Читать книгу "Bella Figura, или Итальянская философия счастья. Как я переехала в Италию, ощутила вкус жизни и влюбилась - Камин Мохаммади"

Натуральный йогурт

2 литра необезжиренного молока;

4 чайные ложки живого натурального йогурта.

Налить молоко в большую кастрюлю и довести до кипения, постоянно помешивая – так оно прокипит дольше и будет более нежным. Затем немедленно снять с огня, чтобы не пригорело.

Вылить в большую керамическую чашу и дать остыть – пока края чаши не станут теплыми, но не до комнатной температуры. Придется подождать, поэтому запаситесь терпением.

Аккуратно смешать йогурт с молоком, при этом йогурт не должен быть слишком холодным. Накрыть чашу полотенцем, обернув со всех сторон (я сначала накрываю ее марлей, так, чтобы она слегка касалась поверхности молока). Оставить в теплом месте на 6–8 часов (чем дольше, тем кислее будет йогурт; я оставляю на ночь, чтобы достичь среднего уровня кислоты). Снять полотенце – к этому времени йогурт должен приобрести правильную консистенцию; марля впитает воду, но если она останется, можно вычерпать ложкой (выпейте ее, она очень полезна!). Поставить в холодильник по крайней мере на пару часов. Йогурт готов. Он хранится примерно неделю.

8. Август

Femminilità: стиль не связан с деньгами

Продукт сезона: белые персики и шелковица.

В городе пахнет: канализацией.

Памятный момент в Италии: пить вино на улице в сумерках.

Итальянское слово месяца: silenzio[105].

В первый день месяца мы с Антонеллой встретились в маленьком кафе внутри рынка Сант-Амброджо. «Чибрео» закрылся на каникулы, и это было единственное открытое заведение. Стояла изнуряющая жара, и на мне были короткие шорты, майка на бретелях и шлепанцы – никакой la bella figura. Антонелла была в черном сарафане сложной формы и туфлях-лодочках, на губах – красная помада. Волосы убраны в низкий «конский хвост». Стильная, элегантная, с перчинкой. Когда я вошла, она оглядела меня с ног до головы фирменным итальянским оценивающим взглядом, дерзким и без всякого стеснения. Я выдержала этот взгляд, слегка вытянув руки и повернувшись, для лучшего обзора.

– Знаю, я похожа на американскую туристку, – опередила я ее. – Прости. Но мне ужасно жарко.

– Что похожа – это точно, – протянула она. – Но я тебя люблю, так что прощаю.

– У меня совершенно не осталось денег, и одежды на такую жару тоже нет.

– Не вопрос, дорогая. В воскресенье пойдем на блошиный рынок, я познакомлю тебя со своим продавцом винтажа, пока он не уехал в отпуск.

И вот в воскресенье я послушно пришла на блошиный рынок. В этот день проходила еще и ярмарка старинных безделушек, и все прилежащие улицы были заполнены самодельными прилавками. Антонелла ждала меня у площади в самых больших очках, какие мне только доводилось видеть.

Она стояла рядом с хлипким стендом, доверху заваленным одеждой. Рядом на вешалках висели платья, в опасной близости от ее сигареты. Антонелла жестом подозвала меня и представила седого продавца Алессандро, добавив, что у него лучшие винтажные вещи по самым выгодным ценам. Я обратила внимание на то, как Алессандро жадно затягивается сигаретой; вид у него был такой, будто бы он пришел сюда с какой-то вечеринки.

– Алессандро – диджей, – пояснила Антонелла и махнула в сторону вороха одежды. – Дорогая, – добавила она, пристально глядя на меня покрасневшими глазами поверх очков. – Вчера я ушла с дискотеки в три часа ночи, а он еще был там…

