Читать книгу "Соль любви - Ирина Кисельгоф"

– Почему ты не говорил, что сюда ходишь?

– Как сказал великий Шар, в самую страшную бурю рядом отыщется птица, чтобы утешить. Из чего следует, буря дает крылья, – Старосельцев улыбнулся. – Белые.

– Я серьезно. Почему не говорил?

– А что говорить. Дело мое, – нехотя ответил Старосельцев. – Я же не тачку купил, чтобы понтоваться.

– Зачем же ты ходишь? – Не знаю, отчего мне так важно было узнать. – Чтобы «узреть мудрость»?

– Да не в этом дело, хотя, может быть, и в этом тоже. Мать моя умерла. Болела тяжело и трудно умирала. Ее тащили и тащили на наркотиках, а они уже не помогали. Совсем. Она кричала от боли днями и ночами. Сутками. А когда приходила в себя, просила: «Убей меня! Убей!» Поднимала глаза вверх и молила, молила, молила. Без конца и края! Я слышу ее голос даже сейчас, – Старосельцев отвернулся, а я успела увидеть в его глазах слезы. – Я тогда школу заканчивал. Устал ото всего и уехал. Отдохнуть решил. Думал, что такого? Успею, – Старосельцев сплюнул. – На месяц укатил, а приехал забирать ее из больницы. Неживую… Лето, жара, а на ногах ее две пары носков шерстяных, распоротых. Мерзла она самым жарким летом. Лежала там одна и мерзла. Как сейчас помню, отечные, распухшие ноги и рваные лохмотья на них. Как… – у Старосельцева перехватило горло. – …Как будто у нее никого нет. А я есть! Понимаешь?

– Да.

– Вот почему я за эвтаназию. Только здесь я уже не знаю, правильно это или нет. Понимаешь?

– Да.

– Будешь сюда ходить?

– Нет.

– Почему?

– Не хочу видеть, как люди уходят.

– Так тогда же они уйдут не одни.

– Не хочу! – закричала я как безумная. – Не хочу! Понял?!

– Катя, посмотри на окно, – вдруг сказал Старосельцев. – Видишь?

На оконном стекле раскинулись еловые ветки, нарисованные зимой. На темно-синей, заснеженной хвое в лучах закатного солнца пламенели искрящиеся ледяные шары. Дискотечные зеркальные шары, развешенные на стекле морозом, разбросали красные и розовые блики на синие еловые иголки и просыпались на подоконник. Зима устроила праздник. Разве ее просили?

– Какой калейдоскоп перелистал костер, который вмерз в оконный переплет?.. Я вас люблю. Я до краев налит свинцовой мукой, но все же невесом.

Лицо Старосельцева пылало вечерним солнцем. Он смотрел в окно, я не могла разглядеть его глаз. Я даже не могла их вспомнить, хотя видела каждый день. Я узнала Шара и вдруг поняла, что совсем не знаю Старосельцева. Он всегда раздражал меня до зубовного скрежета. За Рыбакову, за Терентьеву, за всех. Он открылся мне сейчас, и я разгадала – все мы хотя бы раз в жизни Корицы или те, кто их убивает. Гера об этом уже говорил. Это было так давно, что я забыла. Зря. Может, это мне помогло бы. Любовь – дурацкая штука. Она выбирает за нас и выбирает не нас.

– Я хочу большой белый стол, – вдруг сказала я. – Уже давно. Сколько себя помню.

Я только произнесла это, как увидела глаза Старосельцева перед собой. Под огромной лупой зимнего солнца. В них шкотами бежали травянисто-зеленые радиальные мышцы. Шкоты управляют парусами и расширяют зрачок. Это все знают.

– Я не умею делать столы, но можно научиться. Хочешь попробовать?

– Правда?

Старосельцев обнимал меня так осторожно, будто боялся, что я сломаюсь. Мне было тоскливо. Так тоскливо, что хотелось плакать. Старосельцев оказался моим человеком до самой последней косточки, а мне выбрали другого. И ничего поделать с этим нельзя.

Ночью мне приснился сон. Я собирала траву, расстеленную огромным полем до самого горизонта. У травы было лицо, и в ее лице свет. Два улыбочных солнышка, а глаза зеленые.

– Пей, голубушка, – сказал мне кто-то.

Я отпила медовой травы. Она пахла весной и морем.

– Спасибо, полегчало, – ответила я.

Глава 18

– У меня сегодня день рождения, – сказал Илья. – Отмечаю как обычно. С друзьями. Сначала в ресторане, потом в ночном клубе. До утра.

– Можно я с тобой? Или нет?

– Там будет много моих друзей. Очень много. Толпа. Тебе же это не нравится.

– Разве мы не можем быть вместе? В твой день рождения?

Для меня «вместе» значило быть вдвоем. Рука об руку. Глаза в глаза. День рождения для меня самый важный день на свете. Важнее Нового года. Иначе зачем тогда рождаться и зачем жить? Без этого дня все теряет смысл.

– Оденься поприличнее, – усмехнулись черные ямочки. – Ты вроде как со мной.

– Хорошо, – мой голос привычно сорвался на шепот.

Я все поняла. Илья не хотел, чтобы я шла отмечать день рождения с его друзьями. Я оказалась бы там не к месту. Белой вороной. Я не должна была идти, но пошла. Все всегда поступают согласно объявленной истине. Получалось, я тоже. А может, я чего-то ждала. Сама не зная чего.

Я приехала домой и отыскала прабабушкино белое кисейное платье. Она носила его совсем молодой. До замужества. Она улыбалась с фотографии, глядя мне прямо в глаза. У нее была такая хорошая улыбка.

– Я нормально оделась? Без финтифлюшек, широких юбок, пелерин и оборок. Это не винтажное платье. Совсем обычное.

– Ты похожа на белого лебедя.

– Из «Лебединого озера»?

Я вспомнила четырех дурацких лебедей в кокошниках из белых перьев. С ногами флажком под зонтиком из слоеной газовой вуалетки.

– Нет! На лебедя-подростка! – улыбнулся Гера. – У тебя глаза стали ультрамариновыми. Синее море, белый парусник, дальние страны. Все в твоих глазах.

– Я им не понравлюсь. Я не белый лебедь, я белая ворона.

– Ты не белая ворона. Ты привидение белой вороны. Они от ужаса сделают харакири.

Мы рассмеялись. И я его обняла. Как я хотела, чтобы Гера пошел со мной!

– Люди такими красивыми не бывают, – его сердце колотилось как сумасшедшее. – Ты пришелец из другой галактики. Из твоей любимой фантастики.

– Все пришельцы злые, – я зарылась головой в его грудь.

– Нет. Просто злые самые активные и навязчивые. От них помогают пестициды.

Я положила в сумку туфли и застряла у входной двери. Как мне не хотелось идти! Мне было страшно. Как в детстве.

– Если что, отстреливай безжалостно. Остальных добивай ногами, – Гера пальцем приподнял мне нос. – Я это на всякий случай говорю. Люди хорошие. Сама увидишь.

Я приехала в ресторан одна. Илья сказал, ему некогда меня встречать. Уже в холле я услышала мажорную музыку. Такая музыка и должна быть на днях рождения. Я переобулась в туфли и вошла в зал. Я впервые была в ресторане, потому не сразу нашла его компанию.

– Знакомьтесь. Катя! – засмеялся Илья.