Читать книгу "Мировая история - Одд Уэстад"

По мере изложения сюжета в Ветхом Завете мы узнаем о великом сыне Иакова – Иосифе, поднявшемся до больших высот на фараоновой службе. В этом месте мы могли бы надеяться на помощь египетских летописей. Появляется предположение о том, что это произошло во время господства гиксосов, так как только периодом больших пертурбаций можно объяснить невероятное возвышение в египетской бюрократии инородца. Именно так все могло и быть, только вот никаких доказательств в подтверждение или опровержение библейской легенды не существует.

Нам до всех этих сомнений дела нет, и интереса ни для кого они не представляют, кроме разве что для дипломированных ученых. Зато большой интерес вызывают события, произошедшие 1000–3000 лет спустя.

Тогда судьбы целого мира зависели от христианской и исламской цивилизаций, корни которых лежат в духовной традиции крошечного, с трудом заметного семитского племени, на протяжении веков едва различимого правителями великих империй Месопотамии и Египта на фоне многочисленных точно таких же неприкаянных переселенцев. Так уже случилось, что иудеи так или иначе пришли к единственному в своем роде духовному прозрению.

Во всем мире древнего Ближнего Востока просматривается функционирование сил, самим своим существованием способствующих прибавлению привлекательности монотеистическим вероисповеданиям. Власть местных божеств можно было подвергнуть сомнению после размышлений о причинах мощных восстаний и стихийных бедствий, снова и снова проносившихся по региону вслед за крушением первой вавилонской империи. Религиозные нововведения Эхнатона и растущая напористость культа Мардука выглядели ответами на подобные вызовы обществу. При этом одни только иудеи и те, кто дошел до того, чтобы разделить их верования, смогли довести дело до некоторого момента перед наступлением VII века до н. э., когда многобожие и местничество уступили место последовательному и бескомпромиссному единобожию. На первой стадии очищения возобладало предположение о том, что народ Израиля (так стали называть потомков Иакова) пользовался исключительным покровительством племенного божества, бога-ревнителя Яхве, который заключил договор с избранным своим народом, пообещав вернуть его в Землю обетованную, то есть Ханаан, куда Яхве уже привел Авраама из Ура. И эта Земля обетованная вплоть до наших дней остается центром этнического притяжения евреев. Выполнение такого обещания стало для евреев идеей фикс. Народу Израиля пообещали, что за любым его деянием последует нечто, о чем он мечтает. Такая трактовка радикально отличалась от всего, что витало в духовной атмосфере Месопотамии или Египта.

По мере развития древнееврейской религии Яхве приобретал образ трансцендентного (непознаваемого) божества. «Господь в храме своем святом, престол господень на небесах», – говорится в псалме. Он создал все сущее, но сам существовал независимо от всего им содеянного в качестве вездесущего духа. «Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу?» – вопрошает псаломщик. К тому же еврейскую традицию от месопотамской отличала созидательная сила Яхве. Он представлялся народу Израиля тем, что позже описали в христианском вероучении «создателем всех вещей, кем все вещи созданы». Кроме того, он создал человека по своему образцу и подобию, причем как сподвижника, а не раба; человек послужил высшим пунктом и откровением его созидательной силы, существом, способным отличить добро от зла, точно так же, как сам Яхве. Наконец, человека пригласили в нравственный мир, образованный собственной природой Яхве. Только Он был носителем справедливости; выдуманные человеком законы могли отражать его волю, а могли и не отражать, но только Господь единолично выступал в роли творца права и справедливости.

