Читать книгу "Змей из райского сада - Елена Ларина"

Так оно и получилось.

Сева приехал в субботу в восемь вечера. Первые часа полтора после его приезда о депрессии своей я и не вспоминала. Чувствовать его рядом — этого оказалось вполне достаточно для моего душевного спокойствия.

Я накормила его ужином. Вытащила из духовки пузатую шарлотку под названием «Венера в декрете».

Но социального счастья с Севой не получилось. Он валился от усталости. Разговаривать у него не было сил. Он прилег на кровать прямо в джинсах и свитере. А я, как кошка, примостилась рядом. Мне как воздух нужна была его энергетическая подпитка.

— Я устала, — произнесла я наконец сакраментальную фразу, которую ежедневно говорят своим мужчинам тысячи абсолютно ничего не сделавших за день женщин. — Я устала, — повторила я, потому что никакой реакции на мои слова не последовало. Мне пришлось повернуться к нему лицом, чтобы он не мог уйти от разговора. — Понимаешь?

— Отдохни, — он прижал мою голову к своей груди и некоторое время ее удерживал, несмотря на мое отчаянное сопротивление. — По-моему, тебе не хватает физической усталости. Коров не доила, — он стал загибать мои пальцы своими, — воду не носила, печку не топила, на шейпинг не ходила. Ступай себе с миром. — Он прихлопнул мою ладонь своей.

— Нет. Ты не понимаешь, — запальчиво сказала я. — Я за целый день слова никому не сказала. Все заняты. У всех дела.

— Вот видишь, у всех дела…

— Я не понимаю, что со мной происходит, Севка. Мне кажется, что я уже умерла. Что меня больше нет. Ай! Ты что! — Я отпрыгнула, потому что он ощутимо ущипнул меня за бочок.

— А говоришь, умерла… — улыбнулся он довольно. — Жива, здорова и в меру упитанна.

— Я тебе о серьезных вещах! А ты! — отвернулась я и села на кровать.

Он завалил меня обратно. Перекатился и подмял меня под себя, с обеих сторон забаррикадировав руками, да так, чтоб было уже не рыпнуться.

— Ну где там у тебя серьезные вещи. Давай, показывай! — он потерся своим носом о мой. Я оставалась холодна и непреклонна. И тогда он сказал мне тихо и очень нежно: — Кузнечик, родной! Ну ты же не такая… Ты же умница… Просто клин какой-то. Заклинило. Это пройдет! Я уеду, придет вдохновение. Так у тебя, кажется, обычно бывает?

— Мне кажется, что я уже все пропустила. — Я жалобно посмотрела в его солнечные глаза. — Отчего это?

— Ты сидишь на скамейке запасных, — ответил он мне.

— Что же мне делать? — пролепетала я, глядя в потолок.

— Хочешь, поедем и прыгнем с парашютом? — в голосе его послышался зажигательный энтузиазм.

— Не хочу… — ответила я как можно равнодушнее. — Я морально не готова.

— Ну вот видишь, — он огорчился. — А когда же ты будешь готова? Лет через десять? Ты же не полуфабрикат в морозилке. Ну… Кузнечик! Ты же умница…

— Мечты исполнились, — сказала я с философским отчуждением. — А за ними оказалась пустота.

— Ну-ка, ну-ка! — он отстранился от меня, что бы получше рассмотреть человека, у которого исполнились все мечты. Но во взгляде его читалось абсолютное неверие. Он насмешливо переспросил: — Что, все мечты исполнились?

— А о чем мне мечтать? — спросила я свирепо. — О доме, собаке и Нобелевской премии за чугунную оградку?

— Победы окрыляют, — сказал он утомленным голосом, в котором я услышала несвойственное ему раздражение. — Победы над собой. Поехали, прыгнем. Ну не завтра — так как-нибудь на днях. Очень полезная вещь. Все трясутся. А отступать нельзя. Поедешь — обещаю, хорошо будет полгода.

