Читать книгу "Закрытая школа. Начало - Екатерина Неволина"

— Потрясающе! — только и смог произнести Каверин, когда она закончила.

* * *

Покончив с ежедневными хозяйственными делами, Володя наконец смог уделить время и вещам наиболее важным.

Взяв свежие газеты, он удалился в свою комнату, и вскоре дешифрованное послание Князя было уже перед ним. «Новый связной позвонит», — сообщалось в объявлении.

Теперь оставалось только ждать. А пока, чтобы не терять времени, можно приступить к составлению отчета.

Повар включил ноутбук и принялся печатать.

ОТЧЕТ О ВЫПОЛНЕНИИ ЗАДАНИЯ

Расследование велось по двум направлениям. Первое касается сотрудников школы — преподавателей и обслуживающего персонала. Пока оно не дало конкретных результатов. Второе направление, связанное с поиском предметов из списка, оказалось более перспективным. Мною был обнаружен предмет под номером четыре. Эти старинные часы с цепочкой найдены в личном сейфе Виктора Полякова, бывшего директора школы. Он — один из основных подозреваемых.

Мой связной был убит выстрелом в висок. В соответствии с инструкцией я избавился от тела. Связной был убит после того, как я передал ему предмет под номером тридцать семь, представляющий собой старинную брошь, инкрустированную драгоценными камнями. Эта вещь попала ко мне через ученицу Надю Авдееву. И я абсолютно уверен, что брат и сестра Авдеевы оказались в «Логосе» не случайно.

После шести месяцев расследования я смог собрать достаточное количество предметов из списка, чтобы понять, что я — на правильном пути.

Глава 23. К.И.

Дождавшись, пока Каверин, тут же заслуживший в школе прозвище Кубик-Рубик, отправился на урок, ребята проскользнули в комнату, а оттуда — на чердак. Сегодня перед ними стояла задача отыскать среди груд бумаг, имеющих отношение к детскому дому, какие-нибудь сведения об Ире Исаевой.

Страницу с именами нашла Вика.

«Исаева Ирина, шесть лет», — прочитали ребята, склонившись над пожелтевшей бумагой. Рядом с именем значилась странная надпись: «К.И. 152», а в конце строки стояло скупое слово: «умерла».

Это оказалось неожиданно и… больно. Неужели Ира, как и ее брат, стала жертвой тех же жестоких убийц?

— Посмотрите! — вдруг воскликнула Вика. — В этом году умерли еще три девочки! Что же здесь творилось?

— А что это за цифры в столбике? — обратила внимание Даша. — Там, где у Исаевой стоит «К.И. 152», у других тоже обозначены какие-то цифры — 71, 89…

— Может, это рост? — предположил Макс.

Вика покачала головой:

— Ты представляешь себе шестилетнюю девочку в полтора метра ростом? А у Матвея Сошникова в четырнадцать лет этот показатель всего 85.

— Может, он лилипут, — хмыкнул Максим.

* * *

На дворе было холодно. Неудивительно — зима. Но Маша остановилась, чтобы немного подышать свежим воздухом, глядя, как изо рта вырываются облачка пара.

В этот момент ворота раскрылись, и во двор въехала машина Полякова. Остановилась… Виктор вышел и застыл, глядя на Машу. Она немного смутилась. После того откровенного разговора им не случалось поговорить наедине — встречались в школьных коридорах, пересекались по обыденным делам, и вот теперь…

Маше вспомнилась холодная усмешка Елены Сергеевны. Улыбка ледяной царевны. Елена и Виктор вместе, и значит, третьему нет места в этом союзе.

Девушка плотнее запахнула на груди пуховик, словно только теперь ощутила двадцатиградусный мороз, и поспешно повернулась к двери, ведущей на кухню.

— Маша! — окликнул ее Поляков.

Она замерла, обернулась к нему.

— Был суд. Морозову дали пять лет.

Маша прикусила губу, чтобы бывший директор не догадался о ее чувствах… О том странном разочаровании, что заговорил он не о том, что волновало ее едва ли не больше, чем судьба Максима…

— Что ж… — выдохнула она вместе с паром, — он это заслужил… А… Максим узнает?

— Может, ты сама спросишь у него? Мне кажется, вам давно пора поговорить, — Виктор шагнул к ней, осторожно взял за локоть.

Маша усмехнулась.

— Представляю, как он обрадуется, узнав, что я — его мать, — сказала она, избегая взгляда бывшего директора.

— Маша! Ты не должна стыдиться себя! — он смотрел на нее так ласково, что у Марии защемило сердце. Она еще помнила, каковы на вкус его губы… Как мягки и вместе с тем требовательны… Нет, нельзя! Нельзя давать себе волю!

— Спасибо, — пробормотала она, отстраняясь. — Мне пора… Я пойду.

Она ушла, не оглянувшись, и не видела, как Виктор стоит, глядя ей вслед, а на его темных волосах ранней сединой белеют снежинки.

Маша вошла в кухню, скинула пуховик и в задумчивости привалилась к двери. Ей казалось, что пол ходуном ходит под ногами. Как это странно — одновременно быть и самой счастливой, и самой несчастной женщиной…

* * *

— Андрюш, что такое фициент? — Наденька дернула его за руку, настоятельно привлекая к себе внимание, и Андрей с усилием отвел взгляд от почти привычной, но все равно болезненной картины — Макс обнимал Дашу, а она не пыталась отстраниться, напротив, сама льнула к нему.

— Что? — он присел на корточки перед сестрой, взлохматил прядки волос, выбившиеся из косички.

— Что такое фициент? — терпеливо повторила Надя.

— Коэффициент? А где ты слышала это слово?

— Меня попросили поиграть. Там нужно было ответить на вопросы. Ну как с теми точечками на доске. А потом Елена Сергеевна сказала, что я очень умная, у меня сто пятьдесят два фициента… А у тебя сколько?..

«Исаева Надежда. К.И. 152», — вспомнилось вдруг Андрею, и парень вздрогнул: не может быть!

— Андрюша, — оказывается, Надя нетерпеливо дергает его за рукав школьного пуловера, — ты не гордишься, что я умная?

— Конечно, горжусь! — очнулся он. — Ты молодчина! Прямо как наша мама.

Андрей поднялся и подхватил сестру на руки.

Вот и решение загадки. Надо бы поделиться с ребятами. Однако звонок на урок помешал им обсудить дела немедленно. Авдеев едва успел заскочить в класс, когда начались занятия, и Поляков принялся рассказывать им что-то о поэзии романтизма.

Андрей покосился на сидевшего рядом Ромку. Искушение было слишком велико.

— Я понял про те цифры, — прошептал он другу, — это…

И тут дверь класса распахнулась, и на пороге появилась… новенькая. Вместо школьной формы на ней была вызывающая футболка с глубоким декольте и надписью, идущей через всю грудь: «Не пялься — не твое!»

Ромка присвистнул и завороженно уставился на девушку, напрочь позабыв об Андрее, да и сам Авдеев несколько растерялся.