Читать книгу "Ни о чем не жалею - Даниэла Стил"

Священник с молодым голосом негромко засмеялся за решеткой.

— Почему бы тебе не предложить это самой сестреАнне? — осведомился он. — А пока она будет думать — прочти трихвалебных канона к Деве Марии и одно «Отче наш». Только от души… — добавил онсерьезным тоном, и Габриэла снова почувствовала себя удивленной.

Другие священники обычно налагали куда более серьезныенаказания.

— Вы уверены, что этого достаточно, святой отец? —робко спросила она.

— Ты недовольна, сестра моя? — ответил священниквопросом на вопрос, и в его голосе Габриэле снова почудилась улыбка.

— Я просто удивлена. С того самого дня, как я попала вэтот монастырь, я еще ни разу не читала меньше десяти молитв к Деве Марии…

— Я знаю. Именно поэтому мне показалось, что тебе порасделать небольшую передышку. Не будь так требовательна к себе, сестра, —постарайся на время забыть о своих неприятностях, словно их вовсе несуществует, хорошо? Насколько я понял, это скорее ее грех, чем твой, — вовсяком случае, так мне подсказывает мой внутренний голос. И еще: не путайсестру Анну со своей матерью — это два совершенно разных человека, да и ты,сестра, давно стала другой. Ты — взрослая, и никто не может мучить ипреследовать тебя, кроме… тебя самой. Господь наш Иисус учил: «Люби ближнегосвоего как самого себя». Подумай об этом. В этой формуле, как и во всемСвященном Писании, заключена неисчерпаемая мудрость.

— Спасибо вам, святой отец…

— Ступай с миром, сестра. — Этими словамисвященник отпустил ей грехи, и Габриэла, выйдя из исповедальни, уселась насамую дальнюю от алтаря скамью, чтобы в уединении прочесть назначенные молитвы.

Когда некоторое время спустя она ненадолго подняла голову,то увидела входившую в исповедальню сестру Анну. Она пробыла там довольнодолго, а когда вышла, лицо у нее было красным, а глаза припухли, словно онаплакала. При виде ее Габриэла расстроилась; она очень надеялась, что священникне будет излишне суров с сестрой Анной. Напрасно она так много ему рассказала.

И все же после исповеди она чувствовала себя намногоспокойнее и увереннее. У нее словно камень с души свалился, а молитва к ДевеМарии, которую — как ей и было сказано — она произнесла с большим чувством, ещеболее укрепила Габриэлу в мысли, что все образуется.

Прежде чем выйти из церкви, Габриэла остановилась, чтобыобменяться несколькими фразами с наставницей группы кандидаток сестройЭммануэль. Она хотела просто пожелать ей спокойной ночи, однако та неожиданнозаговорила с Габриэлой о здоровье одной из престарелых монахинь, которая впоследнее время чувствовала себя все хуже и хуже. Разговор вышел длинный.

Исповедь успела закончиться, и церковь опустела. Потом висповедальне вспыхнул свет, и Габриэла невольно повернулась в ту сторону. Вследующий момент низенькая дверца отворилась, и вышел тот, кому онаисповедовалась.

Его внешность поразила Габриэлу до глубины души.

Молодой священник — он действительно был молод, не старшетридцати — был настолько высок ростом, что Габриэла не без удивления подумала,как он только поместился в низкой и тесной исповедальне. Ей, во всяком случае,он показался настоящим гигантом. Не сразу она разобралась, что он не стольковысок, сколько на редкость пропорционально сложен, а ширину его плеч не могласкрыть даже свободная, широкая сутана. Волосы у него были густыми,светло-желтыми, а глаза — почти такими же голубыми, как у самой Габриэлы.

Подняв голову, священник увидел Габриэлу и наставницу иулыбнулся им открытой, располагающей к себе улыбкой.

— Добрый вечер, сестры, — сказал он, вежливо киваясначала старшей монахине, затем — Габриэле. — Какая у вас красиваяцерковь!

Сестра Эммануэль тоже улыбнулась. Все монахини обителиСвятого Матфея очень гордились своей церковью и следили за тем, чтобы онасодержалась в образцовом порядке. Сама Габриэла провела немало часов, до блесканатирая воском резные деревянные украшения и скамьи. Дважды в месяц мать-настоятельницаприходила сюда и тщательно все проверяла. Если обнаруживалась расшатавшаясяпланка, трещина в каменной плите на полу, облупившаяся позолота или начавшаяосыпаться побелка, то уже на следующий же день в церкви появлялись плотники,каменщики или маляры.

— Мы стараемся, чтобы она навевала одни только светлыемысли. И с божьей помощью нам это удается, — ответила сестра-наставница.

Габриэла опустила глаза, осознав, что неприлично таращитсяна молодого священника. В нем было что-то настолько притягательное,располагающее, что ей было очень трудно не смотреть на него. Чем-то — она дажесама не поняла чем — он напоминал ей родного отца, каким Габриэла его выдумала.

— Вы у нас в первый раз, святой отец? —поинтересовалась сестра Эммануэль.

— Во второй, сестра, — ответил тот. — Язамещаю отца О'Брайана. Он уехал в Рим по поручению архиепископа и будетнекоторое время работать в Ватикане.

А меня зовут Джо Коннорс, отец Джо Коннорс.

— Как это интересно! — несколько непоследовательновоскликнула наставница, имея в виду, несомненно, ватиканскую командировкустарого отца О'Брайана. Габриэла скромно промолчала.

— А вы, должно быть, одна из новоначальныхпослушниц? — спросил отец Коннорс, обращаясь непосредственно к ней, иГабриэла молча кивнула. Она боялась, что священник может узнать ее по голосу.Одновременно она пыталась представить себе этого великана с подбитым глазом.Получилось так смешно, что она чуть не фыркнула, но сдержалась.

— Это наша сестра Бернадетта, — с гордостьюпредставила ее сестра-наставница. Она давно знала и любила Габриэлу, к тому жетеперь молодая девушка была лучшей ее ученицей. Когда Габриэла решила вступитьв орден, сестра Эммануэль радовалась этому едва ли не больше всех.

— Сестра Бернадетта живет в монастыре с десяти лет,добавила мать-наставница. — Сначала она была просто пансионеркой, а теперьрешила поступить в орден. Мы очень гордимся ею.

— Вот как? — Отец Коннорс внимательно посмотрел наГабриэлу и протянул ей руку. — Рад познакомиться с вами, сестра.

Он тепло улыбнулся ей, и Габриэла, совладав со смущением,ответила ему такой же открытой улыбкой.

— Мне тоже очень приятно, святой отец. Боюсь только,сегодня мы слишком задержали вас.

Она сразу подумала, что отец Коннорс узнал ее. Однако онничем не показал этого. Да и что он мог сказать?

«Ах, это вы так ненавидите сестру Анну?..» Это былосовершенно невероятно, однако при мысли об этом Габриэла снова улыбнулась.Право, какое у нее сегодня легкомысленное настроение.

— Я люблю долгие исповеди, — признался отецКоннорс с чарующей улыбкой, которая, не будь он священником, могла бы завоеватьему сотни и сотни поклонниц. — Зато я налагаю короткие епитимьи, —добавил он и неожиданно подмигнул Габриэле. Она, покраснев до корней волос,поспешно опустила взгляд. Да, он точно знал, кто она такая, и от этого ейхотелось одновременно плакать от стыда и смеяться от радости.