Читать книгу "Железная Маска и граф Сен-Жермен - Эдвард Радзинский"

И вот сейчас работы подошли к концу.

В жарком парижском августе 1661 года Фуке пришел в салон маркизы — обсудить церемонию открытия невиданного поместья. Маркиза жила во дворце, недалеко от знаменитой площади Вож... Дворец и поныне отлично сохранился. Там устроили музей, но по ночам в особняке по-преж­нему тесно от теней прежних знаменитых посети­телей. Они собираются в великолепном саду... и если уметь слушать... — Здесь месье Антуан помол­чал, потом продолжил повествование. — Маркиза приняла Фуке в Chambre Bleue — в своей знамени­той Голубой гостиной. В огромные окна виден зе­леный газон. Бьющий перед домом фонтан уме­ряет невозможную августовскую жару... Клянусь, я чувствовал жару!

— Мне кажется, вы видите! — сказал голос месье Антуана, и...

Меня ослепило огромное зеркало. В нем не­стерпимо-желтым огнем горели свечи в хрусталь­ных канделябрах и стыли голубые корзины с голу­быми цветами и вазы голубого фарфора. Маркиза возлежала на голубой софе. Блеск хрусталя, пламя свечей, желтый мрамор статуи Аполлона... И все это колеблется, зыбко дрожит в зеркалах...

Раздался голос месье Антуана, и этот промельк, видение исчезло, растворилось, упало во тьму.

— В тот день Фуке, — продолжал месье Ан­туан, — пришел пригласить маркизу на праздник в честь окончания строительства замка Во-ле-Ви­конт. На праздник, о котором говорил весь Париж. Он сказал ей, что торжество, как он смиренно на­деется, не оставит маркизу равнодушной.

— Я слышала, вы пригласили Его Величество, — ответила маркиза. — Я предпочитаю посетить ваш шедевр... в другой раз. Ибо в этот раз вы будете за­ниматься только королем, а я люблю, когда зани­маются только мною.

Когда Фуке уходил, она сказала, вздохнув: — Мой милый друг, и охота вам дразнить его са­молюбие. Как странно, вы, умнейший человек, не понимаете нашего повелителя.

Но Фуке только улыбнулся, поцеловал руку маркизы и удалился.

Безумец и вправду готовил невиданные тор­жества, которые должны были потрясти Париж. Со всеми подобающими реверансами он пригласил на празднество Его Величество.

Но его приглашению не хватало той дозы уни­женного, откровенного раболепства, которое бы­стро стало общим, хорошим тоном при дворе. Фуке не пожелал освоить этот новый придворный язык, он хотел сохранить «осанку благородства». Но ви­зита короля он ждал с нетерпением. Этот визит покончил бы с откуда-то возникшими слухами о не­доброжелательстве к нему монарха. Кроме того, вместе с королем должен был присутствовать двор, и она... мадемуазель Лавальер! Ему очень хотелось, чтобы она увидела блеск и могущество того, кого отвергла. Понимал ли он, как все это опасно? По­нимал, но...

Баловень судьбы, привыкший жить, как хотел, он так и не понял, как надо жить при сильной Власти.

Всю неделю накануне торжества в поместье Во-ле-Виконт и в окрестных деревнях тайно появлялся Кольбер, переодевшийся крестьянином. Он раз­узнал, что целых три окрестных деревни были куп­лены Фуке и переселены, чтобы олигарх смог рас­ширить свое поместье. 20 000 щедро оплаченных рабочих трудились на строительстве, баснословные суммы были выплачены великим мэтрам «команды мечты». К концу недели на столе короля лежал от­чет Кольбера. 18 миллионов 180 тысяч 600 ливров должен был стоить этот шедевр, мелочно подсчитал Кольбер...

— Однако нам пора, — прервал свой рассказ месье Антуан, и с лукавой усмешкой спросил: — Ко­торый сейчас час?

Я посмотрел на часы и похолодел: стрелки не сдвинулись... На часах было по-прежнему две ми­нуты одиннадцатого.

