Читать книгу "Цена ошибки - Роман Грибанов"

«Умненько, сначала мы зайдем со стороны солнца, да еще с территории противника. Про очередность он мог и не говорить, узлы крепления блоков ОРО-57 размещены на МиГ-17Ф на внутренних пилонах подвески, непосредственно перед стрельбой бомбы или топливные баки требуется сбрасывать. Иначе пламя двигателей стартующих ракет АРС-57 будет бить прямо по корпусам двух стокилограммовых фугасок, которые висят на внешних пилонах МиГов их штаффеля. Или он это для молодых напомнил, чтобы не перепутали?» – думал гауптман Гюнтер Фюльграббе, а руки и ноги автоматически сами выполняли требуемые манипуляции с органами управления истребителя. «Место расположения цели оказалось прямо в городе, опять за все будут расплачиваться гражданские, вдобавок гражданские немцы», – угрюмо подумал Гюнтер. Где же эти чертовы самоходки? Ага, вот одна, стоит, задрав высоко ствол, на улице, прижавшись к одной из пятиэтажек. Он привычными движениями загнал быстро увеличивавшуюся в размерах самоходку в марку авиационного прицела АП-57 и дернул тумблер сброса бомб. Переведя машину из пикирования на небольшой угол набора высоты, он посмотрел назад. Нормально, или близкое накрытие, или прямое попадание, теперь не разберешь, самоходку совершенно скрыло четырьмя разрывами, его ведомый тоже не подкачал. Он скосил глаза по сторонам, высматривая вторую пару своего звена. Ведущий обнаружился там, где и должен был быть, а молодого пилота не было. Совсем. Ладно, сейчас некогда отвлекаться, его МиГ затрясся в крутом развороте. Второй заход. Он высматривал оставшиеся цели. А, вот, на другой улице стоят в шахматном порядке целых четыре и тоже прижимаются к домам.

– Макс, атакуй левую пару самоходок, – приказал он ведомому, ловя в прицел ближнюю правую М52. С земли потянулись трассеры автоматических зенитных пушек.

– Всем, сварка[42] на три часа, – почти сразу раздался в наушниках голос командира штаффеля.

«Поздно спохватились, – злорадно подумал Гюнтер. – Пара секунд – и мы прикончим этих, а с зенитками можно будет разобраться и во втором вылете».

– Ох, шайзе! – от неожиданности заорал он, в последний момент все же успев вовремя выпустить в сторону своей самоходки все шестнадцать «скворцов», но уже видя, что промахивается. Было от чего испугаться, по обе стороны фонаря, буквально в метре от его головы, проносились огненные хвосты чужих «скворцов». Потом дальняя самоходка, та, что справа, исчезла в пламени взрыва. Гюнтер, трясущимися руками с трудом переведя машину в горизонтальный полет, в каком-то оцепенении наблюдал, как из этого пламени вылетает вверх, выше его самолета, большая башня самоходки и, величественно вращаясь, крутя в воздухе замысловатые кульбиты своим коротким стволом, похожим на окурок, пролетает, падая вниз, в десятках метрах от его МиГа. Секунд пять он приходил в себя, а потом, не сдержавшись, выдал в эфир длинную матерную тираду на русском языке, мгновенно вспомнив все выражения, услышанные им когда-то от советских инструкторов.

– Герр гауптман, извините меня, пожалуйста! Я не хотел, это нечаянно получилось! Я больше не буду! – послышался в эфире дрожащий голос молодого. Затем в эфире послышалось ржание его ведомого, уже разобравшегося в произошедшем. Гюнтер оглянулся назад. Ну точно! Этот сопляк не смог удержатся за своим ведущим при боевом развороте после первого захода, потерялся и во время второго захода пристроился к их паре третьим. Причем не сбоку, а сзади и сверху за ним, Гюнтером, очевидно боясь снова потеряться. А потом в сосунке взыграл азарт, и он выпустил свои эрэсы, не видя ничего по сторонам, кроме самоходки в своем прицеле. В эфире хохотал уже весь штаффель.

– В следующем вылете твоя пара пойдет впереди всех, сзади ты слишком опасен, – нервно смеясь, произнес в эфир Гюнтер.

