Читать книгу "World of Warcraft. Перед бурей - Кристи Голден"

– Архиепископ Алонсий Фаол, – с поклоном представился новоприбывший.

Вельсинда была поражена. Еще не так давно это имя было известно всем и каждому. Какая радость, что он не погиб среди многих других!

– Ну и ну, – сказала она. – Для нас это великая честь.

Даже Натанос Гнилостень – и тот поклонился архиепископу.

– В самом деле, – сказал он. – Что вам угодно от меня?

– Я принес письмо. И даже не одно, а два. Первое – вашему вождю. Второе – для некоей Элси Бентон.

Вельсинда слегка покачнулась. Натанос с тревогой на лице подхватил ее под локоть, но она улыбнулась и отвела его руку.

– Я очень давно не слышала этого имени. Так меня называли только родные да ближайшие друзья.

Выражение лица архиепископа сделалось мягче.

– Тогда… вот. Получите.

Он подал каждому туго скрученный свиток. Дрожащей рукой Вельсинда приняла письмо, удивленно подняла брови при виде восковой печати – синей, с оттиском штормградского льва, и тут же поняла, о чем оно.

Увидел печать и Натанос.

– Это от короля Штормграда! – прорычал он, повернувшись к Фаолу. Его красные глаза полыхнули гневом. – Как смеешь ты брататься с врагами Орды?!

– Но я ведь не принадлежу к Орде, и король мне не враг, – любезно ответил архиепископ. – Я служу Свету. Я – жрец, как и король Андуин. Это письмо – для твоей королевы, и оно очень важно. Позаботься о том, чтобы она получила его. Нет, ничего слишком срочного. Посему я предложил бы тебе заняться тем, чем ты и собирался. Побудь здесь, в Подгороде. Вернись к вождю со своими соображениями, а заодно и с этим письмом. Что же до вас, дорогая леди… – Фаол мягко коснулся ее плеча. – Как ни жаль, в этом письме дурные вести. Я очень, очень сожалею…

Благодарная за предостережение, Вельсинда сломала печать, расправила свиток и начала читать.

К Элси Бентон.

Я даже не знаю, существуете ли вы до сих пор. Однако чувствую, что должен просить архиепископа Фаола поискать вас во время его визита в Подгород. Если вы читаете эти строки, значит, его поиски завершились успехом.

С глубочайшим прискорбием должен сообщить, что ваш муж, Уилл Бентон, упокоился с миром сегодня, во второй половине дня. Надеюсь, вас хоть немного утешит, что умер он не в одиночестве: я сам был рядом с ним в минуту его смерти.

Многие годы Уилл преданно служил моему отцу, а затем и мне. О своей семье он мне не рассказывал: думаю, ему было слишком больно вспоминать о тех временах и о вашей предполагаемой участи. Перед смертью он звал вас и надеялся увидеться с вами снова.

Как вам, возможно, известно, я следую стезей жреца, и умолял Уилла позволить мне исцелить его. Он отказался, и я отнесся к его пожеланию с уважением.

Я принял решение сделать все, что в моих силах, для того, чтобы Отрекшиеся смогли, пусть ненадолго, воссоединиться с друзьями и родными среди людей. Полагаю, на свете есть вещи выше политики королей, королев и генералов. Одна из них – семья. Об этом я написал вашему вождю. Надеюсь, она со мной согласится.

В заключение, выполняя просьбу моего друга Уилла, хочу передать вам, что он всю жизнь любил одну только вас и будет ждать встречи с вами.

Еще раз примите мои самые искренние соболезнования.

И элегантная, аккуратная подпись: Король Андуин Ллейн Ринн.

– Бедный мой Уилл, – с дрожью в голосе проговорила Вельсинда. – Архиепископ, пожалуйста, поблагодарите от меня короля Андуина. Я очень рада, что муж умер не в одиночестве. Смерти в одиночку никому на свете не пожелаешь. И скажите королю: я думаю, это прекрасный план. Надеюсь, наш вождь со мной согласится. Я была бы так рада увидеть Уилла еще раз!

– Какой план? – требовательно спросил Натанос, с подозрением глядя на Вельсинду с Фаолом.

– Вот, – ответила Вельсинда, передав ему свиток.

– Подробности предложения короля Штормграда, – сказал Фаол, пока Натанос читал, – изложены в свитке, адресованном вождю Сильване. Я задержусь здесь на несколько дней и с радостью отвечу на все вопросы, которые могут возникнуть у тебя или у Вельсинды.

Недовольно поморщившись, Натанос вернул письмо. Сжав драгоценный свиток в руках, Верховная Правительница Совета Отрекшихся поправила Фаола:

– Элси, – сказала она. – Думаю, пора мне снова зваться «Элси».

Глава двадцатая

Храм света Пустоты

– Спи, родная, засыпай,

Баю-баю-баю-бай,

Лордерон стихает к ночи,

Азерот смыкает очи,

И ты тоже засыпай,

Баю-баю-баю-бай, – негромко пела Калия, качая младенца.

Придет день, и эта бесценная кроха унаследует трон Лордерона…

Нет. Нет, Лордерона на свете больше не существовало. Остался только Подгород, населенный мертвецами. Корона отца сломана, обагрена кровью, канула в бездны времени, и Калии не надеть ее никогда. И этой дремлющей, засыпающей малышке – тоже. От одной мысли об этом сделалось больно. На самую нежную, самую розовую щечку в мире упала одинокая слеза.

Девочка, полноправная наследница лордеронского трона, моргнула и надула губки. Калия подняла сверток и поцеловала дочь, губами убрав соленую слезинку с ее щеки.

Дочь засмеялась, а ее мать вновь запела старую-старую колыбельную и подняла взгляд на подошедшего мужа. Тот поцеловал жену в лоб, положил руку ей на плечо, нежно сжал пальцы…

…острые когти глубоко впились в тело, и…

Калия вскрикнула, вздрогнула и села в постели, хватая губами воздух. Сердце забилось так, точно вот-вот вырвется из груди. Казалось, ужас и боль, причиненная вцепившейся в плечо рукой мертвеца, будут длиться вечно. Но в следующий миг Калия моргнула, и ужас отступил, скрылся в глубинах памяти.

Прикрыв лицо ладонями, Калия почувствовала, что ее щеки мокры от слез, и попыталась унять дрожь.

Все это – только воспоминания. Все это не реально.

Однако некогда было реальностью.

Соскользнув с кровати, Калия накинула жреческое одеяние и босиком отправилась к Саа’ра.

Обычно в Храме света Пустоты кто-нибудь да был в любой час дня и ночи. Одни приходили, другие уходили, а те, кто назвал его своим домом, знали о ночных кошмарах Калии и дали ей понять: если ей нужна компания или беседа, они рядом. Но говорить не хотелось ни с кем – только с Саа’ра.

Наару, как всегда, ждал ее. Высокая кристаллическая фигура, окруженная пурпурным сиянием, источающая еле слышную несмолкающую музыку, нависла над Калией. Порой Саа’ра говорил словами, слышными всем, а иногда – как сейчас – его голос звучал прямо в голове и в сердце.

«Дорогая! Как жаль, что этот сон потревожил тебя снова».