— Я боюсь, — ответила я. Но все же почувствовала, что вместе с неясным страхом ко мне медленно возвращается утраченное чувство реальности.

— Я с тобой прыгну. Не бойся. — И видя, что по-хорошему меня не уговорить, устало сказал: — Ну, в общем, поедешь со мной. И не перечь.

Вслух я не перечу. Но кто ж меня заставит. Взрослую-то девушку за двадцать. Я эту проблему для себя решила. Зачем мне куда-то прыгать. Мне казалось, что Сева итак умудрился запустить во мне остановившийся механизм.

…В понедельник с утра мне было сказано:

— В два часа встречаемся у Финляндского, Кузнечик. Твой час настал! Мне все равно в ту сторону ехать. Вот мы с тобой к Опельянцу и заедем. Только не опаздывай. Я потом иначе не успею. Давай. До встречи.

Я от души его поцеловала. Но конкретно ничего не ответила. Видимо, молчание мое он истолковал по-своему. В два часа я спокойненько сидела дома, забравшись с ногами на диван и читала Генри Миллера. А уж если я начала, то бросить на полдороги я просто не могу. Я так устроена.

Решено было разыграть безнадежное опоздание.

Вопреки моим ожиданиям, он не стал брать меня на абордаж. Он даже не позвонил. Не говоря уж о том, чтобы ломиться за мной в квартиру. Вот и хорошо. Мне очень хорошо в мире, где не надо рисковать. Я так хотела жить в таком…

Он не звонил мне весь день. Чувство освобождения уступило место глубокому недовольству собой. Он приехал поздно вечером, когда я уже места себе не находила и бегала от двери к окну и обратно. Вид у него был просто убийственный.

— Ну что? — спросил он, глядя на меня, как хирург, приготовивший скальпель. — Спряталась она… От судьбы-то не уйдешь…

— Я не понимаю. Я что, не свободна? — сказала я с вызовом, потому что надо было хоть что-то сказать в ответ на его взгляд. — Я сделала свой выбор.

— Боишься, — сказал он таким тоном, будто говорил с грудным ребенком, который пока ни чего не понимает и ругать его бессмысленно. — А вот этого как раз делать нельзя! Нет. Ты, конечно, можешь… — широким жестом разрешил он. — Но не должна. Если слово мое для тебя хоть что-то значит.

Я гордо промолчала, повернувшись к нему спиной и разглядывая собственное отражение в черном окне. На этом разговор закончился.

Следующую неделю мы прожили без эксцессов. Сева предоставил мне право на самоопределение. И признал мою свободу.

* * *

Такого ужасного дня рождения у меня еще не было.

Ночью растаял снег. Улица стала серой, небо непроглядно пасмурным. Настроение — погоде подстать. Утром мы отправились в магазин закупать продукты на вечер. Вечером я ждала гостей. Только самых близких. Оделась я как и подобает человеку, отправляющемуся за продуктами. Джинсы, ботинки и теплая куртка.

— Перчатки не забудь, — напомнил мне Сева, когда мы уже выходили из квартиры.

— Да зачем, мы же на машине? — спросила я беспечно.

— Мало ли, замерзнешь еще, — уклончиво ответил он.

Я пожала плечами и сунула перчатки в карман.

— Ну как настроение? — спросил меня Сева вкрадчиво, когда мы выехали на грязный, измазанный подтаявшим снегом проспект.

— Да так, ничего.

Если честно, то я была не в восторге. Любимый мужчина как будто забыл, что у меня день рождения. Конечно, весь день был еще впереди. Но праздника хотелось с утра. Мама с папой меня так приучили — клали подарок у изголовья ночью. Утром в день рождения я точно знала, можно и глаз не открывать — протянешь руку и тут же наткнешься на что-то таинственное в шуршащем пакете. Но это родители… Они мне с утра уже позвонили. Даже Чургулия цветы когда-то дарил. А тут, понимаешь… Ни сном ни духом.