Читать книгу "Гусиное перо - Семён Львович Лунгин"

заседатели», а вы уж терпение потеряли, негодуете. А подзащитный мой всю жизнь слышал: «Горбун, горбун, горбун…» И сел.

М о л о д о й  а д в о к а т. Нет слов, Петр Акимович! Нет слов!..

Вошел  а д в о к а т  с газетой.

А д в о к а т  с  г а з е т о й. Господа, сенсационное сообщение. Ранен Трепов.

1 - й  б и л ь я р д и с т. Какой Трепов?

М о л о д о й  а д в о к а т. Федор Федорович?

1 - й  б и л ь я р д и с т. Градоначальник?

А д в о к а т  с  г а з е т о й. Точно так, господа, генерал-адъютант, градоначальник, Федор Федорович.

1 - й  б и л ь я р д и с т. И кто покусился?

А д в о к а т  с  г а з е т о й. Барышня. Да как же ее, дай бог памяти… (справился, развернул газету), Засулич Вера Ивановна, девица, дочь штабс-капитана, слушательница акушерских курсов. (И прочел по газете.) «Преступница до сих пор хранит тупое и упорное молчание, но по проникшим в публику и печать сведениям, она состояла в ближайших отношениях с сосланным в Сибирь государственным преступником Боголюбовым, одним из участников студенческих волнений у Казанского собора».

1 - й  б и л ь я р д и с т. Противное дело. (И ударил кием по шару.) Неясность мотивов, истерия, какой-то дамский запрокидон… Нет…

2 - й  б и л ь я р д и с т. А по мне в самый раз. Романический посыл. Возлюбленного розгой по заднице, а она — пулю в обидчика, вдохновенная речь часа на полтора, дамы рыдают, присяжные из мещан украдкой смахивают слезу, и никто крови не жаждет… Одиннадцатого в угол. Николенька, голубчик, сними бедро с лузы… Вуаля!.. Нет, я бы от этого процесса не отказался.

1 - й  б и л ь я р д и с т. Грошовое занятие.

2 - й  б и л ь я р д и с т. А репутация на таких грошовых и строится. Решено, завтра же заявлю!

А л е к с а н д р о в. Поздно. В деле уже сидят.

1 - й  б и л ь я р д и с т. Кто?

А л е к с а н д р о в (поднимаясь из кресла). Да я, с вашего разрешения.

Молодой адвокат почтительно подал Александрову портфель, и Александров перешел на правую игровую площадку, изображающую тюремную камеру для свиданий. Там он сед за стол, привычно вытащил из портфеля папку с делом и принялся ждать.

П е р в ы й  к о н в о й н ы й. Встать!

Вера встала.

На свидание.

И Вера в сопровождении конвойных прошла на игровую площадку. При ее появлении Александров приподнялся и жестом пригласил Веру сесть. Вера села, сел и адвокат. Затем Александров сделал знак конвойным, и они сошли с игровой площадки, замерев невдалеке.

А л е к с а н д р о в. Ваши родные пригласили меня защищать вас в окружном суде. Зовут меня Петром Акимовичем, по фамилии Александров. (Он раскрыл папку.) Ну, начнем с богом. Могу сообщить вам обнадеживающую весть. И даже радостную. Трепов-то жив-живехонек. И — цок, цок! цок, цок! — разъезжает по Невскому.

В е р а (растерянно). Значит, суда не будет?

А л е к с а н д р о в. К сожалению, будет. Но положение наше — поскольку нет смертоубийства — сильно облегчается.

В е р а. Простите мою непонятливость. Значит, суд все-таки состоится?

А л е к с а н д р о в. 31 марта дело будет слушаться в окружном суде.

В е р а. Слава богу!

А л е к с а н д р о в. Воистину так! Ибо нам грозило разбирательство в особом присутствии, а это уж, милейшая Вера Ивановна, другой табачок… Я хотел бы вам задать ряд вопросов. Некоторые из них вам, возможно, покажутся нескромными, но поверьте, они вызваны не праздным любопытством, а необходимостью конструирования защитительной речи.

В е р а. Пожалуйста, пожалуйста. Я буду отвечать чистосердечно…

А л е к с а н д р о в. Скажите, Вера Ивановна, в каких отношениях вы состояли со студентом Боголюбовым?

В е р а. Простите, я не поняла вашего вопроса.

