Читать книгу "Мое особое мнение. Записки главного редактора «Эхо Москвы» - Алексей Венедиктов"

В первом разговоре с ним я чувствовал политика, и когда через два с лишним месяца встретился с ним еще раз, то понял, что на происходящее он действительно, смотрит с этой точки зрения. Но с точки зрения политика не действующего. Политика – это все-таки борьба за власть, а он в ней пока напрямую не участвует. Мне кажется, что лично становиться неким публичным лицом (а политик – это, естественно, лицо публичное) он не очень-то и хочет. Участвовать идеями, организацией, деньгами, поддержками, наверное, может, а вот становиться публичным лицом, куда-то избираться – это вряд ли. Не почувствовал я в нем и президентских амбиций. Может быть, он меня обманывает. Меня все обманывают, а я обманываться рад. Но я не почувствовал. Хотя обычно чувствую такие вещи. Может, потом что-то будет. Но не почувствовал, второй раз не почувствовал. И это меня удивляет.

Конечно, Михаил Борисович является конкурентом Алексея Навального, а теперь и Сергея Удальцова. Конкурентом на роль альтернативного политического лидера, назовем это так. Если что-то случится и нынешняя политическая партия Путина, точнее, нынешняя политическая бюрократия вынуждена будет искать нового лидера не в своих рядах, то она будет выбирать между Ходорковским, Навальным и Удальцовым.

Ходорковский и Навальный абсолютно разные. Ходорковский является сторонником мирного транзита власти, а Навальный, грубо говоря, на сегодняшнем этапе считает, что главным является массовое движение, а не движение интеллектуалов. На мой взгляд, это принципиальная разница в выборе пути, в выборе стратегии. А цели у них одинаковые.

* * *

С одной стороны, Ходорковского эта десятилетняя отсидка, конечно, изменила. Я его знал до ареста, не очень близко, но знал. На мой взгляд, Ходорковский – мощный пример несломленного человека. Он изменился, но не поломался. Он мог договориться. Я знаю, к нему заходили и в ходе его отсидки, и после его отсидки. А вот до отсидки он договориться не мог. Потому что те меры, которые он предпринимал перед отсидкой, свидетельствуют о полном непонимании им – и теми, кто стоял за ним, теми, кто его подталкивал к этим действиям, – Путина.

Путин не собирался ни с кем делиться. Те люди, которые привели Путина к власти, считали, что он должен с ними поделиться властью, как это сделал Ельцин в 1996 году. Но Путин – не Ельцин. У него другое видение. Он тоже видит свою миссию. И она в другом. И поэтому столкновение между теми людьми, которые при Ельцине были могущественными, и теми людьми, которые пришли в лице Путина, было неизбежным. Вопрос был только в форме этого противостояния. Так что еще легко отделались – одним Ходорковским.

Михаил Борисович мог не рисковать и спокойно жировать. Деньги есть. Я знаю, что его товарищи в Лондоне предлагали его ввести в британский политический истеблишмент. Некоторые из его бывших партнеров являются крупнейшими спонсорами Консервативной партии Терезы Мэй. Но он отказался: «Нет. Я занимаюсь Россией…»

И в то же время он не изменился. Ходорковский, видимо, как-то заморозился там, если это возможно, – он такая же счетная машина: холодный, внимательный (глаз у него внимательный), скрытный, и если вы думаете, что он мне что-то открыл, ошибаетесь. Ничего! – вернее, то, что Михаил Борисович сказал, значения не имеет – это шелуха.

Ходорковский совсем не похож на Березовского. Ходорковский гораздо более стратегичен, чем Березовский. Тот был тактик. Ходорковский – стратег.

Он не изменился, и это, наверное, удивительная история. Своих друзей-каторжан – у меня много таких, которые сидели, – я спрашиваю: «Слушайте, а как это может быть, чтобы человек на десять лет как бы замерз? Вот он из своей богатой комфортной жизни переместился в тюремную камеру, и это все сопровождалось унижением. За решеткой он провел десять лет с сознанием того, что, вероятно, никогда оттуда не выйдет и там же, когда умрет, его и похоронят… И вдруг: бах – оказался в Берлине. Сначала был ошарашен, на первой встрече было видно, что еще в себя не пришел, а сейчас все по-прежнему».

Реновация в Москве

Есть конспирологическая версия, что история с реновацией в Москве была затеяна для того, чтобы переключить внимание граждан с антикоррупционной повестки. Версии бывают правдоподобные, неправдоподобные и тупые. Вот это – тупая версия. Я знаю, кто был инициатором реновации – им был сам Сергей Собянин. Знаю, почему он это затеял: потому что он решил сделать космический проект. Понимаете, дороги и парки забудутся, людям будет казаться, что они были всегда, а вот жилье они будут помнить. Как помнят до сих пор, что Хрущев вывел из подвалов и сараев их бабушек-дедушек и поселил в отдельных квартирах.

А вот дальше был уже чистый Черномырдин: хотели как лучше, получилось как всегда. Пришли другие интересанты – финансовые структуры, строительный комплекс, политические тяжеловесы, ТСЖ и другие объединения жителей, которые стали тянуть одеяло на себя. И все было испоганено тем, каким образом это было сделано. А когда речь идет о массовом переселении горожан или даже об оказании им какой-то комфортной услуги, во главу угла должны быть поставлены именно люди, а не градостроительные проблемы. Казанский мэр Ильсур Метшин это очень внятно мне объяснил в своем интервью. В Москве же все было сделано наоборот, на первом месте оказались интересы градостроения и строительного комплекса. А к переселяемым отношение такое: «А мы им и так делаем лучше! Мы лучше знаем, где им лучше!»

В Казани, где это сделали уже десять лет назад, начинали с того, что разговаривали с людьми, а не выделяли градостроительные участки. Людям надо доверять. Хотелось бы верить, что сначала выйдет Сергей Собянин весь в белом и будет обсуждать с москвичами этот закон и рассматривать их предложения: «Ребят, давайте поговорим по процедуре». Вот дом, вот он стоит конкретный, вот 100 семей, вот 99 за, одна против. Как решаем вопрос? Как решаем вопрос с этой одной семьей? Когда будет ответ, идем дальше. Все остальное не имеет значения.

Мэрия Москвы сейчас уже находится в цугцванге. Она вынуждена либо настаивать на своем, либо отступать. При этом у нее два фронта – собственно жители, которые, скажем так, растеряны, и федеральная власть, внутри которой есть конкуренты господина Собянина на пост премьер-министра, в любую секунду готовые ласково поставить ему братскую подножку. Что и было сделано Государственной думой, которая перенесла второе чтение законопроекта о реновации. Таким образом, сейчас москвичи голосуют за неизвестно какой закон, а Собянин благодаря деятельности Володина выглядит клоуном. Вот где тяжеловесы подтянулись. В их интересах показать, что Собянин совершает управленческие ошибки, усилить их и углубить, вырыть ямку. А господин Володин да, очень рад, я думаю, и потирает ручонки, потому что теперь Собянин как кандидат на пост премьер-министра завяз в московской проблеме, а у него, наоборот, открылись возможности.

Собянина неверно информировали о потенциале протестной активности? Возможно. Этот потенциал, безусловно, недооценили. И уж точно недооценили тот факт, что этот протест оказался надпартийным, то есть не навальновским, парнасовским, яблочным или коммунистическим. В данном случае людей объединил страх перед переселением. Когда какие-то барышни собирают в Москве 20-тысячный митинг, не имея ни инфраструктуры, ни поддержки, это о многом говорит! И это только начало. Посмотрим, кто оседлает протест.