Читать книгу "1941: фатальная ошибка Генштаба - Геннадий Николаевич Спаськов"

наземными силами немцев;

– нападение вражеской авиации;

– получение сигнала о начале войны от вышестоящего командования171. Узнав о начале войны, дивизия выходит в район сбора по тревоге. Через час оттуда части переходят в район отмобилизования, каждый полк в свое место, что занимает еще от часа до двух. Здесь в течение 6 часов части отмобилизовываются и выступают затем на боевые позиции.

Но ведь немцы не будут сидеть и ждать, пока дивизия отмобилизуется и займет свои позиции. Командиры это понимали и спокойно предполагали проникновение немцев через позиции пограничников, уровских частей и работающих в предполье батальонов. Вот распоряжение по разведке, отданное начальником штаба той же 87-й стрелковой дивизии за неделю до войны:

РАСПОРЯЖЕНИЕ ПО РАЗВЕДКЕ № 04.

ШТАДИВ 87 ВЛ. ВОЛЫНСКИЙ 15.6.41г.

КАРТА 42000

1. С началом выхода частей 87 СД из районов сбора по тревоге в район отмобилизования от частей выслать разведку на рубеж:

16 СП – Берчин, Пятыдни

96 СП – выс. 95,2, вост. 2 км Хотячеви Суходолы.

283 СП – Хренов – выс. 101,5 зап. 1 км Вулька Фалемичская.

43 ОРБ – Оране.

Задача разведки: установить наличие, состав и направление выдвижения частей противника от границы172.

Указанные в распоряжении пункты находились за 4–12 километров от границы. То есть разведка должна была обнаружить врага, уже далеко прошедшего линию укреплений Владимир-Волынского укрепрайона. А «Боевое распоряжение на охранение» за тот же день 15 июня линию охранения частей дивизии при отмобилизовании с задачей не допустить внезапного нападения противника устанавливало еще дальше и в том числе с направлений южнее и юго-восточнее Владимир-Волынского – почти противоположных от границы!173

То есть за неделю до войны возможность прорыва немцев командиров сил прикрытия не пугала. К такой возможности спокойно относились до самого утра 22 июня. А спокойствие проистекало из того, что, как и в далеком 1939 году, в начале войны командиры ожидали действий противника небольшими силами, которые дивизия контратаками разгромит и отбросит за границу. Причем командиры были уверены, что приграничные части не только отбросят врага, но и смогут перенести боевые действия на территорию противника:

«Теперь, после войны, вызывают много толков вопросы, связанные с силами наших войск, дислоцировавшихся в приграничной полосе. Но тогда все… верили в то, что наши части не только в состоянии отразить нападение противника, но и перенести боевые действия на его территорию»174.

За два спокойных года командование привыкло к такой системе боеготовности и в последние два предвоенных месяца, когда вермахт сосредоточивался, не успело среагировать на изменившиеся условия. Серьезных боевых действий не только в первые часы, но и в первые дни войны никто не предполагал. На таком допущении командование строило систему боеготовности армий прикрытия границы.

Вот в дополнение еще два красноречивых факта. В полосе обороны 87-й сд, в 12 километрах от границы, располагалась 41-я танковая дивизия 22-го механизированного корпуса. Эта дивизия обладала огромной ударной мощью: в ее составе находилось 425 танков – на 10% больше, чем по штату! Как бы она пригодилась здесь 22 июня, когда на стыке 87-й и 124-й стрелковых дивизий, находившихся в полосе главного удара группы армий «Юг», образовался двадцатикилометровый разрыв, в который хлынули немецкие войска. Но с первыми выстрелами противника дивизия сделала то, что ей предписывал приказ из «красного пакета». Оставив у границы один батальон (как и в 1939 году), она двинулась в район сосредоточения на северо-восток в сторону Ковеля, что в 60 километрах от границы, чтобы оттуда быть в готовности к нанесению контрударов в направлениях Бреста и Любомля175.

Почти в точности все повторилось в 22-й танковой дивизии соседней 4-й армии, дислоцировавшейся у самой границы в районе Бреста. Утром 22 июня она под обстрелом двинулась в указанный планом район сосредоточения, расположенный в 50 км восточнее. У командования этих армий вместе с их окружным начальством даже утром 22 июня не было опасений за состояние обороны границы! Эта уверенность объясняется тем, что число наличных сил и их готовность считали достаточными для выполнения боевой задачи.

Но на местах действуют по приказам вышестоящего командования. А вот как представляло действия противника в начале войны высшее командное звено Красной армии.

Командующий Киевским Особым военным округом генерал-полковник Кирпонос высказал свое мнение за несколько дней до войны:

«…С момента объявления мобилизации до начала активных действий крупных сил на границе пройдет некоторое время. В Первую мировую войну это время измерялось неделями, в современных условиях оно, безусловно, резко сократится. Но все же несколькими днями мы будем, очевидно, располагать»176.

Это мнение Кирпоноса в пересказе Баграмяна, но ему вполне можно верить, поскольку эти мысли подтверждают факты и крупнейшие авторитеты Красной армии. О том, что взгляды командиров по этой проблеме имели мало общего с жизнью, подтвердил предшественник Кирпоноса на посту командующего КОВО Г.К. Жуков:

«Прежде всего, я думаю, справедливо будет сказать, что многие из тогдашних руководящих работников Наркомата обороны и Генштаба слишком канонизировали опыт Первой мировой войны. Большинство командного состава оперативно-стратегического звена, в том числе и руководство Генерального штаба, теоретически понимало изменения, происшедшие в характере и способах ведения Второй мировой войны. Однако на деле они готовились вести войну по старой схеме, ошибочно считая, что большая война начнется, как и прежде, с приграничных сражений, а затем уже только вступят в дело главные силы противника. Но война, вопреки ожиданиям, началась сразу с наступательных действий всех сухопутных и воздушных сил гитлеровской Германии»177.

А ниже Жуков говорит о несоответствии реальности своих предвоенных взглядов на начало войны с немцами:

«Внезапный переход в наступление всеми имеющимися силами, притом заранее развернутыми на всех стратегических направлениях, не был предусмотрен. Ни нарком, ни я, ни мои предшественники Б.М. Шапошников, К.А. Мерецков, ни руководящий состав Генштаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск, и бросит их в первый же день компактными группировками на всех стратегических направлениях. Этого не учитывали и не были к этому готовы наши командующие и войска приграничных военных округов… по-настоящему все это прочувствовали только тогда, когда враг напал на нашу страну, бросив против войск приграничных военных округов свои компактные бронетанковые и авиационные группировки»178.

Трудно сказать, для чего Жуков здесь больше посыпает голову пеплом: покаяться за допущенные ошибки или, наоборот, скрыть свою другую, главную свою ошибку – в определении времени нападения Германии. Но тому, что вместе с другими генералами