Читать книгу "Большое сердце маленькой женщины - Татьяна Булатова"

– А сейчас? – откликнулась пара девочек, внимательно наблюдавших за реакцией того самого умника, что активно экзаменовал пожилую преподавательницу на предмет владения материалом.

«Один», «три», «семь», «четырнадцать» и «тридцать» вывела на доске Реплянко, а студент, не преминувший забить в поисковик слова преподавателя, искренне возмутился:

– Да тут этими же словами написано! Вот, смотрите. – В качестве доказательства он вновь явил свой телефон миру.

– Все правильно, – спокойно подтвердила Алла Викторовна и посмотрела на притихших в ожидании скандального разоблачения студентов. – Все правильно… И не исключено, что написала их я.

– Не может быть! – не поверил ей студент-умник и быстро пролистал убористо набранный электронный текст, в конце которого числилась ссылка на учебное пособие Реплянко А. В. для средних специальных медицинских учебных заведений по микробиологии, вирусологии и иммунологии.

– Очень даже может, – снисходительно улыбнулась Алла Викторовна и не без удовольствия покинула неуютную аудиторию.

Большая вода

Как еще можно было воздействовать на Александру, никто не знал. Она не хотела слышать о врачах, потому что больше им не доверяла. Не доверяла и результатам анализов, на основании которых диагноз звучал неутешительно – «практически здорова». Тем не менее Александра истово верила в смертельность недуга, спрятавшегося в ней так глубоко, что ни один специалист не смог его обнаружить, и всерьез теряла силы, как и положено больному человеку. Все свои надежды она возлагала на жившую по соседству Нину Андреевну, в исключительные экстрасенсорные способности которой уверовала примерно с такой же силой, с какой акционеры МММ – в могущественного Мавроди. Неглупая вроде бы Саша стала походить на сектантку, обретшую новую семью в чужой квартире, где отнюдь не мирно уживались вечно поддатая Нинон, ее сын Серж, со всеми внешними признаками будущего уголовника, его девушка Мила, вырвавшаяся из лап отца-самодура, и шотландский колли Блэк, так и норовивший цапнуть всякого, кто отваживался перешагнуть порог дома.

Хлебнув пива, Нина Андреевна надевала никогда не знавший утюга белый халат, изжеванный, как гофрированная бумага, и усаживалась рядом с кушеткой, куда Александра укладывалась в предвкушении исцеления. Нинон натирала ей спину маслом и с усердием давила никелированным стерженьком на активные точки, расположенные вдоль позвоночника.

Была Нина Андреевна та еще выдумщица. Не имея ни малейшего представления о законах житийного жанра, она интуитивно слагала рассказы о собственном просветлении в его духе. Звучало это примерно так: сначала была просто Нина, больная-пребольная, брошенная собственным мужем в трехкомнатной квартире, с раком легкого… (О том, что онкология на поверку окажется банальной пневмонией, Саша узнает гораздо позже, а пока, скукожившаяся от ужаса, она будет слышать только одно слово «РАК».) Дальнейшее развитие сюжета выглядело вполне предсказуемо: якобы за три дня до запланированной смерти Нина Андреевна впала в транс, и случилось ей видение, содержание которого тщательно скрывалось от пациентов, что и понятно – судя по всему, будущая целительница допилась до белой горячки, а вместе с ней – и до экстренной госпитализации. А там уж и до полного излечения недалеко, к тому же антибиотики никто не отменял и, кстати, в отличие от мать-и-мачехи, с пневмониями они справляются весьма эффективно.

В видении Нинон был явлен профессор-китаец, гостеприимно распахнувший объятия со словами: «Ком цу мир». И на его поиски она отправилась сразу же, как только «оторвалась от стены», вдоль которой, обессиленная, ходила долгих полгода. Словосочетание «оторвалась от стены» Александра воспринимала как метафору исцеления, в том числе и собственного, и всякий раз, вернувшись домой, воодушевленно рассказывала мужу, сестре и родителям, как Нина Андреевна, чуть живая, отправилась на поиски профессора, обнаружила его ни много ни мало в Средней Азии, то ли в Узбекистане, то ли в Таджикистане, – не суть важно, подчеркивала Саша, – и устроилась к нему на работу операционной сестрой совершенно бесплатно, в обмен на искусство врачевания.

