Читать книгу "А ты пребудешь вечно - Рут Ренделл"

— Бернард Френсхем и Аделаида Тернер. — Бедный Френсхем, подумал Уэксфорд. Суон жил в его сновидениях, а для него самого даже не нашлось хоть какого-то места в памяти Суона.

— Зачем спрашивать меня, если вы уже говорили с ними?

— Хочу услышать вашу версию.

— О том, что случилось на том озере? Хорошо. Я позволил ей утонуть, но не знал, что она тонет. — Суон выглядел раздраженным. В неровном и угасающем свете ноябрьского дня ему можно было снова дать девятнадцать, но Уэксфорд не видел и намека на венок из виноградных листьев на его голове. — Она отравляла мне жизнь, — сказал он, все больше мрачнея, — все время крутилась возле меня, пыталась утащить меня плавать или гулять и закатывала сцены, чтобы привлечь мое внимание.

— Какого рода сцены?

— Однажды она каталась на лодке, а я плавал, и она начала кричать, что уронила сумочку за борт и не нырну ли я за ней. Я не стал, а этот — как его там — Френсхем нырнул, и после того, как мы все минут десять занимались этим, она достала ту самую сумочку со дна лодки. Это все было хитростью. Потом она однажды днем вошла ко мне в комнату, когда я хотел поспать, и сказала, что, если я не поговорю с пей, она станет кричать, а когда придут люди, скажет, что я что-то с ней сделал. И это одиннадцатилетний ребеночек!

— Так, значит, когда вы услышали ее крики, вы подумали, что это еще одна уловка с целью привлечь ваше внимание?

— Конечно, я так подумал. В тот раз, когда она угрожала закричать, я сказал: «Ну и кричи». Я не должен попадаться на такие провокации. Тогда в лодке я был уверен, что это спектакль. Я не мог поверить, когда услышал, что она утонула.

— Вы сожалели?

— Я был потрясен, — сказал Суон. — Как бы это ни выглядело, но я не был виноват. Довольно долго после того случая я терпеть не мог, чтобы рядом со мной находились дети подобного возраста. Не знаю, это как-то пришло само собой.

Неужели он не понял, что только что сказал?

— Стелла была как раз в таком возрасте, когда вы впервые увидели ее, мистер Суон, — заметил Уэксфорд.

Однако Суон словно не понял косвенный намек. Он продолжал, еще больше отягощая свое положение:

— Она без конца продолжала делать такие вещи, все время пытаясь привлечь мое внимание. — Раздражение вернулось к нему, сделав его лицо почти некрасивым. — Разве не могла она иметь собаку? Или лошадь? Вечно пыталась впутывать меня. Я иногда думаю… — он устремил на Уэксфорда взгляд, полный страшной неприязни. — Я иногда Думаю, что весь мир пытается поставить преграду между мной и моими желаниями.

— А в чем они заключаются?

— Чтобы меня оставили одного с Розалиндой, — просто сказал Суон. — Я не хочу детей. После всего этого я испытываю отвращение к детям. Я хочу жить за городом с Роз, чтобы мы жили вдвоем, спокойно. Она — единственный человек из тех, кого я когда-либо знал, кому я нужен таким, какой есть. Она не пытается представлять меня каким-то другим, каким я должен стать, не старается изменить меня. Она любит меня, она по-настоящему знает меня, и я для нее — центр вселенной. Когда она увидела меня, Стелла перестала для нее существовать. Мы оставили ее у себя только потому, что я так сказал. Сказал, что мы должны сделать это, что Роз может пожалеть позже, если она этого не сделает. И она ревнива. Некоторым мужчинам это не нравится, а мне правится. У меня появляется прекрасное чувство счастья и надежности, когда Роз говорит, что если я хотя бы взгляну на другую женщину, то той женщине несдобровать. Вы не знаете, что это значит для меня.

«Интересно, что это значит для меня?» — подумал Уэксфорд. Он ничего не сказал, но продолжал внимательно смотреть на Суона, который неожиданно покраснел.

— Я много лет ни с кем не говорил так много, — сказал он, — кроме Роз. А вот и она подъезжает. Вы ведь ничего не скажете ей о… Если она начнет подозревать меня, я не знаю, что мне тогда делать.

Это был звук автомобиля, который услышал Суон: хруст гравия под колесами тормозящего у Холл-Фарм «форда».

— А у меня сложилось впечатление, что вы не водите машину, миссис Суон, — сказал Уэксфорд, когда она вошла.

— Правда? У моих прав истек срок, пока я была на Востоке, по я снова сдала экзамен в прошлом месяце.

Она ездила за покупками. Возможно, в Лондон. Во всяком случае, в какое-то более подходящее место, чем Кингсмаркхем. Ее покупки были упакованы в черно-бело-алую бумагу с золотыми буквами. Но все это она накупила не для себя.

— Галстук тебе, любовь моя. Взгляни на этикетку.

Суон взглянул, а за ним и Уэксфорд. На этикетке значилось: «Джек Фэт».

— И русские сигареты, и книга, и… Теперь мне не кажется, что я накупила слишком много, когда принесла это домой. О, как бы я хотела, чтобы мы были богаты!

— Чтобы ты могла все это потратить на меня? — сказал Суон.

— На кого же еще? А ты не забыл позвонить электрику, дорогой?

— Даже не вспомнил об этом, — ответил Суон. — Это как-то вылетело у меня из головы.

— Ничего страшного, любовь моя. Я сама об этом позабочусь. А сейчас пойду, сделаю тебе чайку. Ты скучал без меня?

— Да, скучал. Очень.

Она не обращала никакого внимания на Уэксфорда. он расследовал убийство ее единственного ребенка, а она едва ли заметила его. Ее взгляд, ее внимание целиком оказались прикованы к мужу. Это он, когда теперь было кому приготовить чай, довольно неохотно предложил Уэксфорду остаться и присоединиться к ним.

— Нет, спасибо, — сказал старший инспектор. — Я не хотел бы вам мешать.

Завиток волос не принадлежал ни Джону Лоуренсу, ни Стелле Риверс, но это были детские волосы. Кто-то срезал их с головы ребенка. Это означало, что в распоряжении того, кто написал письмо, был какой-то золотоволосый ребенок. И не просто какой-то. Никто ведь не мог подойти к любому ребенку просто на улице и безнаказанно срезать у того прядь волос, что могло быть расценено как нападение. Это значило, что автор письма, тот самый «меховщик», должен был находиться в таких близких отношениях с каким-то золотоволосым ребенком, чтобы иметь возможность срезать прядь его волос либо пока тот спал, либо с его разрешения.

Ну и что из этого следует? — размышлял Уэксфорд. Невозможно же побеседовать с каждым золотоволосым ребенком в графстве Сассекс. Он не мог даже выявить таких детей, ведь этот человек, который «находился в близких отношениях» — отец? дядя? — помешал бы тому самому ребенку, который был нужен, откликнуться на призыв полиции.

Хотя предписанное время еще не наступило, Уэксфорд проглотил две таблетки, понижающие давление, запив их кофе. Это будет нелишне, если он собирается потратить остаток дня, рыская по Стоуэртоиу. Сначала к миссис Тетфорд, чтобы узнать, не могла ли она распространить новость об исчезновении Джона по городу. Потом, вероятно, к Рашуорту. Просидеть с ним сколько угодно, сколько понадобится, заставить вспомнить, заставить описать тех, кто занимался с ним поисками, выяснить это до конца сегодняшнего дня.