтобы смотреть сериалы. Музыка, вылетающая из маленького радио, звучит тихо, к звукам добавляется какой-то металлический отзвук, но это лучше, чем тишина. Ханна направляется к гостиной, но когда заходит в нее, комната оказывается пустой. Только радио проигрывает протяжную песню. Ханна пересекает комнату и выключает радио. Поворачиваясь, чтобы покинуть квартиру, она сопротивляется желанию оглянуться. Она возвращается домой – сегодня вечером Эван может снимать излишки напряжения без нее. Она уже собирается закрыть за собой дверь, как вдруг слышит, что музыка внезапно включается вновь.

Глава 47

Имоджен

Я вытираю уголки рта и убираю волосы с глаз. Опускаю руки под холодную воду и умываю лицо, затем вытираю его теплым полотенцем, которое висит на полотенцесушителе с подогревом. Прислоняюсь к стене в ванной. Мне нужна эта минута, чтобы собраться с силами перед тем, как я снова присоединюсь к Дэну в гостиной. Огонь ярко пылает – Дэн быстро приспосабливается к жизни в сельской местности. Но от этого жара у меня перехватывает дыхание.

– Ты в порядке? – спрашивает Дэн, когда я устраиваюсь на диване рядом с ним и стараюсь выглядеть нормально.

– Да, здесь просто слишком жарко. Я привыкла носить одежду в несколько слоев в нашей старой квартире.

– Я знаю, – с гордостью улыбается он. – Но в этом году наш счет за отопление будет совсем маленьким. Хотя я могу привыкнуть к этой жизни, а ты?

– Придется, – с отсутствующим видом отвечаю я. – Теперь я работаю здесь. И нам придется пригласить оценщика, выяснить, на какую сумму потянет этот дом.

«Может, именно это и не так со мной», – думаю я, глядя на Дэна, который берет в руку пульт и переключает каналы. Может, я просто в стрессе из-за того, что думаю о продаже дома, и от постоянных переездов. Я вижу, как Дэн прекрасно приспособился к жизни тут, и мне придется принять, что это больше не пробный опыт. Ему здесь нравится, и он хочет здесь остаться. Может, я в стрессе из-за беременности, о которой не могу рассказать мужу. Может, именно поэтому слышу голоса и падаю в каналы.

Мы оба подпрыгиваем, когда слышим звонок где-то в глубине дома.

– Это наш телефон? Немного поздновато для кол-центров, ты не находишь? Ты давала этот номер коллегам на работе?

– Я даже не помню номер, – отвечаю я, вставая с дивана. – Я не знаю, где стоит этот гребаный телефон. Где он звонит?

– Похоже, что в коридоре.

Я распахиваю дверь в коридор и вспоминаю, что телефонная розетка находится в кладовке под лестницей. У меня портится настроение.

* * *

У меня в доме есть кладовка под лестницей. Туда проведено электричество, но лампочка маломощная и покрыта толстым слоем пыли, поэтому от нее исходит лишь тусклое свечение. Также там есть две потрепанные подушки, которые я нашла в мусорном контейнере, стоящем через один дом от нашего, четыре книги и толстое вязаное одеяло, которое мне дала мама. Но самая лучшая вещь в моем любимом укромном местечке – это фотография.

Они сидят на старой деревянной скамье, когда-то голубая краска стерлась или отваливается кусками. Он небрежно закинул руку ей на плечо, и я едва ли могу поверить, что это та женщина, которая дергается и вздрагивает от одного прикосновения дочери. Они в легкой одежде: на обоих шорты, на ней топ лососевого цвета, на нем белая рубашка поло. Они держат в руках два больших мороженых, которые возвышаются над трубочками, и из них, словно миниатюрные флагштоки, торчат крекеры. Каждый раз, когда я смотрю на эту фотографию, почти чувствую солнце у меня на спине, вдыхаю морской воздух, пробую на вкус это мороженое. Легкий ветерок немного растрепал волосы моей матери, но она или не заметила этого, или ей на это плевать, потому что она улыбается – нет, она буквально сияет! – и именно поэтому фотография и является самым ценным для меня сокровищем. Даже в юном возрасте мне было грустно от того, что моя самая любимая вещь в мире даже не моя, я нашла ее среди разного барахла в одной из коробок в шкафу у матери и не смогла удержаться. Пальцы словно сами по себе схватили ее и засунули за резинку брюк.

* * *

– Алло!

В трубке молчат. Я проклинаю гребаные кол-центры и их устройства, позволяющие одновременно звонить большому количеству абонентов. Рука все еще дрожит от воспоминаний о тех временах, когда я была маленькой девочкой и пряталась под лестницей. Но теперь, когда мне пришлось снова скорчиться здесь, я чувствую слабость в ногах. Я уже