— Как видите, если раньше время летело, то те­перь оно будто исчезло... Дело в том, что я передал вам свои мысли мгновенным потоком. Этим искус­ством владел граф Сен-Жермен, обожавший пере­давать таким путем свои длинные рассказы торо­пившемуся собеседнику.

Я молча тупо смотрел на часы!

Мы вышли. У подъезда стоял все тот же про­заический автомобиль «Ауди». («Подобные господа должны передвигаться исключительно на метле».) Я только успел подумать об этом, как месье Антуан уже засмеялся и погрозил мне пальцем.

Мы сели в автомобиль. Всю дорогу месье Ан­туан молчал.

Мы остановились у главных ворот... Это был классический замок с тяжелыми шлемами крыш, окруженный рвом, этакая иллюстрация к сказкам братьев Гримм. Фронтон замка был затянут полот­ном, шла реставрация.

— Я давно не был здесь, — сказал месье Ан­туан, — и не знаю, сохранился ли под полотном герб Фуке. Тогда этот герб был на фронтоне, и ко­роль смог его увидеть. В гербе Фуке — белка. (Белка по-французски фуке.) Под белкой каменной вязью запечатлен гордый девиз суперинтенданта: «Куда я не взберусь!» Существует ли в мире высота, куда не сумею взобраться?! Как плохо читал Библию са­моуверенный месье Фуке. В этом дерзком девизе — вызове судьбе — уже было зашифровано его буду­щее. Ибо в Святой книге есть ответ на тщеславный крик гордеца: «Но хотя бы ты, как орел, поднялся высоко и среди гнезд устроил гнездо свое, то и от­туда Я низрину тебя, — говорит Господь».

В замке был теперь музей... В музее был вы­ходной, однако месье Антуана ждали. Вышедший нам навстречу служитель молча повел нас в замок. Мы шли по двору, мощенному тем самым булыж­ником, по которому ступала нога господина Фуке и его знаменитых гостей, приехавших в тот тор­жественный день. Служитель открыл двери замка, и мы вошли в залитое солнцем пространство зала.

Это был огромный круглый зал-салон. Вдоль стен на подставках построились копии античных скульптур — мраморные бюсты римских импера­торов. Стеклянные двери в парк были открыты, и бесконечная даль парка сливалась с салоном.

Месье Антуан, будто описывая много раз ви­денное и даже надоевшее ему зрелище, как-то не­брежно торопливо объяснял:

— Этот космогонический зал задуман самим Фуке. Олигарх назвал его «Дворцом Солнца». Мра­морные барельефы... вы видите их под куполом. — И он показал наверх, на мраморные мужские и женские полуфигуры, как бы распятые под потол­ком. — Они символизируют круг времен года... Внизу на полированном каменном полу осталась разметка — это банальные солнечные часы. Вся это космогония задумана Фуке ради изображения в центре купола... Здесь в самой выси должен был парить бог солнца Аполлон, символизирующий забравшегося на небеса безумца Фуке... Так что предупреждение Святой книги становилось бук­вальным. — И месье Антуан еще раз медленно по­вторил: — «Но хотя бы ты, как орел, поднялся вы­соко и среди звезд устроил гнездо твое, то и оттуда Я низрину тебя...»

Но великий Лебрен, руководивший работами, не успел написать изображение Аполлона к тор­жественному дню 17 августа 1661 года. Думаю, к счастью для Фуке. Можно представить, как бы по­смотрел его гость — король на Аполлона с чертами Фуке. Впрочем, Лебрен клятвенно обещал закон­чить зал уже к октябрю, забыв, что будущее не в наших руках...

Итак, 17 августа 1661 года... Великий день обе­щал быть удушливо жарким. Праздник был намечен на три часа. Но главный вопрос оставался нерешен­ным. Приедет ли король? Из дворца Фонтенбло, где Людовик спасался от августовской жары, не было пока никаких известий.