Читать книгу "Побег на Памир - Алекс Войтенко"

зимой не замерзает. То есть по берегам еще встречается кое-какая наледь, а сама река льдом не покрывается, особенно учитывая что ниже минус шести градусов температура не опускается, плюс сильное течение реки.

С балясинами возникли кое-какие трудности. Первую из них, я выточил легко, а вот со второй пришлось возиться вдвое дольше. Дело в том, что балясины, по моим понятиям, должны быть одинаковыми. И если с первой не было никаких проблем, то вторую пришлось подгонять под первую.

Что я только не делал. Вначале после черновой обработки намечал угольком места, где должен начинаться изгиб, впадина, прямой участок, и вроде было все понятно, тем более, что эталон лежал у меня перед глазами, но все равно выходило так, что либо конус получался чуть толще положенного, либо впадина глубже. С одной стороны, можно было оставить как есть, тем более, что даже пришедший посмотреть мою работу Рахмдил Кушан, сказал, что его все устраивает. Его может и устраивает. а вот мне это не нравилось. Однажды он не понимая, почему я считаю, что выточенные балясины плохи, повел меня в свою харчевню посмотреть на то, что установлено там. Честно говоря я был не впечатлен. Ну да, с одной стороны смотрится совсем неплохо. Если, разумеется смотреть, очень издалека. С другой просто ужасно. Общий вид резных стоек конечно в чем-то совпадает, но только общий а поставленные рядом выглядят сплошным колхозом. То есть где-то на картинке увидели, понравилось, в точности повторить не получилось, но местным сойдет и так. Если смотреть издалека, и не обращать внимания на мелочи, может и сойдет. Но вблизи смотрится просто ужасно.

С одной стороны можно было плюнуть и делать как просят. То есть как попало, и сохраняя только общую форму. Но мне казалось, что это неправильным. И потому искал возможность как бы все это стандартизировать с наименьшими силами. проблема еще была в том, что станок был с ручным, точнее ножным приводом. То есть раскручивать его приходилось мне самому. При этом ткнешь резцом чуть глубже, чем надо и станок останавливается. В общем морока еще та. В итоге, пришлось пойти на глобальную переделку. По верху станка, запустил трубу, найденную в мастерской, по которой ходил резец. От него вниз спускалась сложно изогнутая дополнительная труба с роликом на конце. А прямо передо мной находилась закрепленная доска с заранее отчерченной и аккуратно выпиленной формой будущей балясины. Получалось примерно следующее.

Вначале, я ставил в станок заготовку и обдирал его до нужных максимальных значений диаметров. Затем убирал подручник, на который опирается резец, при ручной обработке детали, вновь разгонял станок и вел роликом по копиру. В это время укрепленный на трубе резец, автоматически повторяя все мои движения, дорабатывал деталь, до нужных диаметров. Пройдя вдоль всей детали, я просто поднимал резец вверх. проходил всю деталь наждачной бумагой отшлифовывая ее и снимал готовую балясину с зажимов.

Если раньше у меня за день выходило две максимум три делали, то сейчас я в день не напрягаясь выдавал десять, а то и больше. И поэтому, когда в очередной раз к нам заехал Рахмдил-ака, и увидел меня прохлаждающимся дома, с местным Кораном в руках, то сразу же попытался наехать с упреками, что он ждет не дождется, когда наконец балясины будут готовы, а я маюсь от безделья.

Еще большим удивлением для него стало то, что весь заказ оказался выполнен. Причем так, что он долго с ошарашенным видом перебирал балясины, ища в них хоть какие-то отличия, друг от друга и не находил их. И именно это и стало для него самым большим изумлением. Еще большим удивлением стало то, что некоторые балясины оказались склеенными из нескольких кусков дерева, а затем обработанными на станке. Причем склейка оказалась настолько удачной, что показывала, весь рисунок дерева в самых выгодных местах. Да и клей из рыбьей чешуи хоть и провонял весь двор, при варке, но оказался настолько крепок, что я попытавшись сломать одну из балясин, после склейки, сломал ее в совершенно другом месте.

Рахмдил охая и ахая хватался за голову, разглядывая склеенные изделия и говоря, что такую красоту нельзя прятать под слой краски, а лак, слишком дорог. В итоге, заказал мне еще два десятка балясин того же типа, сказав, что склеенные все-таки пойдут под лак, только не для духана, а для украшения собственного дома. А для духана нужны балясины еще.

Стоило мне закончить с этим заказом, как Рахмдил, навалил еще работы. Правда в этот раз Зарина-апа, учинила такой скандал, что в итоге, за каждую балясину, выполненную мной, Рахмдил Кушан, скрепя сердце отдавал пятнадцать афгани. Как оказалось, он несколько сократил украшательство своего нового духана, а пустил часть изделий на продажу. А новый заказ, должен был пойти на нее полностью. Разумеется моя опекунша узнала об этом, и выторговала новую цену за мою работу. Я тоже был, более чем доволен. Согласитесь получать в день, не особенно напрягаясь до ста пятидесяти афгани, при средней зарплате разнорабочего в пятьсот, очень неплохая сделка. К тому же в моем возрасте попробуй еще найди эту самую работу с такой зарплатой, и вдобавок ко всему, мне оставались все отходы от деревообработки, а это значит, что я мог без зазрения совести топить печь не только в доме, но и в мастерской. А это по местным меркам, очень круто!

Мои недавние опасения в том, что мне придется пять раз в сутки читать намаз, оказались совершенно беспочвенными. Другими словами, сейчас пока су власти находился король Мухаммед Захир Шах, страна хоть и считалась мусульманской, но никакого обязательства соблюдать заповеди Корана от и до не существовало. То есть желаешь молиться пожалуйста, никто тебе не запрещает. Но вот насильно в веру тебя никто и не потащит. Король старался сделать Афганистан светским государством, а веру оставить тем, кому это нужно. Наверное именно поэтому, время от времени, местное духовенство устраивало мелкие заварушки, подавляемые полицией, «крестные» ходы и тому подобное. Но пока у власти находился Захир Шах, все это выглядело как-то не серьезно. Но Коран, все же был необходим. Правда мой собственный, сейчас лежал на дне сундука, рядом с папахой и рюкзаком, дожидаясь своего часа, а я читал местный, написанный арабской вязью на Пушту.

Язык оказался не таким уж и сложным, во всяком случае для того, кто знает таджикский, или хотя бы понимает его. Я относился как раз ко вторым. То есть, если тщательно и не торопясь подбирать