– Так, внимательнее всем, разворот и подходим к переднему краю. Смотрим вниз и по сторонам, поляки с утра никак не могут взять этот Целле, – оборвал все разговоры командир штаффеля.

– Вижу впереди танки и БТР, БТР точно американские, – закричал командир первого звена. Коробки бронетранспортеров М113 можно было спутать разве что только с силуэтами БТР М114, тоже американских.

– Сварка, на одиннадцать и два часа, – в унисон ему вскричали сразу несколько пилотов. Гюнтер на автомате привычно выполнял противозенитные маневры, бросая самолет в стороны и прижимаясь к верхушкам черных обгорелых деревьев. Но из его эскадрильи уйти удалось не всем. Молодой из звена Гюнтера опять замешкался. Он слишком долго летел по прямой, и на нем скрестились трассы сразу двух спаренных самоходных зениток М42, стоящих в рощах гольф-клуба, чуть позади основных позиций американского шестьдесят седьмого батальона. Получив сразу с десяток сорокамиллиметровых снарядов в корпус, МиГ-17Ф просто развалился в воздухе. Гюнтер, по въевшейся в кровь еще со времен боев на Восточном фронте в прошлую войну привычке опытного истребителя, оглянулся назад как раз в этот момент. Он даже застонал от отчаяния: да что же это такое, из всего штаффеля в его звене самые большие потери – уже двое, всего за сутки! Отчаяние мгновенно сменилось яростью, сейчас ему до умопомрачения хотелось кого-нибудь убить. И в то же мгновение он увидел впереди и чуть левее одинокий танк, стоящий боком. Мгновенно определив его силуэт как М48, Гюнтер чуть довернул со снижением и выпустил по нему почти весь боекомплект из двух двадцатитрехмиллиметровых пушек, просвистев чуть ли не в пяти метрах от башни танка. Его ведомый дисциплинированно повторил действия Гюнтера. Американец успел их заметить и даже попытался развернуть на них зенитный пулемет, но потом просто скрылся в многочисленных разрывах снарядов из четырех авиапушек.

– Довернуть чуть-чуть вправо и вниз, и всё, он покойник, – успел прошептать наводчик танка М48А2С, и в этот момент он оглох. Казалось, что снаружи на танк накинулась толпа шахтеров с отбойными молотками, непрерывно долбя по корпусу и башне. Он откинулся на сиденье назад и охватил голову руками, пытаясь защититься от невыносимого непрерывного грохота. Рядом сполз командир, до этого стоявший на своем сиденье у зенитного пулемета. В танке было светлее чем обычно, выпуклый люк у командирской башенки почему-то отсутствовал полностью. Наводчик тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения, ему показалось, что в фигуре командира что-то не так. Какой-то он короткий. Не так было многое – у человека, который еще мгновение назад был их командиром, вообще отсутствовала верхняя часть туловища вместе с головой. Тело закачивалось где-то в районе в верхней части грудной клетки, руки сейчас валялись на полу боевого отделения отдельно, из обрубка тела сейчас торчал кусок позвоночника, белевший в полумраке, и лилась кровь с какими-то ошметками внутренних органов, забрызгивая все боевое отделение. Послышались какие-то странные звуки, наводчик повернул голову и увидел своего заряжающего, который извергал свой обед прямо на останки своего командира. Подавив тошноту, наводчик кинулся обратно к пушке. Пока они здесь рыгают и истерят, поляк разворачивает башню! Но перископический и телескопический прицелы оказались разбиты, сквозь них невозможно было увидеть даже собственную задницу, не говоря о танке противника. Чертыхнувшись, наводчик ногой отпихнул останки командира и перелез на его место, пачкаясь в липком месиве. Из чего состоит это месиво, он старался не думать, сейчас главное не это. Так, баллистический вычислитель тоже накрылся, надо наводить вручную. Стереоскопический командирский прицел-дальномер Т-46 оказался в порядке, и наводчик прильнул к нему, одновременно взявшись за штурвалы, он же помнил, что надо довернуть правее и ниже! И тут в танке полыхнул багровый отблеск, и он снова оглох.