Читать книгу "Ведовская страсть - Елена Соловьева"

Дмитрий подбросил в печь еще дров, отодвинул свечу подальше от постели Змиуланы, но не затушил, так как в доме не было окон. Он не спеша разделся, завернулся в одеяло и честно постарался уснуть.

Но сон все не шел к нему. Дмитрий наблюдал за Змиуланой. Он видел, как плавно вздымается ее грудь, и как беззвучно шевелятся ее пухлые губы.

«Интересно, что ей снится?» — проявил любопытство Дмитрий. Под тонким одеялом отчетливо угадывались очертания хвоста, и эта часть тела полубогини не давала ему покоя.

Нечаянно он заметил, что Змиулана вздрогнула. Свернулась в калачик и простонала. Тихо-тихо, едва слышно.

— Не хватало еще, чтобы она заболела, — сказал Дмитрий, оправдывая дальнейшие действия.

Он перетащил свою постель вплотную к ложу Змиуланы, лег и накрыл и себя, и «соседку» вторым одеялом.

Дмитрий лежал смирно и опасался громко вздохнуть. Но больше всего он боялся прикоснуться к нижней части тела Змиуланы.

Дмитрий тоже задрожал, сам не понимая, от страха или от любопытства. Как бы он не старался отвлечься, взгляд его возвращался к укрытому одеялом хвосту.

Змиулана, почувствовав рядом источник тепла, подкатилась и прижалась к нему всем телом.

Дмитрий замер. Затаил дыхание.

Одеяло сплыло со Змиуланы, обнажив часть ее хвоста. Чешуйки переливались изумрудно-зеленым цветом.

Причудливая дева дрожать перестала, а вот Дмитрий нет. Он отчетливо слышал, как стучат его зубы.

Тонкая девичья рука обвила его шею, нежное дыхание коснулось щеки. Дмитрий приподнял край одеяла, чтобы вернуть на место. Но его рука будто зажила собственной жизнью: отпустила ткань и переместилась на крутое бедро Змиуланы.

Дмитрий до боли закусил губу. Милана не была скользкой и холодной — такой, какими Селиванов представлял себе змей. Ее кожа была теплой и бархатной. Каждая чешуйка, как крохотный листик фиалки.

Обнаружив этот факт, Дмитрий приподнялся на локте и провел ладонью уже по всей длине хвоста. Ощущения были неописуемыми.

Милана что-то невнятно мурлыкнула во сне и прижалась еще теснее.

Дмитрий почувствовал, что его кровь превратилась в кипящую лаву, ищущую себе выход. Нет, он желал многих женщин в своей жизни, но такой нестерпимой страсти не испытывал еще никогда. Жуткий голод овладел им, но только одна Она могла утолить его.

Руки Дмитрия переместились выше. Легли на талию, помассировали лопатки. Задержались на плечах. Он боялся, что Милана проснется и оттолкнет его, но остановиться просто не мог. И не желал.

Но Милана не спала: ее глаза были широко распахнуты и смотрели изучающе. Опьяненная страстью Дмитрия, она, как драгоценную чашу, поднесла ему свои губы.

Милана пахла цветами и свежескошенной травой. Ее поцелуи имели привкус воды, испитой Дмитрием из источника. И ему так хотелось раствориться в этом восхитительном бурном водовороте.

От сладостных губ он перебрался к маленьким ушкам. Прошелся языком по нежной раковине, слегка прикусил розовую мочку.

Томный вздох Миланы красноречиво сообщил, что он на верном пути.

Рот Дмитрия спустился ниже, отдал дань восхищения гибкой шее и роскошным плечам. Настал черед высокой и упругой груди. Дмитрий бережно притронулся к чарующим холмикам, приподнял их ладонями. Поочередно сжал вершинки губами, языком обвел контуры ареол.

Маленькие, четко выраженные соски затвердели, повинуясь его зову. Милана выгнулась навстречу жадному рту, моля о продолжении.

Приложив невероятное усилие, Дмитрий чуть отстранился и хриплым от желания голосом спросил:

— Ты уверена? Догадываешься, что сейчас произойдет?

— Да, — шепнула Милана, — и я хочу этого не меньше, чем ты.

Она запустила пальчики ему в волосы и потянула к себе. Глубоко и чувственно поцеловала.

Там, за деревянными стенами, по-прежнему бушевала стихия. Молнии рассекали надвое вековые стволы сосен, а ветер уносил прочь все на своем пути. Казалось, будто взбешенный демон надумал стереть мир яви с лица земли.

Но Милана и Дмитрий не боялись его, они слышали только друг друга.

Никто из них не понял, когда змеиный хвост уступил место паре длинных стройных ног — они тоже были гладкими и нежными. Замирая от восторга, Дмитрий провел по ним ладонью, подсунул руки под округлые девичьи ягодицы и поднял Милану над собой.

Кровь предков, всех женщин ее рода, взяла верх над змееподобной сущностью. Милана уже не боялась и отбросила стеснение — она почувствовала, что должно произойти с ней далее и всеми силами стремилась это ускорить.

Ее хрупкие ладони прошлись по телу Дмитрия, смело спустились вниз и обхватили то, что должно принадлежать ей одной. Член напрягся в ее руках, налился несокрушимой силой.

Дмитрий дернулся, как от удара, подался вперед, повинуясь воле победительницы. Его напряженная плоть остановилась у входа во врата рая. А потом ворвалась в них одним быстрым, но осторожным выпадом.

Тонкая преграда, скрывающая его личный артефакт, была уничтожена, сметена порывом безумной страсти.

Милана не испугалась и не вскрикнула от боли. На секунду замерла, привыкая к новым ощущениям, и принялась ритмично двигать бедрами. Она подрагивала и всхлипывала, наслаждаясь происходящим.

— Да, так, моя хорошая… — хрипло подержал ее Дмитрий.

Все вокруг замерло, не смея нарушать уединения двух людей, слившихся воедино. Было только их дыхание и биение сердец.

В какой-то момент Милана выкрикнула имя любимого и застонала: громко, протяжно.

Этот звук стал божественной музыкой для ушей Дмитрия. Он услышал его и ответил на призыв. Мощный оргазм сладкой волной прокатился по его телу.

Их общий стон эхом прокатился по лесу. И даже буря стихла, смутившись.

Ветер успокоился, а ливень сменился редким моросящим дождем. Над рекой расцвела радуга, которая одним своим концом будто указывала на то место, где только что случилось чудо.

Глава 20

Ничто так часто не отсутствует, как присутствие духа.

Антуан де Ривароль

Дмитрий все еще находился во власти сна, когда различил пение птиц. Он прислушался и неожиданно осознал, что не просто улавливает звук, а ощущает его всем существом.

Дмитрий вздрогнул от столь неожиданного открытия, но наваждение не исчезло. В нем проснулись новые органы чувств, не доступные ему раньше. Словно открылись все шлюзы и в его жизнь снопом разноцветных искр ворвались новые потоки, несущие в себе нечто древнее, извечное, как сама жизнь.

Он чувствовал, как поет дрозд, и пел вместе с ним. Ощущал, как солнечный свет согревает землю, и сиял вместе с ним. Видел, как деревья черпают корнями живительную влагу, и пил вместе с ними. Был травой, стелющейся под ногами, и ветром, легко гладившим верхушки сосен.