Читать книгу "Алый флаг Аквилонии. Итоговая трансформация [СИ] - Александр Борисович Михайловский"

любовь человек к человек - это главный. Остальной можно сделать потом.

- Как я понимаю, Сергей Петрович, - сказал адмирал Толбузин, - осенью, когда будут построены казармы, вы намерены разрешить нашим матросикам жениться?

- Ну разумеется, Никифор Васильевич, - кивнул тот, - помимо того, что они военнослужащие, обязанные выполнять приказы командования и сражаться за Аквилонию, они еще и наши полноправные сограждане, имеющие право завести семьи и оставить потомство, чтобы оно унаследовало этот мир вместе с нашими детьми.

- Тогда, - сказал адмирал, - перемешивайте нашу команду с бывшими британско подданными, и, помолясь, начнем труды по воспитанию и вразумлению заблудших. Так как эти люди немножко грешные, то всё они теперь будут делать по приказу: учить русский язык от господ офицеров, которые знают аглицкую речь, слушать проповеди отца Бонифация и отца Макария, а тако же трудиться не от сих до сих, а как наши матросики, что машут топорами, пока не начинают валиться с ног от усталости.

- Пожалуй, это действительно будет наилучшим вариантом, - согласился главный военный вождь. - Поскольку Никифору Васильевичу не до непосредственной организации процесса перевоспитания, предлагаю назначить на должность смотрящего над бывшими британскоподданными корабельного секретаря Петра Бородина. Серега рекомендовал его в самых превосходных выражениях, как человека инициативного и не лишенного организационного и педагогического талантов. Это задание будет этому молодому человеку как предварительная ступень перед дальнейшей карьерой. А там поглядим, что да куда. И еще в качестве помощника и ассистента товарища Бородина я предлагаю назначить мисс Барбару Пирсон, ибо мужчине невместно заниматься делами женских половин ирландско-шотландских семей. Наши правила по поводу семейного рукоприкладства вы, Никифор Васильевич, уже знаете, ибо никакой любви, если муж дубасит свою жену, добиться уже не получится. Дикость это, а потому, едва случится такое, воздаяние должно быть быстрым и неотвратимым, как там у вас положено, солеными линьками.

- Ну вот и договорились, - сказал Сергей Петрович, - как говорил государь Петр Великий «Быть посему». А мисс Барбару Пирсон я поздравляю с первым назначением на должность и с переходом в статус «леди». Будем надеяться, что для нее это только начало. На этом я предлагаю закончить наше совещание и приступить к исполнению принятых решений. Возражений нет? Ну, значит все, товарищи, по коням.

1 августа 3-го года Миссии. Четверг. Вечер. Окрестности Большого Дома.

Жена плантатора из Джорджии Лора Питерсон (40 лет)

Господи, за что мне эта злая судьба? Какой ужас, какой позор! Лучше бы мне умереть! Но, увы, я не распоряжаюсь своей жизнью, я теперь - рабыня, подневольная, и вынуждена от зари до зари заниматься унизительным трудом, словно какая-то негритянка! Да могла ли я когда-либо подумать, что буду под палящим солнцем выполнять отвратительную, грязную работу, которая не могла мне присниться даже в самом изощренном кошмаре?! Немного утешает, что не я одна этим занимаюсь. Все леди, что были на том пароходе, теперь вместе со мной месят ногами глину для этих чудовищ -этих «аквилонцев», как они себя называют. О, это даже не люди... это нелюди, дьяволы, исчадия ада! Дикие варвары, перевернувшие с ног на голову все человеческие устои. Да будьте вы прокляты, мерзавцы! И вы, сестры Пирсон, тоже будьте прокляты, и весь ваш род! Будь моя воля, я забила вы вас плетью до смерти! Наверное, наслаждаетесь, видя мои страдания? Радуетесь, что сами избавлены от тяжкого труда? Быстро же вы признали себя ничтожествами... Ползаете теперь на брюхе перед своими господами, лижете их сапоги? Где ваша гордость, где ваша честь? Почему вы так быстро забыли о своем происхождении, о морали и совести? Гадкие приспособленки! Такие, как вы, не могут быть истинными аристократками! Грязная кровь течет в вас, и поэтому вы так быстро влились в это низкое общество злодеев и убийц!

Ничего... Господь не потерпит такого чудовищного глумления над справедливостью! Пусть сгорит эта Аквилония со всем сбродом, что здесь собран! А я буду смотреть на это и смеяться... смеяться...

Так думала я, топча ногами чавкающую жижу, и только эти мысли помогали мне хоть как-то держаться. При этом в глубине души у меня крепло холодное чувство обреченности. Более того, было похоже, что у этого странного государства имеется очень сильный небесный покровитель. Слишком уж тут все было упорядоченно. Все здесь работало словно хорошо выверенный механизм: спокойно и без суеты. Непонятная мне жизнь мерно текла, и суровый порядок не был нарушаем противоречиями, свойственными любому человеческому обществу. И от этого уверенного спокойствия ужас подступал к моему сердцу. Точно впереди разверзлась пустота... ледяная бездна, которая медленно засасывает меня... Мне казалось, будто здешний незримый покровитель все время пристально смотрит на меня, и ни одна мысль, ни один порыв не останутся для него незамеченными. И от этого у меня возникало чувство, как бывает во сне, когда ты вдруг оказываешься голой посреди улицы...

Лишь ночью, после адского труда, когда я засыпала раньше, чем моя голова касалась подушки, это чувство переставало преследовать меня. Мне ничего не снилось, я просто отключалась от реальности. Удивительно, ведь меня почти всю жизнь мучила бессонница.

Да и просыпалась я посвежевшей, и это было странно, ведь от тяжкой работы я должна была бы чувствовать непреходящую усталость, ведь я - белая женщина! Работать - это удел негров. Они не умеют больше ничего, они не далеко ушли от животных, таких, как волы или быки.

Впрочем, тут, в этой Аквилонии, так не считают. Они держат этих полуживотных за людей! Более того - за людей, равных себе. Даже сами так называемые вожди имеют в своих гаремах чернокожих жен! Стоило мне об этом подумать - и меня передергивало от отвращения. Ведь это вообще за гранью, это просто извращение! Но, несмотря на эти чудовищные обычаи, как и на многое другое, небесный покровитель этой колонии благоволит им - и чтобы в этом убедиться, не нужно быть семи пядей во лбу. Я, собственно, не вижу здесь ни принуждения, ни особой жестокости - все местные как будто вполне добровольно исполняют свои обязанности, и даже выглядят довольными.

Тут стоит отметить, что над нами нет никаких надсмотрщиков. Местные девицы работают вместе с нами. Их семь человек, из них три чернокожие, но