Читать книгу "Падение с небес. Найти тебя - Ирина Снегирева"

Но, Марфуш, и ты будешь такая же счастливая, вот увидишь, — я поправила темную кудряшку дочки, спрятав её под чепчик. Цвет волос Ксюши это единственное наследство, доставшееся от Даниэля.

Олёна с сокрушением заметила, что этот чудесный цвет кудряшек малышки может измениться. А по мне так пусть меняется, чем меньше напоминаний о Даниэле, тем лучше.

Моё сердце всё ещё болело. Нет, кажется, прежней влюблённости уже не было, просто все мои ощущения нежности и безграничного доверия к этому человеку перешли в нечто болезненное, что приносит тоску при одном воспоминании. И не важно, что именно приходило мне на ум при мыслях о Даниэле, абсолютно не важно. Каждая мысль о нём просто приносила боль, обиду и понимание — вместе нам уже не быть, даже если он приедет за мной и попросит моей руки…

Песнь уязвленного самолюбия?

Сказка?

Возможно, уж что-что, а сказок о глупых и наивных принцессах я знала предостаточно, и не все они заканчивались на мой нынешний взгляд хорошо. Одну красавицу подводный царь утащил на дно морское, обещав все жемчуга своего царства и сокровища с затонувших кораблей, а она была счастлива, ведь променяла пастуха на такого прекрасного и благородного подводного жителя, что кинул к её ногам несметные богатства. По мне так лучше жизнь с искренне любящим тебя пастухом, чем каждый день смотреть в зеркало и видеть, как зеленеешь и обрастаешь чешуёй.

Другая ревела день и ночь, пока молодой мужчина, весьма ленивый из себя не приехал на печи и не позвал её замуж. Разве после этого было где-то сказано, что он перестал быть лоботрясом? Девушка из царевен ради него пришла в простой дом, стала приветлива и мила, а он что? Так и пролежал на печи оставшуюся жизнь, а щука батрачила, выполняя все его прихоти?

Я верю, настанет день и спокойно смогу вспомнить о молодом Гринвиче, испытывая благодарность исключительно по двум поводам. Во-первых, у меня теперь есть любимая дочь. Во-вторых, я не вышла замуж за человека, способного предать, унизить женщину ролью содержанки, то есть вовремя раскрыла на него глаза.

— Марфуша, скажи, а тот молодой кузнец, что в прошлую среду подковал нашего коня, он ведь неспроста к нам потом приходил?

— Да я его просила скоб сделать, попрочнее, — кажется, служанка покраснела и это не имело ничего общего с жаром от печи. — Да вы не переживайте, барышня Ярослава, он сказал, что кто-то из проезжих мужичков заказал, оплатил, а сам сгинул в позапрошлом году в лесах, а заказ забрать на обратном пути не сумел. Вот и лежали, можно сказать никчёмные.

— А зачем нам скобы? — Поинтересовалась я, осторожно перекладывая дочку на кроватку, небольшую, плетеную, её нам принесли кто-то из дальних родственников Лисовых, совершенно бесплатно.

— На чердак лестница плохая, вот вобьём, как у деда и будем пользоваться. Всё ненужное туда убирать, до поры до времени, — произнесла Марфуша, одновременно быстрыми движениями пальцев заплетая тугую косу.

— А, понятно, — согласилась я, не произнеся вслух простую истину — кузнецу Яшке очень приглянулась Марфуша, да и он похоже ей пришелся по нраву, а потому вставлять слова о деревянной лестнице, что тоже не плохо, не cтала. Но, чувствуя ответственность за собственную прислугу, поинтересовалась, — он тебе хоть нравится?

— Кто? Яшка?

— А то кто же? — Усмехнулась я, закутываясь в шаль. Пусть в комнате, где мы спали с Ксюшей, было тепло, но я всё еще постоянно зябла. Доктор сказал, что прошло слишком мало времени после родов, организм восстанавливается.

