Читать книгу "Комендантский час - Эдуард Хруцкий"

— Чистота? О какой чистоте ты можешь говорить? Ты ее убил, так же как Зяму…

— Стоп! Откуда ты знаешь, что он убит? Ты же не выходила из дому.

— Я…

— Да, ты. Может быть, ты все же выходила? Молчишь? Откуда ты знаешь о его смерти? Говори!

— Она ссучилась, Резаный, ссучилась она, факт, — сказал за дверью еще кто-то.

«Их двое, всего двое».

Игорь почувствовал, как у него по спине побежали мурашки. Так всегда бывало в детстве перед началом драки. Он потянул из кармана наган, взвел курок.

А за дверью все тот же голос, хриплый и низкий, продолжал убеждать Резаного:

— Она снюхалась с чекистами. Эта падаль заложит нас. Ну, чего ждать!

— Так, — сказал Резаный. Голос его стал ломким и угрожающим. — Так. Значит, вы, мадам, стали просто сексотом, или как это называется у вас в МУРе…

— Вадим… Ты меня не понял. Я звонила туда по телефону. Я выходила в автомат.

— Одна ложь порождает другую. Ты не могла туда звонить, мы обрезали телефонный шнур. Откуда ты знаешь?

Зазвенела пощечина.

Нужно только толкнуть ногой дверь. Это совсем нетрудно. Просто взять и толкнуть. Потом войти и приказать им поднять руки. Но им овладела предательская слабость. Дверь разделяла жизнь надвое. Одна половина ее привычная, в ней живет он, Инна, мама, сестра. Живут его друзья и мечты. Другая — страшная, там убивали, били женщин… Он войдет, выстрел…

— Подожди! — высоко закричал женский голос.

Игорь толкнул ногой дверь и шагнул в комнату:

— Руки! Ну! Пристрелю, если двинетесь.

Широков стоял ближе к двери, второй, его Муравьев видел краем глаза, плотный и приземистый, медленно пятился к буфету.

— Дом окружен. Сопротивление бесполезно.

И тут Игорь допустил ошибку. Все свое внимание он сконцентрировал на Резаном, забыв о втором, глядевшем на него с тяжелой ненавистью. Всего на две секунды он потерял его из поля зрения. Тяжелая ваза, словно снаряд, перелетела комнату и ударила его в грудь. Игорь шагнул назад и упал, споткнувшись о стул.

Он услышал крик «Беги!» и, падая, дважды выстрелил во второго, плотного.

Резаный бросился к двери.

Марина увидела, как упал Муравьев, как медленно сползал по стене бандит, кровь пузырилась у него на губах, и похож он стал на тряпичную куклу. Она видела Вадима, бегущего к двери, рвущего из кармана пистолет. Вот он обернулся и поднял его.

«Все», — понял Игорь. Черная дыра ствола показалась ему огромной и устрашающе глубокой.

Марина увидела лежащего уполномоченного. Вадима, целящегося в него из пистолета. И вдруг она вспомнила, как принесла кофе и увидела этого совсем еще мальчика, крепкого и красивого, спящим. Он спал, словно ребенок, положив голову на валик кресла, и щеки у него были розовые, словно у ребенка, только над губой чернел пушок.

«Он еще, наверное, не бреется», — подумала она тогда. Воспоминание обожгло и погасло. Длилось всего долю секунды. Марина сделала шаг вперед. Ее ударило дважды. Боли она не почувствовала, но сила удара отбросила ее и швырнула на пол.

Муравьев видел, как Марина начала медленно опускаться на пол. Широкова уже не было. Он вскочил и бросился к дверям. В прихожей хлопнула дверь, гулко грохнул выстрел, потом что-то упало грузно и шумно. «Неужели убили?»

Он выскочил в узенький темный коридор и споткнулся о труп участкового.

«Зачем же он сюда пришел? Зачем? Он же должен был ждать, когда Резаный выйдет».

И тут он понял, что Широков ушел. Ушел именно в ту щель, которую открыл ему участковый.

Данилов

— Ну, Муравьев, натворил ты дел, — начальник МУРа наклонился над убитым. — Обе в область сердца. Неужели так стреляешь, или случайно?

— Случайно, товарищ начальник.

— За скромность хвалю. Но натворил ты дел. Весь город поднял. Крик, свистки, стрельба. Нападение греков на водокачку, а не засада. Засада — это когда сидят тихо и берут тихо.

Данилов, сидя у стола, внимательно и цепко оглядывал комнату. Он почти не слышал начальника МУРа. Только что два санитара увезли в больницу раненую Флерову.

— Как? — спросил Иван Александрович у врача «скорой помощи».

— А как? — Врач был невыспавшийся, с красными, словно налитыми кровью, глазами. — Вскрытие покажет.

— Мрачно шутите.

— Звоните… Только надежды мало.

Данилов понимал, что Игорь где-то допустил ошибку. Именно она погубила участкового Козлова, Флерову, лишила следствие показаний сообщника Резаного и дала возможность уйти Широкову.

«Дороже всего стоят наши ошибки, — думал он, — в угрозыске вообще нельзя ошибаться, иначе — кровь и смерть. Но нельзя об этом говорить мальчику. Иначе это может плохо кончиться. Он хороший парень. Ошибка. Что делать? Мы вместе ошиблись. Я и он. Мне надо было ехать сюда самому. Но ведь я не верил, что Широков придет к ней после убийства, это противоречит логике. За вещами он мог послать своего подручного. Зачем же он пришел?»

И тут Данилов понял его. Понял не как профессионал, а как мужчина. Широков шел к женщине. Он же позер, Широков. Позер и фат.

Придет ли он к Мишке? Нет. Не придет. Он сейчас должен спрятаться. Затаиться. В нору уйти. Вот и надо искать его нору.

— Ты, Иван Александрович, заканчивай, — начальник надел фуражку, — и ко мне зайди.

В управление Данилов вернулся часа через два. Муравьева отправил на машине, а сам пошел пешком, благо совсем рядом. Он медленно шел по Каретному ряду. Поражался городской обыденности. Ведь война идет, а женщины такие же привлекательные, и платья у них нарядные. Вот мужчины стоят, здоровые парни в светлых костюмах, видно из «Кинохроники», стоят и хохочут.

Это хорошо, здорово, что они смеются. Смеются — значит, верят, что все временно: и бомбежки, и наше отступление. Временно. Нас на испуг не возьмешь. Не такие мы.

Данилов перешел на другую сторону, к «Эрмитажу», и встал в очередь за газировкой. Он выпил стакан с желтоватым кислым сиропом и купил мороженое.

Он так и вошел в МУР с брикетом мороженого в руках. На входе ему с недоумением козырнул милиционер. А потом ошалело глядел ему вслед, поражаясь не виданной доселе вольности.

— Товарищ Данилов! — По коридору бежал помощник начальника. — Вас вызывают!

К начальнику он тоже пошел с мороженым в руках. И только у стола, решив закурить, понял, что руки заняты посторонним предметом.

— Ты чего это, Иван Александрович, никак, мороженое купил?

— Купил вот.

— Так чего не съел?

— Забыл.

— Это бывает. Ты жуй его, а то оно потечет у тебя.