Читать книгу "Мой Рагнарек - Макс Фрай"

Анатоль комично пожал плечами:

— Так и знал, что вы отмажетесь!

— Кстати, мы уже давно могли бы перейти на «ты». — Улыбнулся я. — Надо брать пример с князя Влада, он с самого начала взял верный тон. А мы все расшаркиваемся, как профессорские жены на университетской вечеринке!

— Ваша правда. — Хмыкнул Анатоль. — Вернее — твоя. Вот уж никогда не думал, что боги столь демократичны!

— Час от часу не легче! — Вздохнул я. — Ну какой из меня «бог»? Ты имеешь в виду того парня, которому по воскресеньям молятся в церкви, и который всегда пишется с большой буквы — даже когда героиня бульварного романа говорит своему любовнику:

«ради Бога, Жорж!» — так, что ли? Ну спасибо, дружище!

— Ну, не обязательно именно тот, «с большой буквы», которому молятся в церкви, скорее уж наоборот… — С некоторым сомнением протянул Анатоль. И извиняющимся тоном добавил:

— Я никогда не придавал особого значения официальным религиям, поэтому мне трудно определиться… Но в вашем поведении явно есть что-то божественное!

— Все что угодно, только не это! — Решительно возразил я. — Я, знаете ли, вполне познаваем, мое тайное имя не зашифровано на шкуре ягуара, иногда я потею и даже хожу в туалет… Да, я же еще и курю, неужели забыл? Так что бога из меня не получится — ни с большой буквы, ни с маленькой.

— Вы уверены? — Настороженно спросила Доротея откуда-то из темноты.

— Совершенно! — Твердо сказал я. — И не «вы», а «ты», мы же только что договорились…

— Ладно. — Улыбнулась она. — «Ты», так «ты»… Вообще-то, даже жалко, что ты — не бог.

Меня бы вполне устроила Вселенная, у которой такой симпатичный создатель!

— Откуда ты знаешь, что я мог бы наворотить? — Печально усмехнулся я. — В свое время я был знаком с совершенно очаровательным человеком — думаю, он был самым славным парнем из всех, кого мне доводилось встречать… Он писал книги — на мой вкус, довольно занятные. Но как этот тип издевался над своими героями, ребята! А ведь хороший писатель — это Творец в миниатюре, так что…

— Я понял: ты — это Он! — Внезапно сообщил мне притихший было Дракула.

— Кто — «он»? — Непонимающе нахмурился я.

— Князь Тьмы. — Замирающим шепотом объяснил Влад.

— Ну уж нет! — Рассмеялся я. — Куда мне: ни рогов, ни копыт, ни даже хвоста, хочешь — можешь проверить… И потом, сам посуди: я же не пытаюсь купить у тебя душу!

— А зачем тебе покупать мою душу, если она и так принадлежит тебе? — Упрямо возразил он.

— Что он имеет в виду, когда называет тебя «князем тьмы», Али? — Неожиданно заинтересовался Мухаммед. До сих пор он оставался совершенно равнодушен к нашей беседе.

— Он имеет в виду, что я — самый главный шайтан! — Ехидно сказал я.

Мухаммед укоризненно покачал головой.

— Али — не шайтан, а рука Аллаха. — Внушительно объяснил он Дракуле.

— Все правильно: твоему Аллаху поклоняются язычники. Поэтому тот, кто является его рукой, и есть… — Влад замялся, подбирая подходящий эвфемизм: он явно не решался произносить вслух слово «сатана», и замогильным шепотом закончил:

— Он!

— Как ты можешь говорить такое?! — Возмутился Мухаммед. — Аллах пребывает в сердцах праведных, это твоего Ису почитают неверные!

Мы с Анатолем переглянулись и неудержимо расхохотались: с точки зрения интеллигентного европейца, живущего в конце ХХ века, диалог этих средневековых знаменитостей был вершиной идиотизма, настоящей жемчужиной!

Компания у нас подобралась та еще, конечно… Доротея некоторое время напряженно всматривалась в мое лицо — очевидно пыталась окончательно определиться с моим диагнозом: а ну как Влад попал в точку, с кем не бывает! — потом легкомысленно махнула рукой и тоже рассмеялась. Кажется, интригующая беседа о моей «божественной» природе благополучно сошла на нет.

Выразить не могу, как меня это радовало!

— Можно сказать, что с твоей армией все в порядке, Владыка. Несколько тысяч человек погребено под обломками храма, но число погибших представляется ничтожным, если вспомнить, как велико твое войско. — Невозмутимо отрапортовал Джинн. Он уже успел вернуться и некоторое время вежливо ждал, пока мы досмеемся. После его сообщения наше давешнее веселье показалось мне несколько неуместным. Мухаммед и Дракула тут же прекратили свой теологический диспут и внимательно уставились на меня. Хотел бы я знать, чего они ожидали? Большого мистического шоу с фейерверком и оживлением мертвых в финале — так, что ли?!

— Несколько тысяч? — Упавшим голосом переспросил я. — Совсем плохо! Зря я разрушил этот храм. Надо было подождать, пока все пройдут…

— Если бы ты не разрушил храм, его хозяин наверняка захотел бы продолжить битву. — Заметил Джинн.

— И попытался бы «расчленить» нас, как горемычного брата своего Осириса.

— Ехидно добавил Анатоль. — Я этих египетских богов насквозь вижу!

— Наш противник оказался довольно силен, и он был по-прежнему подвержен приступам божественного гнева, совсем как в былые времена. Поэтому ты должен не печалиться, а ликовать, что жертв оказалось так мало. — Оптимистически заключил Джинн.

— Ладно, буду ликовать. — Мрачно согласился я. — Странно вообще-то, что кто-то погиб…

Эти ребята недавно воскресли из мертвых. Я думал, что они навсегда избавились от глупой привычки умирать — разве нет?

— Ты подарил им еще одну жизнь, но отнюдь не бессмертие. — Сухо сказал Джинн. — Твои люди почти так же уязвимы, как и прежде. А бессмертия вообще не существует, ни для кого. Даже для тебя, Владыка. Иногда смерть можно отсрочить, но ее нельзя отменить.

— Спасибо, обнадежил! — Угрюмо хмыкнул я. — Ладно, идем отсюда. Уже совсем темно, а эти развалины не кажутся мне идеальным местом для ночлега… Но наверное, сначала следует похоронить наших мертвых. Ты справишься с этой неприятной работой, дружище?

— Работа как работа. — Спокойно сказал Джинн. — Скажи только, по какому обряду я должен их похоронить?

— А что, есть разница?

— Не знаю. Тебе виднее.

— Да? — Удивился я. — Что ж, тогда сожги их. Огонь — это единственное чудо, которое живые могут сделать для мертвых. Разведи большой костер на развалинах храма, и пусть пламя будет безжалостным и жадным. Пусть искры погребального костра пляшут среди звезд, пока не угаснут, а когда умрет и огонь, утренний ветер сам смешает пепел с песком, и тогда у смерти не останется ничего от ее богатой добычи, и она уйдет с пустыми руками… — Я смущенно осекся, поскольку сам не ожидал от себя такой неуместной лирической импровизации.

— Да ты поэт, парень! — Улыбка Анатоля была восхищенной и печальной — и, кажется, немного насмешливой.

— Был когда-то. — Буркнул я. — Довольно давно и без трагических последствий. Я очень вовремя остановился: уже после того, как старательно соскреб защитный слой сала с собственного сердца, но прежде, чем завел себе милую привычку заливать мировую скорбь дешевым вином и выть на злодейку луну, поскольку «меня никто не любит».