Выходит, он и в самом деле прибежал сюда прямо с вечеринки. Алессандро беззубо мне улыбнулся – от него пахло потом и алкоголем – и что-то быстро затараторил по-тоскански. Я повернулась к Антонелле, чтобы она перевела, но она была слишком увлечена перебиранием каких-то невзрачных тряпок, которые при ближайшем рассмотрении – и после энергичной встряски – оказались странными аксессуарами моды прошлых десятилетий. Казалось, вместо глаз у Анто были лазерные датчики, способные обнаружить в груде старых тряпок редкую вещь от Иссея Мияке или «Москино» 1980-х годов, даже с похмелья, из-за которого она почти ничего не видела. Она была самым настоящим чудом – и это чудо было на моей стороне. Антонелла то и дело выуживала из этого вороха вещи для меня: то мягкий хлопковый топ, то гофрированные шорты в стиле 1980-х. В конце концов у меня набралась приличная коллекция: два топа, шорты, футболка и пара брюк, и все это за пятьдесят евро. Я была весьма довольна собой. Теперь я больше не буду похожа на туристку. Теперь я смогу бродить по площадям в своих стильных широких брюках. Наконец Антонелла с жалостью посмотрела на мои ноги.

– Ты что, на пляже? – сурово спросила она, кивнув на мои шлепанцы.

Так что я послушно подошла вслед за ней к старым балеткам от «Шанель», бежевым с черными накладными полумесяцами.

– Не старые, а винтажные, дорогая, – поправила она меня. – Сандалии в городе не самая подходящая обувь, по многим причинам. Во-первых, во Флоренции грязно, cara, всюду собачьи какашки, так что днем лучше ходить в закрытой обуви. Педикюром будешь хвастаться на пляже.

– Я на пляже не бываю, – вздохнула я. – Я же британка, у нас так не принято. В августе мы работаем.

– Знаю, знаю. Но все равно красивые босоножки оставь для вечеринок, когда тебя будет подвозить какой-нибудь симпатичный парень.

– Я больше никогда не буду ходить на свидания, Антонелла. Особенно с итальянцами. Никаких больше «Ауди»! С этого момента я буду ходить только пешком, так что, думаю, балетки будут в самый раз…

По дороге домой, взволнованная своими покупками, я размышляла о том, как мастерски Антонелла вырвала меня из привычных шаблонов, поделившись столь ревностно оберегаемым продавцом винтажа и при этом подобрав летний гардероб на сумму, которой в прошлой жизни мне не хватило бы даже на пару туфель. Она заставила меня вспомнить о том, какой ужас в меня вселяли грязные ноги в шлепанцах в лондонском метро, научив элегантности и тому, как гордиться собственным внешним видом при любом бюджете. Я никогда не видела Антонеллу без красной помады на губах – и решила попробовать еще раз. В тот день мне преподали отличный урок по la bella figura.

С приходом августа город опустел. Все ждали Феррагосто, праздника Успения, который отмечается пятнадцатого августа и считается главным событием лета. В этот день закрывались все заведения и люди ехали к морю. В этом пустынном городе я чувствовала себя отщепенцем. Дни протекали тихо и незаметно, неслышно заползая с пустых улиц в мою квартиру. Люди разъехались, все окна были закрыты, гул машин почти утих, молчали телевизоры и сковородки на плите, ни привычного звяканья посуды, ни шипения масла с чесноком, наполнявшего воздух аппетитным ароматом. Все мои соседи уехали, даже окна пожилой дамы были закрыты – вне всякого сомнения, она тоже была на пляже. Во дворе было тихо.

Но одиночество и депрессия, которых я так страшилась, отчего-то не приходили. Напротив, эта пустота держала меня на плаву, словно якорь. В то время как моя Флоренция опустела, настоящая Флоренция бурлила от наплыва людей в шортах и футболках, тяжело дышащих на раскаленных улицах. Даже рынок Сант-Амброджо закрылся, так что я вообще не покидала своего квартала. За фруктами и овощами я трижды в неделю ходила на маленький овощной рынок на Пьяцца Санто-Спирито, рядом с Понте Веккио, на моем берегу реки. Я выходила рано утром, чтобы купить свежих белых персиков и крупной сочной шелковицы, пока солнце не начинало палить. В перерывах между едой я перекусывала вкуснейшими фруктами из тосканских огородиков: желтыми и черными сочными сливами, румяными абрикосами, крупной темной вишней и несколькими видами ароматной дыни, когда мне хватало сил донести ее до дома.