Читать книгу "Бортовой - Елена Горелик"

Я довольно быстро привык к андроиду, перестал раскачиваться во время ходьбы, и постепенно настраивал его сенсоры, чтобы вернуть себе почти нормальное ощущение окружающего мира. После двух с лишним лет жизни космическим кораблём это оказалось непросто. Помогало, прежде всего, общение с семьёй, с товарищами по несчастью… то есть по экипажу, с начальством, со службой безопасности, со штатными психологами, и так далее. Выход из не такого уж большого мирка корабля в кусочек человеческого мира, как все они дружно уверяли, сказался на мне благотворно. На чём основывалось сие утверждение, не знаю: лично я никаких радикальных перемен не ощущал. Разве что ушло стремление к недобрым шуточкам и демонстрации своего машинного могущества. Может, они об этом?

Как-то само собой вышло, что наши родственники, которых поселили в одном квартале, быстро наладили общение между собой. И, когда «Арго» пришло время отправляться в новую исследовательскую миссию, они всей дружной толпой явились на проводы. Понятно, что в закрытый периметр их никто не пустил. Они поступили проще: сняли на полдня ресторанчик и установили прямую связь с бортом «Арго».

Мои пришли все. Кроме Инны.

Ладно. Бог ей судья.

Боль притупилась и больше не мешала нормально работать. Тем более что ни родители, ни брат, ни сын не отгородились от меня стеной страха. Пожалуй, это было наилучшим лекарством.

– Я подумал над твоими словами… Помнишь Манхэттэн? Да, ты тогда был прав. Наши предки ошибались, и потому проиграли. Тем больше резона сделать правильные выводы из их опыта.

– У меня тоже было время подумать над твоими словами, Стен. Кое в чём ты тоже был прав. Мы с тобой не самые заурядные люди, и можем рассчитывать… каждый на своё место под солнцем.

– Рад это слышать.

– Надеюсь, от меня не требуется… пока… предпринимать какие-то решительные действия? Сейчас это было бы несколько неуместно.

– Пока это и не требуется. Но однажды я могу обратиться к тебе с просьбой о некоей услуге и в расчёте на помощь… Честное слово, в самом деле рад, что ты, поразмыслив, пришёл к тем же выводам, что и я когда-то. Сожалею, что пришлось несколько ускорить… это событие, но обстоятельства изменились. Нет, прямо сейчас никаких особых событий не произойдёт. И даже когда настанет время, обыватели мало что заметят, а поймут, что происходит, и вовсе единицы. Но однажды, и довольно скоро, я снова приду к тебе.

– Договорились.

– Опять на полгода, – бурчал Том, просматривая карту сектора и список возможных целей. – Наверняка опять притащимся на станцию раньше срока. Майк, не знаешь, почему нам так везёт?

– Если это везение, то я – кофеварка, – сейчас я сосредоточил всё своё внимание на контроле за системами корабля, андроид пылился в техотсеке. Потому разговаривал с Томом в привычном уже формате внутрикорабельной связи. – Мы не ждём неприятностей, дружище, мы их самым сознательным образом ищем.

– И они радостно идут нам навстречу, – хмыкнул Бэйнс. – Слышь, Майк, у тебя нет ощущения, что мы вот сейчас делаем какое-то дело, считаем себя самыми опупенными первопроходцами, и всё такое, а на Земле эти наши открытия нафиг никому не нужны?

– Так, – если Том завёл такие разговоры, значит, у него в личной жизни опять проблемы. – Откуда пессимизм?

– Майк, наши родные – на станции. Не на Земле. И ты знаешь, почему, – не без мрачной нотки ответил он. – Если они на Земле не могут чувствовать себя в безопасности, значит, там что-то не то.

– Ты только сейчас это понял, да?

– Нет. Я только сейчас осознал ширину надвигающейся задницы.

– Том.

– Что, Майк?

– По-твоему, на Земле, зная об этой… широкой заднице, ничего не делают?

– Вот не надо меня успокаивать, Майк…

– Я тебя не успокаиваю, Томми, – ответил я по-английски. – Мне тоже, знаешь ли, не по себе от этих новостей. Я хочу сказать, что замес в любом случае будет неслабый. Про бульдогов под ковром больше двухсот лет назад сказано. Но мы с тобой в этой драке всего лишь шахматные фигуры. Пешки… Хотя нет, не пешки. Но и не ферзи. От нас – от тебя, от меня, от наших ребят – мало что зависит. Что можем – делаем. Остальное лучше оставить игроку.

Том набычился, но смолчал, сделав вид, что углубился в работу с картой. Наверное, вспомнил отповедь Эрнеста, когда тот в ответ на его предложения «как нам безопасность корабля обустроить» заявил: «Том, я же не учу тебя, как маршрут прокладывать». Сакраментальное продолжение «…зато каждый встречный лучше всех разбирается в работе службы безопасности» не прозвучало, но здесь дураков нет, все всё поняли правильно. Теперь вспомнил это и обиделся. Он хороший пилот и отличный друг, но тоже страдает старым американским «пунктиком» – стремлением всех поучать. Вроде бы не в начале двадцать первого века живём, и обошлась история с Америкой довольно круто, но «пунктик» у них остался. У кого безобидный, как у Тома, а кому во время учёбы в академии и фейс приходилось к тейблу с некоторым ускорением прикладывать. Хорошо, что не наоборот: тот кабачок был старинный, мебель тяжёлая… Тем не менее я заранее знал, чем это закончится. Том, немного подувшись, скажет: «Ладно, Майк, проехали», – и всё будет как раньше.

– Ладно, Майк, проехали, – сказал он минут десять спустя. – Фигуры так фигуры. Хотя немного обидно, что твою судьбу решают дяди в крутых погонах и дяди с высокими лбами.

– Можно подумать, на других планетах дело обстоит иначе, – хмыкнул я. – Ни на одной ещё не придумали, как обойтись вообще без органов власти.

– Понимать-то я понимаю, но всё равно… Типичный разлад между разумом и чувствами, – Том покачал лохматой головой, сворачивая голоэкран с картой. – Знаешь, я никогда никому не рассказывал, как мои предки оказались в Айдахо. Папаша тоже не особенно распространяется, можно сказать, молчит, как рыба… Была в Нью-Йорке биржа, где торговали красивыми бумажками. И был на этой бирже брокер по имени Дэвид Бэйнс. Гонял циферки туда-сюда, стриг лохов на изменениях котировок. Этого ему хватало на квартиру в центре, платиновые запонки и «бентли». Неплохо наваривался мужик. И тут – бум! – котировки вниз, доллар вниз, биржа в панике, бумажки по полу валяются. Чувак успел сбагрить свой мусор, как только почуял неладное, и в тот день сидел дома, пялился в телик. Или в комп. Неважно. Главное, что он всю эту хрень наблюдал со стороны, из хорошо охраняемого квартала. Это не его машину спалили ниггеры, у которых разом погорели продуктовые талоны. Это не его порвали на лоскутки разорённые лохи… то есть инвесторы, и не он прогулялся из окошка тридцатого этажа до мостовой. В общем, парень то ли что-то знал, то ли у него чуйка была зверская. И, когда по телику и сети начали разгонять туфту про «это русские хакеры виноваты», понял, что дело пахнет уже не палёным, а кровью. Оделся попроще, сложил рюкзачок, сел в задрипанный пикапчик, который купил у какого-то прощелыги чуть ли не прямо на улице, и свалил из города… Ну, ты знаешь, что потом было… К чему это я? Да к тому, что за моего предка тоже кто-то решил. Была ведь у него размеренная налаженная жизнь, но кому-то захотелось крутых перемен, и…