Читать книгу "Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы - Чарльз Маккей"

Судьями по делу маршала были назначены епископ Нантский (по совместительству канцлер Бретонский), вице-инквизитор Франции и знаменитый Пьер л’Опиталь, президент парламента провинции. Он обвинялся в колдовстве, содомии и убийствах. В первый день процесса Жиль вел себя исключительно нагло. Он оскорблял судей, обзывая их симониаками[138] и нечестивцами, и сказал, что предпочел бы быть повешенным, как собака, без суда, нежели признать или не признать себя виновным перед такими презренными негодяями. Но по мере продолжения разбирательства самонадеянность покидала его, и на основании неопровержимых улик он был признан виновным по всем пунктам. Было доказано, что он испытывал болезненное удовольствие, закалывая жертв своей похоти и наблюдая за их предсмертными конвульсиями и за тем, как их глаза становятся безжизненными. Об этом ужасающем безумии судьи впервые узнали из признания Прелати, а сам Жиль перед смертью подтвердил, что это правда. За три года вблизи двух его замков Шамптосэ и Машесу пропало примерно сто крестьянских детей, бóльшая часть которых, если не все, были принесены в жертву вожделению и алчности этого чудовища. Он воображал, что таким образом делает дьявола своим другом, а вознаграждением ему будет секрет философского камня.

И Жиля, и Прелати приговорили к сожжению заживо. На месте казни они изображали раскаяние и набожность. Жиль нежно обнял Прелати со словами: «Прощай, друг Франческо! В этом мире мы больше не встретимся, так давай же вверим наши души Всевышнему и увидимся в раю». Вследствие высокого звания и родовитости маршала ему смягчили наказание и не стали сжигать живым, как Прелати. Он был сначала удавлен, а затем брошен в огонь. Его полусожженный труп передали родственникам для погребения, а итальянца сожгли дотла и развеяли пепел по ветру[139].

Жак Кёр

Этот выдающийся претендент на владение тайной философского камня был современником Жиля де Ре. Он был заметной фигурой при дворе Карла VII и сыграл видную роль в событиях, имевших место во время его правления. Выходец из самых низов, он добился высочайших государственных почестей и скопил огромное состояние путем казнокрадства и ограбления страны, которой должен был служить. Чтобы скрыть свои махинации и отвлечь внимание людей от истинного источника его богатства, он хвастался тем, что овладел искусством превращения неблагородных металлов в золото и серебро.

Его отец был одним из золотых дел мастеров города Буржа, но к старости стал настолько стеснен в средствах, что не смог заплатить взнос, необходимый для приема сына в гильдию. Несмотря на это, в 1428 году юный Жак получил работу на Королевском монетном дворе Буржа, где настолько хорошо проявил себя и продемонстрировал такие большие познания в металлургии, что его дела в этом учреждении быстро пошли в гору. Кроме того, он имел счастье познакомиться с прелестной Агнес Сорель, которая ему покровительствовала и очень его уважала. В то время в пользу Жака говорили три вещи – умение, настойчивость и моральная поддержка фаворитки короля. Многие люди добиваются успеха, имея лишь одну из них, и было бы поистине странно, если бы Жак Кёр, располагая ими всеми, томился в безвестности. Будучи еще молодым человеком, он был назначен мастером монетного двора, на котором до этого был одним из подмастерьев, и одновременно занял вакантную должность главного казначея королевского двора.

Он обладал обширными познаниями в области финансов и весьма необычным образом обратил это обстоятельство себе на пользу, как только ему доверили большие деньги. Жак спекулировал товарами первой необходимости и приобрел известность, скупая зерно, мед, вина и другие продукты, пока не наступал их дефицит, и затем перепродавая их втридорога. Всесильный королевский фаворит, он, не колеблясь, притеснял бедняков, непрерывно скупая товары и монополизируя торговлю ими. Как нет врага злее отвергнутого друга, так и из всех тиранов и угнетателей бедняков самым свирепым и безрассудным является выдвиженец из их класса. Оскорбительная спесь Жака Кёра по отношению к тем, кто был ниже его по положению, с негодованием порицалась в его родном городе, а его раболепная покорность вельможам более высокого, нежели он, ранга была в равной степени объектом презрения аристократов, в общество которых он втерся. Но первые были Жаку безразличны, а подлинного отношения к нему вторых он не замечал. Его карьера набирала обороты, и со временем он стал самым богатым человеком во Франции и настолько полезным королю, что ни одно важное решение не претворялось в жизнь без предварительной консультации с ним. В 1446 году его направили с дипломатическим поручением в Геную[140], а в следующем году – к папе Николаю V. За обе миссии он удостоился милости своего сюзерена и получил в награду прибыльную должность в дополнение к тем, которые уже занимал.

В 1449 году англичане в Нормандии, лишившись своего главного генерала – герцога Бедфорда, нарушили перемирие с французским королем и захватили городок, принадлежавший герцогу Бретонскому. Это послужило сигналом к возобновлению войны, в результате которой французы вновь завладели почти всей провинцией[141]. Бóльшую часть денег на ведение этой войны ссудил Жак Кёр. Когда Руан сдался французам и Карл совершал триумфальный въезд в город в сопровождении Дюнуа[142] и своих наиболее прославленных генералов, Жак был одной из самых блистательных фигур его кортежа. Его повозка и лошади соперничали с королевскими в великолепии, его враги впоследствии говорили, что он во всеуслышание хвалился, что в одиночку прогнал англичан и что доблесть воинов без его золота была бы ничем.

Дюнуа, по всей видимости, был частично того же мнения. Не относясь с пренебрежением к храбрости армии, он признавал полезность способного финансиста, на деньги которого она кормилась и содержалась, и постоянно оказывал ему свое высочайшее покровительство.

Когда был заключен мир, Жак вновь посвятил себя коммерции и снарядил несколько галер для торговли с генуэзцами. Он также приобрел крупные поместья в разных частях Франции, крупнейшими из которых были владения баронов в Сен-Фаржо, Ментоне, Салоне, Мобранше, Монэ, Сен-Жеран-де-Во и Сент-Аон-де-Буасси, имения графов в Ла-Палиссе, Шампиньели, Бомоне и Вильнёве-ла-Женэ и владение маркизов в Туси. Кроме того, он добился для своего сына Жана Кёра, ставшего священнослужителем, высокого сана архиепископа Буржского.