Читать книгу "Русское масонство в царствование Екатерины II - Георгий Вернадский"

Вслед за Священным Писанием рекомендовались Бём и Арндт.

Для чтения Бёма переведен был особый «экстракт», или сборник, под названием «Серафимский цветник».

Книга Арндта «О истинном христианстве» производила громадное впечатление на своих читателей. Перелом от безбожия к вере, который вызывался этой книгой, засвидетельствован записками Лопухина и сочинением неизвестного масона «Из работ моих над диким камнем».

Главными орденскими книгами были «Пастырское послание» и список «Теоретического градуса». Последний должен был отдельными главами читаться на «теоретических собраниях».

«Пастырское послание» советовал читать Ланскому Поздеев в случае, если он приметит в себе «холодность к ордену».

Из «Пастырского послания», также как из сочинений Бёма, сделан был «экстракт» для употребления братьев. Сохранился и систематический список особенно рекомендуемых орденскими надзирателями книг.

В этот список вошли книги, частью напечатанные Новиковым, частью рукописные:

а) для учеников — Иоанна Масона «О самопознании», «Брань духовная» Скуполи, «Обращение с самим собою» Иоанна Арндта, «Карманная книжка для В. К.», «Устав свободных каменщиков», «Катехизис».

б) для товарищей — «Размышления о делах Божиих», «Боннетовы размышления или сочинения»[223], «Химия, какая-нибудь правильная», «Физика, основанная на истине Креста», «Апология вольных каменщиков» Штарка; «Хризомандер»; «Катехизис товарищеский».

в) для мастеров — по теософии Фома Кемпийский; Августин; Бёма «Путь ко Христу», «Таинство Креста» Дузетана, «Денница премудрости» Бёма, «Таинство творения» Ретцеля, «О возрождения» Бёма (?); по алхимии Теофраст Парацельс, Василий Валентин, Бёма «О камне», «Великая книга Природы»; «Лествица мудрых»; «Платоново кольцо» Кирхвегера; «Свет светов»; по ордену «Пастырское послание» Гаугвица, «Сильное увещание» изд. Боде, «Братские увещания» Эли, «О древних мистериях» Штарка, «Дух каменщичества» Гучинсона и тд.

Мало перевести или издать подходящее сочинение; нужно было еще создать ему читателя. Мистические книги имели против себя общественное мнение, воспитанное на французской просветительной философии.

Елагин, сам еще (в 1786 году) не очень давний поклонник мистической философии, так рисовал это общественное мнение: «Кто токмо ныне, при так называемых новых философах или при мнимо умных и ученых людях напомянет токмо таинство Божественного Писания, или магию и теософию или Erreurs et Veritds[224], Tabula naturae[225] и прочие им подобные сочинения, тот не только смешным, но и дураком почтется, по глаголу Апостольскому: они бо мудры, мы же буи Христа ради».

«Какие книги скорее покупаются? Лечебники и поваренные, и театральные — или проповеди?» — задавал Гамалея риторический вопрос членам ложи Девкалиона.

Известен рассказ Лабзина о том, как стремился навязать мистические книги своим покупателям Новиков: покупатель потребовал Клевеландова «Маркиза Глаголя» и сожалел об отсутствии этой книги. Новиков попросил взамен принять в дар то, что у него есть, и отпустил покупателя со связкою даровых книг духовно-нравственного содержания.

Когда читатель найден (добровольно или полунасильственно), нужно лишь с большой осторожностью и постепенностью давать ему вкушать духовной пищи. По словами Гамалеи, мудрые мастера, «даже когда дадут какую тетрадь для переписки, или для чтения, то не всю пиесу вдруг, а понемногу, даже по местечкам, чтобы не причинять вреда от неумеренного просвещения».

«Книги иметь надобно избранные для своей библиотеки, — советовал Поздеев Остолопову, — а читать надобно одну до тех пор, пока большую часть соку из нее извлечешь, а до тех пор за другую не приниматься».

«Читайте Святое Писание и Арндта, — говорил он в другом письме, — а многие книги опасайтесь читать, для того, чтобы не рассеяться, ибо много книг, так как много людей весьма могут рассеять». Но и мудрое, медленное вчитывание в мистические книги лишь тогда приведет к цели, если предварительно подготовить себя к их восприятию.

Читатель то вычитает из книги, что у него самого в душе. «Читать, значить сосать (не только одну письменную книгу, но и натуру) — говорил Руф Степанов, — и если ты паук, то яд сосешь, а есть ли ты пчела, то мед сосешь».

Таким образом, читателя нужно еще надлежащим образом подготовить, чтобы слишком яркий свет истины его не ослепил и чтобы он нашел то драгоценное, что содержится в премудрых книгах. Эту задачу — подготовку читателя, или полирование «дикого камня» его души, и брали на себя главные надзиратели «теоретических округов».

«Верховным предстоятелем» их при установлении Градуса в Москве был Шварц. Его лекции, пользовавшиеся таким длительным успехом, служили как бы введением ко всем речам «теоретического градуса».

Речи других теоретических надзирателей, произнесенные в «училищах Ордена» на «теоретических собраниях», — настоящие проповеди герметической науки или религиозной философии. Иногда главный надзиратель поручал кому-нибудь из своих слушателей приготовить речь на определенную тему; речь произносилась в одном из следующих заседаний. Так было, например, в Орле в 1789–1791 годах; главным надзирателем там состоял в это время З.Я. Карнеев, братьями И.Я. Карнеев, Г. Н. Нелединский, В. М. Милонов, В. М. Ржевский, Д. Л. Боборыкин и др.

Надзиратель мог задавать нескольким братьям ту же тему рассуждения, на которую поучал и сам. Так, «О разности человека, ищущего царствия Божия внутри себя и человека, ищущего царствия мира вне; себя» говорили сам З.Я. Карнеев, И.Я. Карнеев, Г. Н. Нелединский, В. М. Милонов; «О вере, надежде и любви» говорили 3. Я. Карнеев, Г. Н. Нелединский, В. М. Милонов.

Все речи, как самого Карнеева, так и его учеников, насквозь пропитаны мыслями Бёма, «Пастырского послания», «Теоретического градуса», г-жи Гюйон. Заимствованы самые темы и целые выражения.

«Теоретический градус» Карнеев читал на собраниях, пояснял его в некоторых своих речах и заставлял братьев вновь повторять его откровения. Больше всего в речах Карнеева заимствований из «Пастырского послания». Не подлежит спору также влияние Бёма. Ссылки на Бёма делаются самим Карнеевым.

Одна из речей Нелединского написана под несомненным влиянием «Брани духовной». Подобные, заимствованные из розенкрейцерской литературы, темы не были присущи лишь одной Орловской ложе. Те же речи «О познании самого себя» и «Где мы, откуда и как сюда пришли», которые говорил Карнеев в 1790 году, были (им же или другим розенкрейцером) прочтены 3 сентября 1783 года и 4 февраля 1784 года — вероятно, в другой ложе, так как, кажется, в Орле в это время ложи не было. Речь, разделенная на два или три заседания, отвечала на вопрос «Кто я? Зачем я?» и «Чем я буду?».