Читать книгу "Повседневная жизнь тамплиеров в XIII веке - Жорж Бордонов"

И великий командор отвечал:

«Да, коли будет на то воля Божья!»

Это отнюдь не означало, что выбор пал именно на великого командора. Далее командор выборов задавал тот же вопрос присутствующим должностным лицам и членам совета Ордена, которые могли оказаться избранными, и каждый спрошенный отвечал в свой черед:

«Да, коли будет на то воля Божья!»

Это была своего рода предварительная присяга. Магистр с момента своего провозглашения принимал присягу, но сам не должен был присягать никому из братии. Среди должностных лиц и членов совета Ордена, к которым обращался командор выборов, находился и новый магистр, еще не знавший о своем избрании. Наступал торжественный момент. Командор приближался к избранному и объявлял ему:

«Брат N…, во имя Отца и Сына и Святого Духа, мы избрали вас и признаем вас магистром».

Обращаясь ко всем присутствующим, он продолжал:

«Прекрасные сеньоры братья, воздайте хвалу Богу — вот наш новый магистр!»

После этого капелланы затягивали «Те Deum laudamus»[20]. Тамплиеры поднимались с пола, подходили к новому магистру с изъявлениями радости и великого благоговения и торжественно несли его в часовню. Действуя подобным образом, они представляли своего нового господина Распятому, чтобы поблагодарить за избрание.

Магистр преклонял колени перед алтарем.

«Kyrie eleison! Christe eleison! Kyrie eleison!» — монотонно повторяли капелланы и приступали к чтению псалмов. Церемония заканчивалась молебствием. Тамплиеры взывали к Господу, чтобы он направил нового магистра по доброму пути…

Устав рекомендовал избирателям не разглашать столкновений и споров на собрании капитула, произносившихся там речей и не открывать имен ни отвергнутых кандидатов, ни их сторонников, «чтобы не проистекло из этого великого скандала и великой неприязни».

Последние магистры Ордена тамплиеров на Западе

Выборы, в которых принял участие и брат Жослен, закончились 13 мая 1273 года избранием Гийома де Божё. Он стал преемником Великого магистра Тома Берара, скончавшегося в марте того же года. На заключительном этапе выборов, как сообщают источники, Божё все еще был далек от победы, поскольку он находился не в Святой Земле, являясь в то время магистром провинции Апулии. Только прибыв в Святую Землю, он смог получить инвеституру. Было необходимо, чтобы весь ход и ритуал выборов был полностью соблюден.

В конце правления Тома Берара в Ордене царила растерянность. Этот период был отмечен сокрушительными поражениями и ознаменовался трагическими событиями. Все усилия, дипломатические маневры и мужество Берара и его советников не принесли положительного результата. Святая Земля была обречена, и ничто не могло уже исправить ситуацию. Требовалось немедленное и мощное подкрепление, сравнимое с тем порывом, который позволил завоевать Иерусалим во времена Готфрида Бульонского и его храбрецов. Но на Западе трагедия Совершенной Земли встречала только равнодушие. Туда ушло столько подкреплений и денег. Эта далекая страна превратилась в настоящую бездну, в которую проваливались сокровища и цвет западного рыцарства. И напрасно теперь патриарх Иерусалимский, магистр и верхушка Ордена тамплиеров — все те, кому приписывались ответственность и верное знание ситуации, — множили призывы о помощи и направляли послание за посланием папе и королям. Напрасны были их усилия. Доходы духовно-рыцарских орденов более не покрывали расходов на туркопо-лов, которые до сих пор хоть как-то компенсировали недостаток личного состава. Напрасно прозвучало обращение патриарха: «Во имя любви к Богу, помирите Геную с Венецией, помогите бедным пилигримам свершать паломничество на Восток, соберите для нас десятину с Кипра и Иерусалима, дабы потратить ее на оборону Акры и Яффы, и поспешите отправиться в новый Крестовый поход…» Кто же еще, кроме благочестивого французского короля, пожелал принять на себя крест? Прежде чем отправиться в Тунис, где ждала его погибель, он финансировал деятельность в Святой Земле Жоффруа де Сержина с его контингентом добровольцев, что стоило королю недешево. Мог ли он решиться на большее на фоне все возраставшей враждебности общественного мнения к этим авантюрам в дальних краях? Отголоски этого мнения мы находим у Рутбефа, воспевшего в стихах дух своего времени. Его перу принадлежат не менее одиннадцати крупных поэм, бичевавших равнодушие, эгоизм и легкомыслие современников, побуждавших их отправиться за море. Самой известной в его творчестве стала поэма под названием «Спор крестоносца с сомневающимся». Это дебаты между человеком, отправляющимся в Крестовый поход, с тем, который не желает последовать его примеру и предпочитает «подождать и поразмыслить». Он заявляет без обиняков:

Прелаты и монахи отомстить решили За поношение креста — да будет эта ноша им не в тягость, Чтоб голодом и жаждой не томились, Чтоб не коснулись их ни зной, ни шторм, ни слякоть.

Есть и такие строки:

Я не делал вреда никому, И никто не чинил мне дознанья. Я встаю с петухами и воз свой тяну, У соседей снискал я признанье.

На смену эпикурейству приходит скептицизм:

Если Бога в землях нет иных, Во Франции он есть — в том нет сомненья, Что делать Господу среди живых, Которые его не любят ни мгновенья.

Между тем Земля обетования, столь дорогая сердцам века предыдущего, превращалась, по словам того же поэта, в Землю терзания. В 1257 году появилась некоторая надежда. Монголы, словно поток, наводнили Малую Азию и приблизились к сирийским границам. Было весьма сомнительно, что западные государи и византийский император согласятся вмешаться. Еще менее можно было ожидать, что бароны Святой Земли объединятся и будут проводить единую политику в отношении как монголов, так и арабов. Верные самим себе, они продолжали ссориться. Вторая волна монголов под предводительством внука Чингисхана, Хулагу, опустошила мусульманскую Сирию и при поддержке Боэмунда Антиохийского и латинских баронов накрыла Дамаск. Другие представители знати, чтобы противостоять Боэмунду, встали на сторону султана Бейбарса и его мамелюков, совершив столь большую по своим последствиям ошибку, что это было равносильно предательству и даже хуже: они подписали смертный приговор королевству Иерусалимскому. Ибо перед лицом опасности арабы в который раз оказались на высоте: они прекратили раздоры и объединились под командой Бейбарса. Последний напоминал Саладина, но, будучи столь же непримиримым, он был начисто лишен его рыцарского характера. 3 сентября 1260 года Бейбарс разбил монголов у Айнжалуда, навсегда остановив их продвижение. Он распорядился убить султана Раира и после его смерти стал единственным авторитетом среди мусульман, что невероятно подняло его и без того высокий престиж. Теперь ничто не препятствовало ему отвоевать королевство Иерусалимское, разве что Крестовый поход, впрочем, весьма маловероятный. Бейбарс не проявил ни малейшей поспешности; напротив, он тщательно подготовился к задуманному шагу, обстоятельно взвесил свой план, стянул войска, орудия и боеприпасы.