— Да так, — протянула девушка, мужчина хороший, сручный, трудолюбивый.

— Сручный, — повторила я и удержала повторное желание улыбнуться. Все эти новые слова иногда умиляли, иногда вводили в тупик. Но я старалась и, кажется, не без успеха.

— А как сама к нему относишься? Любишь или просто нравится?

Мной двигало не просто праздное любопытство, просто за последние несколько месяцев всё круто переменилось, в том числе и собственное мировоззрение. Многие вещи стали видеться по-другому и относиться к ним я стала с большей осторожностью. Поэтому хотелось уберечь и Марфушу от какого-нибудь печального исхода.

— Любить не люблю, — как-то растерянно ответила она, — но нравится, это точно.

— Замуж тебя звал? — Полюбопытствовала я, — или чего-то ждёт?

— Звал, — отозвалась девушка и снова покраснела.

— А ты? — отозвалась я в то время, как сердечко тоскливо заныло. Расставаться с девушкой я не хотела, равно, как и вмешиваться в её личную жизнь. Мы с дочкой пойдём по одному пути, а Марфу надо будет отпустить, в конце концов, она мне не рабыня, чтобы вечно сидеть около нас и прислуживать.

— А я не знаю, — призналась девица и отпустила косу, которая медленно стала расплетаться, нарушая всё, что только что сделали ловкие пальцы девушки. — Он хороший, работящий и пусть у Яшки двое ребятишек, с его-то работой это и вовсе не проблема всех содержать, но только как-то тоскливо.

— Почему?

— Вот барышня, простите меня, вам когда-нибудь говорили, что любят? Не батюшка ваш покойный, граф, а мужчина.

— Говорили, Марфа, а что толку? Слова красивые, но поэтов заливать соловьём много, а настоящего человека, как оказалось, так и не встретила.

Мне действительно признавались в любви не один раз (на балах, передавали записки в театре), но предпочтение и всё своё внимание я отдала Даниэлю, который оказался вовсе не идеальным.

— А мне хочется, чтобы на меня смотрели не как на девку, что можно в постели умять и вместо лошади в домашние дела впрячь. Всего я этого не хочу. Хочется, чтобы мой суженный смотрел на меня, как ваш господин Даниэль на вас, когда вы вместе были. Только чтобы закончилось все по-другому.

— Ты хочешь сказать, что тоже видела, что он меня любит? — повторила я, потому что в последнее время стало казаться, что Дан ко мне чувствовал исключительно интерес денежного характера и ничего другого.

— А это все видели, все слуги. Вам все завидовали, по-доброму конечно, — оправдывалась она после последних слов.

— Нечему завидовать, Марфушенька, — устало протянула я и подошла к окну. Значит, не показалось, Даниэль меня действительно любил, только какой-то странной и больной любовью, обладающей свойством исключительно собственнического характера, помноженной на невероятных размеров расчетливость и эгоизм. — Ну, так что с кузнецом? — Я словно стряхнула оцепенение и ухватилась за другую мысль, — ты ему отказала? Или обещала подумать? Если дело в нас так ты не переживай, справлюсь да и найти прислугу сейчас зимой вовсе не проблема.

— Обещала подумать, — отозвалась девушка, — негоже такому хорошему кузнецу сразу от ворот поворот давать, он нам ещё пригодиться может, — усмехнулась девушка, и я ей улыбнулась. Она взрослая, сама решит, как и что, а если понадобится мой совет, то я рядом.

Но совет мой не понадобился. Как-то рано утром в августе месяце, Марфуша и Олёнка со Степаном отправились по грибы, а их малыши со мной. Мальчики прекрасно ладили друг с другом и играли, а Ксюша с интересом наблюдала за ними. Ей уже было полгодика, а мальчикам около двух и вся эта компания с удовольствием слушала сказки, которые я им рассказывала, порой просто выдумывала или читала. Доктор принёс несколько книг, сославшись на их полную ненадобность, за это я была ему очень благодарна.