В итоге Нинон, когда-то выпускница профессионально-технического училища по специальности «оператор станков с программным управлением», не просто овладела тайнами врачебного мастерства, но и приняла от китайца эстафету по излечению смертельно больных граждан при помощи экстрасенсорных пассов руками, снятия порчи и перфорации кожи вдоль позвоночника никелированным стержнем с плоским набалдашником.

– А что вы окончили? – с благоговением поинтересовалась Александра, видя за белым сморщенным халатом целительницы красный диплом выпускницы солидного медицинского вуза.

– Питерскую военно-медицинскую академию, – не моргнув глазом, соврала Нина Андреевна и со знанием дела добавила: – Военно-полевая хирургия.

От этих слов Саша сомлела и принялась ждать скорейшего освобождения от тянущих болей в левом подреберье, вызванных, с точки зрения Нинон, а – сильнейшим сглазом, потому что умница-красавица, всем хочется, б – трехпалой кистой, пытавшейся «задушить» «пробитый» завистью орган. Образ коварной трехпалой кисты прочно засел у Саши в голове, лишил ее воли и заставил верить Нине Андреевне безоговорочно.

– Не бойся, ты у меня станешь как новенькая, – уверяла Сашу Нинон, и та, окрыленная, возвращалась домой. Кумир был сотворен, а здравый смысл полностью утрачен – Александра добровольно одаривала целительницу, более всего ценившую бутылки с ячменным пивом «Богатырь», в изобилии выпускаемым местным пивзаводом. К янтарному напитку у Нины Андреевны было особенное отношение. Она искренне считала его чудодейственным нектаром, способным снять напряжение в конце рабочего дня и минимизировать вредное воздействие чужой энергетики. Такие удивительные свойства пива Александру нисколько не смущали, хотя, заяви ей об этом, например, отец или муж, она сочла бы их алкоголиками и предала анафеме. Но где они – и где эта удивительная женщина, призванная Всевышним исцелять тела и души страждущих?!

– И на солнце бывают пятна! – упорно сигнализировали родственники, но чем активнее они были в своем желании оградить Сашу от манипуляций Нинон, тем агрессивнее она становилась и стремительно отдалялась от них, непосвященных.

– Я ей ноги вырву, – наконец-то взорвался отец Александры, человек горячий, склонный к решительным поступкам, и попытался развязать войну против мощного противника пока на уровне угроз, хотя в мыслях уже готов был нанять киллера, для того чтобы «раз – и всё».

Как об этом узнала Нина Андреевна, неизвестно. Может, и вправду обладала каким-то даром, позволяющим ей, словно акуле, учуять каплю крови на расстоянии четырех километров, а может, люди добрые донесли… Хотя какое им дело до бестолковой Саши, добровольно вступившей в смертельную игру под названием «А кто меня любит на самом деле?». Не исключено, что в роли провокатора выступил кто-нибудь из членов Сашиной семьи, рискнувший набрать номер горе-целительницы и задать пару уточняющих вопросов. Сейчас до истинных причин вряд ли кто станет докапываться, а тогда, кстати, тоже было не до них, потому что Нинон объявила встречную кампанию и временно отлучила Александру от дома. Но не резко, аккуратно так, ласково: мол, сегодня принять не смогу – трудный пациент, завтра – еще труднее, а послезавтра Нина Андреевна просто не взяла трубку. И вот тут Александра заметалась. Лишенная, как ей казалось, поддержки, она почувствовала себя так худо, что просто легла на кровать и отвернулась лицом к стене в надежде на скорую гибель, от которой ее должны были отговорить близкие. Незаметно для себя Саша превратилась в точную копию своего кумира. Точно так же Александра методично тиранила своих родных многочисленными отказами: есть, пить, разговаривать, писать диссертацию, думать о будущем…