Читать книгу "Хорошая девочка - Юлия Резник"

Берет скакалку. Мышцы в глубоких вырезах борцовки перекатываются, вызывая у меня обильное слюноотделение. Надо ему запретить вот так расхаживать…

— Давай.

— Что давать?

— Прыгай.

Сергей отдает мне скакалку, берет другую и, показывая мне наглядный пример, начинает с удивительной для такой массы тела лёгкостью скакать. Скакать то медленно, то очень быстро, то на правой ноге, то на левой, то скрещивая скакалку, то дважды ее прокручивая. В общем, выделываясь по максимуму и играя мышцами. Красивыми такими, блестящими от испарины, очень быстро покрывшей каждый миллиметр его изумительного тела. Что там он говорил? Физические нагрузки очень хорошо отвлекают от дурных мыслей? О, да! Еще как… Облизав губы, как зачарованная, сжимаю в ладонях прорезиненные ручки. Стыдно до ужаса. Я же и вполовину не такая ловкая. К тому же грудь… Грудь даже в спортивном топе будет наверняка мешать.

Закидываю скакалку за спину. Сколько он уже скачет? И даже дыхание не сбилось. Да я через минуту уже буду задыхаться… Прыг-прыг. Вот! Говорила же. Даже спортивный топ не спасает. Вдруг все звуки в зале стихают. Что такое? Прыг-прыг. Как в детстве. Только непонятно, почему тихо. Кто-то должен считать, сколько раз я подпрыгнула. Распахиваю глаза и натыкаюсь на ошалевший голодный взгляд своего персонального тренера. Прыг-прыг…

— Сара, детка…

Замираю перепуганным зайчонком. А я что? Я просто, блин, разминаюсь. Что так на меня смотреть?

— А?

— Иди ко мне.

Говорит «иди ко мне», а на деле сам наступает. Я испуганно пячусь.

— Зачем? Я еще не успела размяться.

— А я тебе помогу.

Ну, да. Я что, похожа на дурочку?

— К-как?

— Сам тебя… разомну.

— Сереж, ты что? Ты что, Серенький! Там же дети, и вообще… Сережа?

Ну, вот и на кой я его прогоняла? А он? Какого черта взял и меня послушал? Я же не всерьез! Хотя, конечно, дети за стеной — это аргумент.

В тишине, нарушаемой лишь звуками нашего тяжелого дыхания, проворачивается замок.

— Сереж? — не скрывая священного ужаса в голосе, я зачем-то снова его зову. А он почему-то, не спеша ко мне возвращаться, оглядывается. Находит на тех самых полках чьи-то забытые шорты, комкает их и… бросает куда-то под потолок.

— Ч-что ты делаешь? — удивленно хлопаю ресницами.

— Вырубаю камеры.

— Сереж!

— Сюда иди, а?

ГЛАВА 24

— Дава! Ты еще долго будешь прихорашиваться? Мы опаздываем!

В последние дни я и впрямь ничего не успеваю. Кругом голова. И вообще непонятно, как устраивать свою личную жизнь, откуда на нее брать время и силы, когда ты живешь в столице. Кошусь на собственное отражение в зеркале. Несмотря на жутчайший недосып, выгляжу я неплохо. Наверное, блеск в глазах отвлекает внимание от черных кругов, что под ними же.

— Еще пять минут! — басит Давид.

Тяжело вздохнув, наклоняюсь, чтобы застегнуть сапожок. Как-то рано в этом году похолодало. Я даже не успела достать с антресолей зимние вещи. А сегодня посмотрела на градусник и в спешном порядке полезла на верхотуру. Собственно, из-за этого мы теперь и опаздываем. Оказывается, не так-то просто отыскать барахло, которое при переезде растыкивал куда придется, лишь бы побыстрее освободиться.

Замочек на сапожке заедает. Одной рукой я дергаю молнию, другой пытаюсь нашарить на комоде вибрирующий телефон. Не глядя на экран, бросаю:

— Алло!

— Доброе утро, Сара.

— И вам доброе. Простите, а я с кем говорю?

— Это Валера. Что, не узнала?

Резко выпрямляюсь, ударяясь головой о консоль. И то ли от удара этого, то ли от Валеркиного приглушенного голоса в трубке, внутри взвивается чувство… вины? Ага. Вот что я за дура такая? Безвольная. Жалко всех подряд.

— Привет, Валер, — добавляю холода. — Чего тебе?

— Хм… Даже не знаю, как начать. Ты же в курсе, что на меня напали?

— Еще как в курсе. Это пытались повесить на моего сына!

— Вот поэтому я и звоню. Тут менты приходили. Я им рассказал, кто это был на самом деле. Не волнуйся.

От облегчения я нащупываю край тумбы для обуви и медленно на нее оседаю. Рассказал он, видите ли. Рассказал… А значит, что? Он видел нападающего. И, конечно, хорошо, что это не Дава, но если маман права, и это отец…

— Вот как? Спасибо.

— Да за что, Сар? Он же мой сын. Кстати, ты не знаешь, зачем он приходил? Ну… тогда.

— Морду тебе набить хотел, Валерик.

Ага. Вон сколько вокруг меня развелось мстителей. Как только их теперь успокоить?

— Хорошо, что меня карма накрыла прежде.

— Да неужели до тебя что-то дошло? — удивляюсь я. Потому как, и правда, очень странно. Я уже поняла, что Валерка искренне верил в то, что историю с изнасилованием я придумала. Конечно, это никак его не оправдывает, но…

— Я просто пересмотрел многие события своей жизни. Знаешь ли, близость смерти очень к этому располагает.

— Ой, да перестань! Полюбопытствовала я, что у тебя за травмы. Смерть тебе не грозила, — отмахиваюсь я.

— Я этого не знал, когда на меня этот придурок обдолбанный кинулся с монтировкой. А еще говорили — нормальный хостел.

— Подожди, Валер. Ты что хочешь сказать? На тебя напал сосед по комнате?

— Ну, да.

Некоторое время я просто тупо сижу, переваривая информацию, а потом откидываюсь на стену и начинаю тихонько ржать. Значит, все-таки мой отец ни при чем, и маман ошиблась?

— Извини, Валер, — отвечаю в ответ на его возмущенное пыхтение в трубке. — Это нервы, наверное. Натерпелись мы из-за тебя — будь здоров.

— Я понимаю. И прошу за это прощения.

Ты только посмотри на него! Может, он и правда испугался всерьез? Вон как проникновенно звучит его голос!

— Ладно, что уж, — растеряв весь свой воинствующий запал, блею я. — Ты там как вообще? Может, нужно что? Так говори, не стесняйся.

— Мне только сын нужен.

— Мам, я готов!

Перевожу взгляд на Даву. Могу ли я за него решать? Вон, моя мать и теперь пытается. Мне это видится неправильным. И то, что Валерка так со мной поступил… не знаю. Дурак он. Подлец. Но, с другой стороны, может, и впрямь этому есть оправдания? Возраст, или то, что он в самом деле не понял, что я от него отбивалась всерьез.

— У меня больше не будет детей, Сара. Я — бесплоден.

Ах ты ж черт. Так вот почему он о нас вспомнил? Делаю знак Даве немножечко помолчать.

— Валер, ты вообще понимаешь, как это звучит? Ты же этим признанием никак не добавляешь нам желания с тобой общаться. Сам подумай, каково мне и Даве понимать, что будь у тебя