Притом что библейское предание нельзя воспринимать буквально, к нему следует относиться с должным почтением как к нашему единственному свидетельству большой части еврейской истории. В нем содержится много из того, что может относиться к уже точно известному нам или предполагаться по другим источникам. Археология приходит на помощь историкам только с переселением иудеев в Ханаан. Повесть о завоевании, изложенная в Книге Иисуса Навина, подтверждается свидетельствами разрушения ханаанитянских городов в XIII веке до н. э. Наши знания о ханаанитянской культуре и религии также соответствуют рассказу в Библии о еврейской борьбе против местной обрядовой практики и вездесущего многобожия. На Палестину на протяжении XII века претендовали носители двух религиозных воззрений и два народа, и этот факт, разумеется, снова служит иллюстрацией краха египетской власти, так как такую важную область не могли оставить в распоряжении мелких семитских народов, если бы власть монарха оставалась непререкаемой. Теперь представляется вполне вероятным, что иудеи привлекли на свою сторону другие кочевые племена, ставшие пробным камнем союза на основе приверженности Яхве. После перехода на оседлый образ жизни, хотя между этими племенами возникали ссоры, они продолжали поклоняться Яхве, и это поклонение в течение некоторого времени служило единственной объединяющей их силой, так как единственный политический атрибут Израиля создало деление его на племена.

С возникновением в какой-то момент около 1000 года до н. э. иудейской монархии появляется принципиально новый властный атрибут в виде официальных пророков: пророк Самуил помазал на престол (фактически назначил) первого царя Израиля Саула и его преемника Давида. В период правления Саула, читаем мы в Библии, железного оружия у Израиля не было, так как филистимляне позаботились о том, чтобы не подвергать риску свое превосходство допущением иудеев к обладанию таким средством ведения войны. Как бы то ни было, евреи научились пользоваться железом у своих врагов; корни слов «нож» и «шлем» позаимствованы из языка филистимлян. Плужный лемех из железа еще не придумали, но, если бы эти орудия труда появились, их вполне могли перековать на мечи. Дело Саула унаследовал и завершил Давид. Из всех персонажей Ветхого Завета Давид представляется исключительно правдоподобным в силу приписанных ему достоинств и недостатков. В отсутствие археологических доказательств его реального существования Давид числится одним из виднейших героев мировой литературы, который на протяжении 2 тысячелетий служил примером для подражания всем монархам.

Тем не менее как раз сын и преемник Давида по имени Соломон оказался первым царем Израиля, заслужившим заметное международное признание. Он оснастил свое войско боевыми колесницами, предпринял экспедиции на юг против идумеев, заключил союз с Финикией и построил военный флот. Последовал период завоеваний и народного процветания. «Соломон владел всеми царствами от реки Евфрата до земли Филистимской и до пределов Египта… И жили Иуда и Израиль спокойно, каждый под виноградником своим и под смоковницею своею, от Дана до Вирсавии, во все дни Соломона» (3 Цар., 4: 21, 25). Царь Соломон пользовался возможностями, доступными слабому, когда великие находились в состоянии упадка; достижения Израиля при Соломоне служат очередным подтверждением упадка империй постарше, причем не меньшие успехи принадлежали таким теперь уже преданным забвению народам Сирии и Леванта, составлявшим политический мир, описанный в туманных сражениях, значащихся в Ветхом Завете.

Племенная религия успешно устояла перед изначальными угрозами засорения обрядами в честь плодородия и многобожием земледельцев, среди которых иудеи осели в Ханаане. В конечном счете Израиль останется в памяти народов не в силу великих свершений его царей, а благодаря нравственным правилам, провозглашенным его пророками. Они сформулировали связи религии с нравственностью, которые должны ставиться превыше всего не только в иудаизме, но также в христианстве и исламе. Эти пророки развили культ Яхве в поклонение единственному Богу, справедливому и милосердному, непреклонному в наказании греха, но готовому принять с распростертыми объятиями раскаявшегося грешника. Речь идет о кульминационном моменте в духовной культуре на Ближнем Востоке, точке, после которой религия больше не ограничивалась конкретной территорией или племенем. Иудейские пророки к тому же со всей непримиримостью выступили за ликвидацию социальной несправедливости. Амос, Исайя и Иеремия ради этой цели втайне от привилегированной касты духовенства обратились непосредственно к народу с осуждением бюрократического аппарата жрецов. Они объявили, что в глазах Бога все люди равны, что цари не имеют права делать все, что им заблагорассудится; они объявили моральный кодекс, который назвали данностью, неподвластной человеку.