А л е к с а н д р о в. Хорошо. Имели ли ваши отношения с Боголюбовым, так сказать, перспективу завершиться брачным союзом?

В е р а. Я, наверное, совсем глупая. Но я действительно ничего не понимаю. О каком брачном союзе, о каких отношениях вы спрашиваете? Я не знакома с Боголюбовым.

А л е к с а н д р о в. Я предупреждал вас, что вынужден буду задавать нескромные вопросы.

В е р а. Да не знаю я Боголюбова. Ей-богу же, не знаю. В глаза никогда не видела.

А л е к с а н д р о в (даже растерялся). Вот те фунт. А почему же вы стреляли в Трепова?

В е р а. Потому что он высек Боголюбова. Об этом было в газетах.

А л е к с а н д р о в. А вам-то что до этого?!

В е р а. То есть как — что?.. А вас это не касается?

А л е к с а н д р о в (после паузы). Смотря с какой точки…

В е р а. Да с какой угодно! С нравственной, с моральной, с божеской, с человеческой!..

А л е к с а н д р о в. Стало быть, ваш выстрел не акт личной мести?

В е р а. Конечно… Это крик души.

А л е к с а н д р о в (помолчав). Отлично. Тогда дело обстоит иначе. Вы узнали об этом постыдном инциденте, и ваша впечатлительная натура не смогла противостоять ослепившему вас гневу… Вы находились в состоянии аффекта!.. Вы схватили револьвер и, не имея минуты холодным рассудком скорректировать свои действия…

В е р а. Почему не имея минуты? Почти полгода я ненавидела себя за то, что не могла решиться на это.

А л е к с а н д р о в (пораженный). Вы полгода вынашивали мысль об убийстве Трепова?

В е р а. Да никто не собирался его убивать!

А л е к с а н д р о в. Но вы же стреляли в него. Зачем?!

В е р а. Чтобы ударить в набат!

А л е к с а н д р о в. Так. (Он долго молчал, расхаживая по камере, потом остановился над сидевшей Верой и тихо сказал.) Многоуважаемая Вера Ивановна, все, о чем вы мне сейчас так взволнованно говорили, не должно выйти за пределы этой камеры. Поверьте мне, опытному человеку, зубы съевшему на судейских делах, что единственная версия, которая может привести к сравнительно мягкому приговору, это версия романтическая, когда замешаны сердечные чувства, трепетная история любящей души, которая ради мести за оскорбленную честь друга способна пойти на крайность и идет на крайность. Это человечно, это убедительно, это может растрогать присяжных. И на этом, Вера Ивановна, мы с вами и остановимся.

В е р а. Прикажите проводить меня назад в камеру.

А л е к с а н д р о в. Голубушка Вера Ивановна, милая моя. Я вам в отцы гожусь, мне позволительно такое обращение. Подумайте. Приняв мою интерпретацию дела, мы прежде всего сохраняем вам жизнь. А не это ли самое важное? Сохранить жизнь!.. Я понимаю, бросить себя под колесницу истории — это прекрасный и возвышенный удел немногих. Но вы еще так молоды, так вдохновенны. Вы решили посвятить себя борьбе за справедливость, и бог вам в помощь! Но для того чтобы посвятить чему-нибудь жизнь, надо иметь ее, эту жизнь… Словом здравого смысла заклинаю вас, Вера Ивановна, сохраните себя для грядущих свершений!

В е р а (тихо). Я могу отказаться от ваших услуг?

А л е к с а н д р о в (сухо). Как вам угодно.

В е р а. Мне так угодно.

А л е к с а н д р о в. Осмелюсь, однако, спросить, чем вызвано это решение?

В е р а. Мне не нужно сочувствие присяжных. Мне нужен гласный суд и общественное мнение!

А л е к с а н д р о в. Теперь послушайте, что я вам скажу. Государь проявил по отношению к вам редкостное великодушие. Он не захотел губить вашу юную жизнь и повелел рассматривать дело не в особом присутствии, а в суде присяжных. Клянусь, это так. Мне об этом доверительно сообщили. Тем самым он исключил из трактовки вашего поступка все политические мотивы. Отталкивать милосердно протянутую руку самодержца не только неразумно, но и неблагодарно.

В е р а. Вы ничего не поняли, Петр Акимович. Исключение из