Читать книгу "Что, если? - Юлия Резник"

он ее тупо на поводок посадит, чтоб никуда от него… Никогда больше. Герман ведь на полном серьезе размышляет над таким вариантом. Вот до чего дожился!

– Эй-эй! – слышится обеспокоенный голос нового начбеза, который, взлетев по ступенькам, не придумал ничего лучше, чем попытаться оттащить Волка от Глухова. В ответ зверь, кто бы сомневался, едва не цапнул того за руку.

– Да мы просто дурачимся. Отпусти пса. Волк, фу!

– Виноват, Герман Анастасыч. Преувеличил проблему.

– Да уж лучше перебдеть, – отмахивается Глухов, по привычке пристально вглядываясь в новое лицо в своем окружении. Спецов ему из столицы подогнали. Заверили, что парни – профессионалы высочайшего уровня. Не верить у Германа нет оснований. Он сейчас ценный кадр, беречь его будут еще с большим рвением. Глухов бросает взгляд на часы: – А ты чего еще не отдыхаешь, Андрей Валерьич?

– Осматриваюсь, что-то неспокойно.

Герман понимающе кивает. Времена и впрямь еще те наступили. Бутову вот-вот предъявят обвинения на основе показаний Елены. Ничего больше ему предъявить нельзя – тертый калач, грязную работу он, конечно, делал чужими руками. Не факт, что его удастся призвать к ответу за все грешки. Да и не стоит перед Германом такой цели. Бутов для него – в прошлом. Теперь бы с остальным разобраться. Со всеми бутовскими подельниками. И схемами. Это более кропотливая работа. А учитывая, каким людям он уже перешел дорогу, еще и опасная. К бабке не ходи – по его душу еще придут. Пока все не примут новые правила игры, не перераспределят капиталы, не привыкнут жить по закону, и так далее. Бурлить будет долго. И в этом смысле даже хорошо, что Имана выведена из игры. Герман ни за что бы не смог расслабиться, зная, что ей угрожает опасность. А так она защищена. И только это не дает ему наворотить уж совсем какой-нибудь дичи.

– Осмотрись. И отдыхай. Это тоже важно.

Охранник, соглашаясь, что-то там говорит и уходит вверх по дорожке. Прежде чем вернуться к себе, Глухов отводит Волка в абсолютно бесполезный вольер. После расставания с Еленой он затеял в своей спальне ремонт. А сам пока живет в гостевой на первом этаже. Очень удобно. И кабинет под рукой, и спортзал, и не надо карабкаться вверх по лестнице в конце рабочего дня, когда его единственным желанием становится поскорее принять горизонтальное положение.

Ему бы немного притормозить. Отдохнуть. Вырваться из этой круговерти хотя бы на пару дней. Уйти туда, где никого кроме него не будет. В глухую тайгу. И просто ничего не делать.

Развалившись поперек постели, Глухов принимается гуглить предложения. Как насмешка судьбы – первым выпадает скромный сайт небольшой фирмочки, в которую подвязалась работать проводником Имана.

Пальцы, дрогнув, жмут на календарь. Можно заказать любую экскурсию. Хоть сейчас. Искушение страшное. Пусть возможности программы и не позволяют ему выбрать сопровождающего. Мысль о том, что это может быть она, заставляет мучительно пульсировать внутреннюю пустоту, затягивающую в себя все живое. Глухов смотрит на дату на часах. На экран… И снова на дату, убеждая себя в том, что если в проводники ему попадется Имана – значит, это судьба.

Отправляет заявку. На следующий день получает ответ.

Сложней всего, как это ни странно, согласовать свое отсутствие с охраной. Уж больно принципиальный ему попадается начбез. Даже увольнения как будто бы не боится. Хотя, зная его ситуацию, удивляться этому не приходится. Ну кому охота из столицы срываться вот так, к черту на рога?

В конечном счете приходится даже рявкнуть. И в морду ткнуть тем, что с ним будет девочка, которая сделала весь их отдел безопасности.

– Это и пугает. Какие-то они… ненормальные.

– Они?

– Ну, эту я не видел, не знаю, а вот сестра у нее еще…

– Кто?

– … предсказательница! – выплевывает начбез с едва контролируемой злобой. – Абсолютно точно не в себе!

– Я не пойму, у вас что-то личное?

– Да вы что? Я ее просто допрашивал. Между прочим, культурно. А не вот это все…

И то ли кажется, то ли в самом деле лицо взрослого мужика краснеет. Глухов внимательно наблюдает за тем, как меняется, вытягивается его физиономия, и вдруг хмыкает.

– Если сестра у Иманы хоть немного на нее похожа, пришлось тебе нелегко.

– Нормально. И не с такими справлялись, – набычивается начбез. Ну-ну.

– Вот и славно. Моя вылазка не обсуждается. Завтра свинчу. Один, – поднимает тяжелый взгляд. – Как прикрыть – сам придумай. Даю тебе полную свободу действий.

Но одному не получается. В нескольких километрах от дома Глухов вынужден притормозить, чтобы не сбить, к чертям, выросшего будто из-под земли Волка.

– Тебя еще и доставить надо? – ворчит Герман. – Сам к месту встречи прийти не мог?

Почему-то у него нет сомнений, что Волк откуда-то знал, где его проводник будет ждать.

Стоит, хвостом как метелкой машет. А сам аж подпрыгивает от нетерпения. Усмехнувшись, Глухов разворачивается, чтобы достать плед с заднего сиденья. Накидывает на рядом стоящее кресло и хлопает ладонью:

– Ну, давай. Жратву на тебя не брали. Что в тайге найдешь – то и твое. А ты ж и не умеешь, поди, охотиться?

Волк презрительно молчит, глядя прямо перед собой на дорогу. Весеннее солнце светит. Едва распустившиеся листочки, размером с ноготь, колышутся на ветру. Глухов возвращает солнцезащитные очки на нос и трогается дальше, предвкушая встречу. Уже даже не сомневаясь, что проводником будет она.

– Привет.

Как он и думал. Тонкая фигура в камуфляже. Толстая коса…

Оборачивается, и как будто не дышит даже.

– Привет. Я… А ты…

– Твой клиент. Или как это в туризме зовется? Будем выдвигаться? Мне сказали, первым делом у нас будет сплав.

– Да, – болванчиком кивает Имана. – Т-там лодка. Привет, Волк…

Плюхнувшись на землю, девушка прячет лицо в волчьей шерсти. Обнимая зверюгу, почесывая за ушами. Давая и ему, и себе немного времени. Чтобы… что? У Германа нет ответа. Да и неважно это сейчас. Он тупо рад ее видеть. Рад так, что сердце захлебывается, а пауза уж больно затягивается. Пока он на нее смотрит. И смотрит… Во все глаза. Потом подходит как зачарованный. Неуклюже опускается на колени. Волк мечется. Скачет туда-сюда, закрывая своей глупой башкой обзор.

– Ты один?

Глухов кивает. Поднимает руку, тянется пальцами, но, так и не коснувшись, сжимает ладонь в кулак. Потому как… разве он достоин ее касаться?